Я прищурился, потому что насколько я знаю, он не был искусствоведом.

— Да, — ответил я. — Картина ещё незаверешена. Пока она незакончена, ты не можешь судить.

— Я не сужу.

— Эй. Привет. У меня есть глаза, и я вижу выражение твоего лица. Ты ещё как судишь.

— Нет-нет, — невинно произнёс Райан с широко раскрытыми глазами. — Я бы никогда не стал судить что-то… такого калибра. Здесь много… красного.

— Это багровый, — пояснил я.

— Ну да, разница же огромная.

— Не завидуй моему таланту. Тебе не идёт.

Он взглянул на меня, не в силах больше сдержать улыбку.

— Не думаю, что зависть правильное слово. Возможно, ужас больше подходит.

— Ужас? — вскликнул я, нахмурившись. — В ней нет ничего ужасающего!

— Ты нарисовал королю грудь. Три.

— Что ж. Это отсылка к постмодернистскому феминизму.

— Ага. А волосы на груди у него, кажется, всё ещё есть?

— Он очень мужественный. — Я посмотрел на короля, который наблюдал за нами с задумчивым выражением лица. — Вы очень мужественный, — сказал я ему.

— Спасибо. Не думаю, что хочу видеть картину.

— Предательская ложь, — обвинил я.

— Так он мужественный феминист? — спросил Райан.

— Это такой стиль! Все знают.

— Не думаю, — сказал король.

— Вы не имеете права на своё мнение, — сказал я ему. — Вы просто король целой страны, который несёт бесконечную ответственность и обладает довольно потрясающими знаниями, намного превосходящими мои собственные. Вы понятия не имеете о чём говорите.

— Как же я тебя обожаю, — выдохнул король, нежно улыбнувшись.

— Это чувство в основном взаимно. Несмотря на ваше странное видение искусства.

— Он уничтожает Меридиан-Сити? — спросил Райан, всё ещё изучая картину. — Сжигает всё дотла?

— Я так показал свою позицию против культа потребительства.

— Так ты профеминист и против системы?

— Именно.

— Изобразив короля в виде трёхгрудого монстра, дышащего огнём?

— Когда ты так говоришь, я начинаю жалеть о выборе жизненного пути.

Райан и в этот раз не перестал смеяться, а улыбка стала такой широкой, какой я её никогда не видел.

— Так вот что заставляет тебя сожалеть о своём жизненном выборе? Невероятно.

И тут меня осенило. Как же всё похоже на то, что было раньше. Когда я скрывал свою тайную любовь в сердце и часами напролёт болтал с ним обо всём на свете. Моя магия так и кричала да-да-да-да-да и больше, ещё больше. Ощущалось потрясающе. Правильно. Я чувствовал себя целым.

Но я не мог сохранить это чувство навсегда.

Именно поэтому избегание ключ ко всему. Но каким-то образом Райан всё сломал.

И боги, как я любил его за это.

И как ненавидел.

— Чтобы ты ни думал, ты вторгся в частную беседу. Возможно, тебе стоит найти кого-нибудь другого, чтобы скоротать время до свадьбы, и не тратить моё.

Я словно дал Райану пощёчину. Сначала на его лице появился шок. Затем боль. Потом гнев, то ли на меня, то ли на себя, то ли на ситуацию, я не знал. И сказал себе, что это и не важно. Я должен был сделать всё, что в моих силах, чтобы защитить своё сердце. И если это значит быть более жестоким с Райаном Фоксхартом, вопреки всем моим желаниям, то так тому и быть.

Райан отступил.

Я от него отвернулся, тем самым говоря — мы закончили.

— Сэм.

Я ничего не сказал.

Слышал, как его шаги эхом отдавались в тронном зале.

Король недолгое время за мной просто наблюдал. Затем:

— Однажды я тебе кое-что рассказал. Перед церемонией его повышения.

— Вы мне много чего рассказывали, — пробормотал я, стыдясь своего поведения. Но Райан заслужил. Возможно. Но это не означало, что я должен вести себя так же, как он.

— Я рассказал, что он не улыбается. Не по-настоящему, во всяком случае. Только на показ и через силу.

Я помнил. Тогда я подумал, как это странно, ведь в тот же день я несколько раз видел его улыбку.

— До тебя, — продолжил король впервые таким печальным голосом. — Не знаю, почему не замечал этого раньше. Особенно своим прямо перед носом. Но каждый раз, когда Райан улыбается, по-настоящему улыбается, то это благодаря тебе. Он светится ярче, чем солнце и звёзды.

— Я от этого должен почувствовать себя лучше? — озлоблено спросил я.

— Нет, — ответил он. — Полагаю нет.

— Помогите.

Король растерялся.

— Я не могу. Он дал клятву по собственной воле. Он рыцарь. Это то, чего от него ждут.

Я кивнул и повернулся, чтобы уйти.

Не успел я сделать и двух шагов, как король добавил:

— Я пытался.

Я остановился, но не обернулся.

— Я пытался, Сэм.

— Не понимаю.

— Я попросил Джастина освободить Райана от клятвы.

— Почему? — еле выдавил я.

— Потому что я не лгал в тот день, когда сказал, что считаю тебя сыном. И моя душа разрывается. Твоя боль всегда будет моей болью, и она жжёт изнутри. Я хотел для тебя чего-то лучшего, но у меня не получилось. Мне очень жаль, Сэм.

Я обернулся и бросился к нему объятия. Король крепко прижал меня к себе.

Я не мог подобрать слов, чтобы сказать, что я его не виню. Не мог подобрать слов, чтобы сказать, как сильно его люблю. Я вообще не мог подобрать слова, поэтому просто очень долго его обнимал и надеялся, что король понял всё что я хотел сказать.

Глава 28

Краткая интерлюдия

Я лежал на траве в секретном месте сада и смотрел на звёзды.

— Сраные придурки! — выругался я на них. — Какого чёрта?!

Звёзды не ответили. Потому что они звёзды. Вполне ожидаемо.

Но они всё равно мерцали, как засранцы.

— Надеюсь, что вы все взорвётесь. Хотя знаете что? Возможно, вы уже взорвались, и вашему свету понадобились десятки тысяч лет, чтобы сюда добраться. Так что выкусите засранцы. Вы уже мертвы, и всё, что я вижу, это ваши последние вздохи. — Я вздохнул. — Простите. Это было жестоко.

И очень грубо. Звёзды не виноваты, что Райан завтра женится.

Райан виноват. И Джастин. Кто, блин даёт клятву принцу, чтобы почтить память умершей матери?

Жестокий.

Но милый. Красивый. Очаровательный. И самоотверженный ублюдок, вот кто.

Но жестокий.

Глядя на небо я нахмурился.

— Всё в порядке, — сказал я звёздам. — Я найду другого. И он будет просто потрясный, а я даже и не вспомню рыцаря. Что за Райан? У меня есть новый краеугольный камень. Его зовут Хуан Карлос, и он экзотический бухгалтер. Или типа того. Не забыть: придумать более экзотические профессии. Например… актуарий. Чёрт возьми! Почему я не могу придумать что-нибудь экзотическое? Экзотическое. Думай-думай! Хуан Карлос будет экзотическим гробовщиком! — Я застонал. — Бессмыслица какая-то.

— С кем ты разговариваешь?

Я вскрикнул, как невозмутимый мужик.

Райан рассмеялся.

— Чувак, — вздохнул я. — Серьёзно. Снова преследуешь?

Он перестал смеяться.

— Я не преследовал. Не в этот раз.

Я снова взглянул на звёзды и мысленно их проклял.

— Значит, ты признаешь, что раньше преследовал.

— В основном.

— Ты не можешь в основном кого-то преследовать. Ты либо преследуешь, либо нет.

— Что ж.

— Преследователь, — пробормотал я.

— Не в этот раз. Я не знал, что ты будешь здесь.

Я фыркнул.

— Ну да, как же.

— Правда не знал. Мне просто нужно…

— Нужно…

Райан вздохнул.

— Мне нужно было выбраться. Ненадолго.

— Хорошо.

— Ты не хочешь этого слышать.

— Ты прав. Не хочу.

Наступившая тишина была неловкой. Райан стоял надо мной, а я отказывался на него смотреть… неловко. Вся ситуация была до жути неловкой.

Конечно же, я не смог сдержаться.

— Ты неловкий. Это неловко.

— Знаю.

— Словно ты мой бывший, которого я вижу впервые после нашего ужасного расставания.

— Так вот на что это похоже?

— Конечно. Что отстойно, потому что мы словно бывшие, которые решили остаться друзьями, но без привилегий, потому что ничего не было даже когда мы встречались.