Когда же им не удалось вовлечь советское правительство в новую войну с Германией, линия политики держав Антанты в лице ее главнейших представительниц — Англии и Франции — определилась окончательно. Их конечная цель оставалась та же — образование нового противогерманского фронта с участием России и на ее территории, но теперь уже; открыто ставилась и промежуточная задача в виде низвержения советского правительства.
Средством достижения этой цели явилось вмешательство вооруженных сил Антанты (интервенция) в гражданскую войну в целях поддержки всех контрреволюционных вооруженных сил внутри страны, организация восстаний, материальная поддержка всех контрреволюционных организаций и армий. Первыми шагами на этом пути были мятеж чехословацкого корпуса внутри России в мае 1918 г., десанты Антанты на Мурманском побережье и мятежи на верхней Волге в июне — июле 1918 г.
Военная и политическая капитуляция серединных держав осенью 1918 г. сделала единственной и главной целью политики Антанты в отношении РСФСР низвержение в ней большевизма. В своих путях к достижению этой цели политика Англии и Франции несколько разошлась в течение 1919 г. Английская политика мыслила достигнуть этой цели до осени 1919 г. прямым участием своих вооруженных сил в нашей гражданской войне и материальной поддержкой всех контрреволюционных армий. Французская политика с весны 1919 г., не отказывая в материальной поддержке русским контрреволюционным силам, уклонилась от прямого участия в гражданской войне и центр тяжести своей противосоветской работы перенесла на усиление и укрепление военной мощи окраинных государств, главным образом, Румынии и Польши, в целях создания из них надежного оплота против большевизма.
Роль и значение Англии и Франции в ходе нашей гражданской войны были несравненно более значительны, хотя бы по продолжительности их участия в ней, чем Германии. Кроме непосредственного вооруженного участия, их участие в гражданской войне выразилось и в оказании значительной материальной поддержки контрреволюционным армиям, без которой было бы сомнительно их сколько-нибудь длительное существование.
Таким образом, политика Антанты в отношении РСФСР давала всей противосоветской стратегии, определенный интервенционный характер, поскольку она находила отражение в планах войны командования внутренних контрреволюционных сил.
Из этой же группировки держав Япония и С.-А. С. Штаты преследовали более ограниченные цели в отношении РСФСР.
Япония стремилась использовать состояние гражданской войны в России для установления своего преимущественного влияния на ее дальневосточной окраине. Эта политика Японии толкнула и С. А. С. Штаты на путь совместного выступления с Японией на нашей дальневосточной окраине в целях создания там противовеса ее влиянию. Вооруженные силы этих стран не приняли обширного и заметного участия в ходе гражданской войны, ограничившись оккупацией нашей дальневосточной территории, главным образом, вдоль, железнодорожных линий. Обе эти страны в течение гражданской войны явились, главным образом, поставщиками для восточных контрреволюционных армий.
Государственные новообразования на западной окраине бывшей Российской империи являлись враждебными РСФСР не по существу своих территориальных домогательств, поскольку Советская Россия охотно признавала право всякой национальности на самоопределение и выделение, а в силу классовой политики своих правительств и стремления их в достижении своих целей нарушать права тех классов и народностей, которым оказывал поддержку Советский Союз. Такова была основная причина вооруженного вмешательства в нашу гражданскую войну Польши, Латвии, Эстонии. Каждая из этих стран преследовала свои собственные цели, отличные от конечных целей русских контрреволюционных сил, почему они действовали несогласованно ни с ними, ни между собой.
Таким образом, внешняя политическая обстановка складывалась неблагоприятно для РСФСР, поскольку она находилась во время своей борьбы в полном враждебном окружении. Активность большинства участников этого окружения затрудняла положение стратегии Красной армии и требовала от нее полного напряжения сил. Острота положения смягчалась внутренними противоречиями некоторых участников окружения между собою (Япония и С.-А. С. Штаты) и с внутренними контрреволюционными силами в России (все государственные новообразования: Польша, Литва, Латвия и пр. и русские контрреволюционные правительства, стоявшие на платформе «Единой и неделимой России»).
Наоборот, стратегия противной стороны находилась в отношении внешнего политического окружения в условиях благоприятных, и они могли бы сложиться для нее еще лучше, если бы ее политика нашла путь соглашения с государственными новообразованиями (Польша, Эстония, Латвия и пр.).
Иначе складывалось положение для каждой из сторон в связи с внутренней политической обстановкой.
Здесь соотношение внутренних движущих сил сложилось целиком в пользу советской стратегии, поскольку наиболее активной силе русской революции, — пролетариату — благодаря мудрой политике его правящей партии в лице РКП (б) удалось обеспечить за собой поддержку и союз многочисленной массы тяжелых резервов в виде многомиллионного середняцкого и бедняцкого крестьянства.
Позиция пролетариата в союзе с крестьянством еще более укрепилась, когда, благодаря разумно разрешенному национальному вопросу, в общереволюционное русло были вовлечены и многочисленные национальные меньшинства бывшей империи. Коренная же ломка старых социальных и экономических отношений дала возможность подвести прочное основание под советское строительство, выбив почву из-под ног у противников советской власти.
Как ни была мала база в населении у контрреволюционных правительств, они своими мероприятиями в области земельной, экономической и социальной политики поспешили сами оттолкнуть от себя все колеблющиеся элементы, показав им слишком явно лицо реставрации, в сторону которой все они ранее или позднее скатывались.
Слабость внутреннего положения контрреволюционных правительств увеличивалась еще противоречиями между теми из них, которые преследовали разные цели во внешней политике и соперничеством даже между правительствами, стремившимися к одним и тем же целям.
Так, Украинская директория, стремившаяся к самостоятельности Украины, находилась во враждебных отношениях с прочими контрреволюционными правительствами юга России, и дело дважды доходило до вооруженных столкновений между силами тех и других. Правительства казачьих областей с трудом выносили гнет экстерриториального правительства «вооруженных сил юга России», опиравшегося на штыки добровольческих армий. Это последнее, в свою очередь, только формально признавало власть «верховного правителя», адмирала Колчака, пребывавшего в Сибири, желая идти своим путем в области внешней и финансовой политики. Наконец, окраинные казачьи атаманы Семенов, Калмыков, Анненков и др. не признавали ничьей власти, кроме своей собственной.
Оттолкнув от себя все слои населения своей внутренней политикой, контрреволюционные правительства не сумели в своей внешней политике, как мы уже упоминали, наладить своих взаимоотношений и с вновь возникшими окраинными государствами. То и другое неблагоприятно отражалось на положении стратегии контрреволюции. Она лишена были тех обильных внутренних источников пополнения, которыми располагала советская стратегия, и не могла рассчитывать на боевое сотрудничество вооруженных сил окраинных государств.
Таким образом, советской стратегии во время гражданской войны пришлось действовать в окружении внешней и внутренней враждебных коалиций. Отсутствие взаимного единства между различными членами враждебных коалиций, внутренняя слабость отечественной контрреволюции в значительной мере облегчили это невыгодное на первый взгляд ее положение.
