Все взгляды были обращены на круглое тёмное отверстие в корзине. Звуки флейты становились всё громче, и вот появилась голова, затем — блестящее туловище змеи. Оно поднималось вверх, всё удлиняясь. Плоская треугольная голова начала раздуваться, и на ней стали видны громадные чёрные круги.

Заклинатель сидел совсем близко от раскачивающейся из стороны в сторону очковой змеи. Казалось, один молниеносный удар — и человек начнёт корчиться в ужасных мучениях, отравленный ядом, от которого нет спасения.

Но нет, он всё играл, постепенно приближая к змее своё лицо. Казалось, что человек и змея смотрят друг другу в глаза. Внезапно заклинатель вытянул правую руку, схватил змею у самой головы и поднял её в воздух. Обвившись вокруг голой, жилистой руки, змея злобно шипела, открыв пасть с двумя торчащими вперёд ядовитыми зубами.

Взяв в левую руку медную пиалу, заклинатель стал обходить зрителей. Зазвенели падающие в пиалу монеты. Заклинатель остановился перед жандармами и протянул им пиалу. Но жандармы, привыкшие только ругаться, бить и арестовывать, стояли, заложив руки за спину, ожидая, когда заклинатель пройдёт, и ничего не собирались давать.

— От укуса этой змеи верблюд издыхает через три минуты! — улыбаясь, сказал заклинатель жандармам и вместо левой руки, в которой была пиала, протянул вперёд правую, с шипящей змеёй.

Жандармы побледнели и попятились, но стоящие за их спиной арабы, как назло, не расступились.

— Не бойтесь!.. Всего несколько монет! — улыбаясь, наступал на жандармов заклинатель.

Вытащив деньги, жандармы собирались бросить их в пиалу, но заклинатель змей, словно не заметив этого, прошёл дальше.

— Теперь я дам себя укусить!.. Не жалейте денег для человека, которого укусит очковая змея! Не жалейте денег, — продолжал он, став в середину круга, и начал дразнить змею, проводя её открытой пастью по густой копне своих седых волос. Змея дошла до бешенства, когда заклинатель поднёс её пасть к своей левой оголённой руке. Крик ужаса пронёсся по толпе: два ядовитых зуба вонзились в руку заклинателя.

Бросив змею в корзину и закрыв её крышкой, заклинатель стал обходить зрителей, показывая ужаленную руку.

На месте укуса выступили две капли крови.

На этот раз пиала его была почти полна монетами. Постояв и убедившись, что заклинатель змей не собирается умирать, люди стали расходиться.

Али, Мукфи и Барек стояли дольше всех. Только голод заставил их уйти.

— Я знаю, — сказал Барек, — сады охраняются со стороны дорог, а если обойти с другой стороны…

— Только надо осторожно, — деловито согласился Мукфи.

Али молча направился в сторону садов. Ребята шли за ним. На пустой желудок не хотелось разговаривать. Каждый ломал голову над тем, почему заклинатель не умер от укуса.

На этот вопрос мало кто смог бы ответить. А секрет заключался в том, что, раздражая змею, заклинатель заставил её выпустить почти весь яд, который волосами стёр с ядовитых зубов змеи. Остаток же яда, достаточный, чтобы убить любого человека, на заклинателя уже не действовал. С детства, когда заклинатель сам ещё был учеником, его приучали к змеиному яду, постепенно увеличивая дозу. Теперь организм его привык к той дозе яда, которая оставалась на зубах змеи.

Подобравшись к границе садов, на этот раз со стороны степи, незадачливые охотники за ящерицами с азартом высматривали сад, к которому можно было бы незаметно подкрасться.

Но и теперь им не повезло. Мешали два совсем маленьких пастушонка, которые пасли пять стриженых овец и одну козу.

Стоя рядом, выпятив голые животы, они смотрели круглыми, как у мышат, глазёнками на проходивших мимо мальчиков.

Обозлённый Барек замахнулся на них и скорчил такую рожу, что они испуганно отбежали.

— Придётся идти дальше! — сказал Али.

Пастушата остались уже далеко позади, когда послышался крик. Приятели обернулись. Одного пастушонка не было видно, а другой, махая им рукой, взывал о помощи.

Али, Мукфи и Барек побежали что есть сил, перепрыгивая через кочки с вечнозелёной несъедобной травой.

Пастушонок постарше, лет восьми, лежал с широко открытыми от ужаса глазами. Лицо у него было землистого цвета.

— Что такое? — спросил у младшего Али.

Но тот плакал и не отвечал.

— Скорпион! — едва слышно ответил старший и с трудом пошевелил уже начавшей распухать ногой; около щиколотки видно было посиневшее место укуса.

Али снял пояс и туго перетянул ногу ниже колена. На всякий случай верёвкой, которая ему служила поясом, Мукфи перетянул ногу и выше колена.

— В город, к тубибу[3], — приказал Али.

И, схватив мальчика за ноги и под мышки, друзья бегом пустились по направлению к городу. Маленький пастушонок бежал за ними, всё время оглядываясь на оставленных козу и овец.

Барек, у которого после пекарни болела спина, ужасно пыхтел, иногда даже стонал, но ни за что не соглашался предоставить ношу только Али и Мукфи.

— Где тубиб? — спросили запыхавшиеся мальчики у женщины с грудным ребёнком на руках.

Женщина побежала с ними, чтобы показать.

По дороге к ним присоединились ещё люди, и они все вместе добежали до красивой виллы с большими, выкрашенными в голубой цвет окнами.

Положив мальчика на широкие каменные ступени, Али подошёл к резным дубовым дверям и потянул бронзовую ручку.

Где-то далеко раздался звон колокольчика. Все напряжённо ждали. Через некоторое время в окне показался человек с длинным худым лицом и тут же скрылся.

Приотворилась дверь, и краснощёкая белобрысая служанка, даже не спросив, в чём дело, сказала:

— Доктор обедает!

Она хотела захлопнуть дверь, но Али и женщина с грудным ребёнком помешали этому.

— Его укусил скорпион! Он умирает!.. — взмолился Али.

Грудной ребёнок заплакал.

— Я же вам говорю — доктор обедает! — грубо повторила служанка.

— Когда?.. Когда он кончит? — прижав голову ребёнка к груди, чтобы заглушить его плач, спросила женщина. — Ведь каждая минута дорога!

— Не раньше чем через час! — тупо улыбаясь, ответила служанка.

Из комнаты послышался резкий, повелительный крик хозяина:

— Мари! Закрой дверь!

Испуганная служанка с такой силой захлопнула дверь, что, не отдёрни Али ногу, её переломало бы.

Всегда спокойный Мукфи стал озлобленно звонить. Но никто не открывал.

— Побудьте здесь! Я сейчас! — крикнул Али и побежал что есть силы по направлению к базару.

Заклинатель змей, окружённый зрителями, говорил. Пробравшись сквозь толпу, Али подбежал к нему вплотную, но у него не хватило дыхания, чтобы сразу заговорить.

— Отойди, сын! — властно произнёс заклинатель.

— Идёмте! Идёмте! Там мальчик, которого…

Не обратив на Али внимания, заклинатель продолжал говорить.

— Идёмте! Там умирает мальчик от укуса скорпиона, а белый тубиб отказался его лечить!

— Это не здешний мальчик!.. Врёт он! — сказал кто-то в толпе.

Заклинатель смолк и грозно взглянул на него.

— Я не обманываю, вот смотрите! — Али вытащил из-под ворота тесёмку с зубом акулы. — Вы же говорили про мальчика, который убил акулу. Это я! Идёмте, иначе он умрёт.

— Идём! — И заклинатель пошёл следом за Али.

Люди почтительно расступились перед ним.

Мальчика уже перенесли в тень большого дерева, и какая-то женщина, наверное мать, с плачем царапала себе лицо.

Наклонившись над мальчиком, заклинатель потрогал распухшую, бесформенную ногу.

— Хорошо, что перевязали! — сказал он и ножом сделал глубокий надрез на месте укуса.

Пошла густая, тёмная кровь. Потом заклинатель достал костяную коробочку, насыпал на рану какой-то чёрный порошок и зажёг его. Пошёл густой дым, мальчики отвернулись.

— Домой! — приказал заклинатель и, взяв пастушонка на руки, пошёл следом за плачущей, спотыкающейся о камни матерью.