Часто они не рассказывают о насилии ни в детстве, ни во взрослом возрасте, и семья продолжает общаться в полном составе. И пережившие инцеста встречаются на семейных праздниках со своими насильниками, испытывая ужас, отвращение, стыд и парализующую немоту.

Ответственность всегда лежит на старшем подростке или взрослом. Младшие дети никогда и ни в чем не виноваты и не могут быть обвинены в том, что им это нравилось, они это выбирали, или не рассказали.

Они могут молчать по самым разным причинам: от ужаса, стыда, отвращения и страха. Но никогда и ничего не могут сделать дети, чтобы заслужить сексуальное насилие или чтобы их обвинили, что они его спровоцировали. Как бы ни вёл себя ребёнок, как бы ни одевался, что бы ни говорил, отвечает за инцест взрослый или старший подросток.

Чтобы ни предлагал ребенок, взрослый всегда может не насиловать, не нарушать интимных сексуальных границ ребёнка.

Даже чаще, чем инцест между родителями и детьми, случается согласованный, по обоюдному согласию, инцест – между братьями и сестрами. Обычно это подростки из неблагополучных семей, где родители – алкоголики, наркоманы или сумасшедшие. Также это происходит в семьях, где смазаны границы, в богемном кругу. И в семьях, где взрослые не уделяют подросткам внимания, они заброшены и предоставлены сами себе.

Дети могут играть в доктора или во взрослых, раздеваясь и трогая друг друга, исследуя свое тело и сексуальность. Могут быть изолированы от внешнего мира и замкнуты в своей семье. Могут путать братскую любовь и сексуальную тягу.

Инцест по обоюдному согласию происходит, когда два подростка, связанных родственными узами, испытывают взаимное влечение, запретную любовь. Детей в таких союзах мучает ужас, стыд и вина. Интуитивно они чувствуют, что нарушают табу, знают, что их ждет разлука, позор и наказание, если их связь раскроется. Здесь может не быть элемента насилия или принуждения, но психологический вред от таких отношений велик.

Подростки осознают, что то, что они делают – плохо и противоестественно. Инцест табуирован во всех культурах, так как это влечение существует, но оно приводит к психологическим проблемам у потомков и участников, и к вырождению рода, рождаются дети с различными психическими и физическими отклонениями в таких союзах.

Кроме того, такие дети путают сестринскую или братскую привязанность с сексуальным влечением, которое стоит направлять на других людей вне своей семьи. Но в замкнутости семейной системы или изолированности, оторванности от общества у них обычно нет возможности развивать интимные отношения вне семьи.

"Я любила его сильнее, чем кого-либо на свете. Он был не просто красивым умным парнем, он был моей душой, второй половинкой. Я всегда это знала. Мы столько пережили вместе, мы выстояли только благодаря тому, что были рядом. Я не выжила бы без него, а он – без меня. И меня тянуло к нему с непреодолимой силой. Я жаждала ласкать его, целовать, слиться в одно целое. Меня останавливало только чувство, что это неправильно, так нельзя, ведь он – мой брат. Мне было страшно поддаться чувствам, но и отказаться от него я не могла. Это разрывало мое сердце, сводило с ума".

Следствием травмы сексуального насилия чаще всего бывают следующие типы психологических защит: вытеснение, расщепление, отрицание, диссоциация, психосоматика.

Вытеснение – человек не помнит, не считает важным, не придает значения травмирующим инцидентам, обесценивает или искренне не понимает, что произошло:

– Да, отец мыл меня, тщательнее всего в промежности, когда мне было десять лет, а что такого?

– Мы до сих пор с матерью спим в одной кровати, это теплее и не так одиноко, а что, этого нельзя делать? Никогда об этом не задумывался.

– Я не помню себя в детстве, но вообще оно было очень счастливым.

Расщепление – личность делится на две или больше частей, каждая из субличностей проявляется автономно от других, человек не связывает свои поступки и мысли воедино:

– Девушка считает себя пуританкой, ни с кем не встречается, боится людей, параллельно работает в онлайн секс услугах, раздевается и мастурбирует перед камерой.

– Женщина верна своему мужу и очень строга к себе, но регулярно тайно влюбляется и вожделеет других мужчин.

Отрицание – человек не только не проживает случившееся с ним, но и отрицает это:

– Он не алкоголик, выпивает только за компанию или по праздникам.

– Подумаешь, выкидыш, смерти нет, это все глупости, надо просто думать о хорошем.

– Не надо копать проблемы, надо просто любить окружающих.

Диссоциация – человек воспринимает происходящее с ним травмирующее событие словно со стороны, будто оно происходит не с ним, а с его частью или кем-то выдуманным. Рассказывает механистично, без эмоций, о чудовищных вещах.

– Я стараюсь об этом не думать.

– У меня нет чувств по поводу инцеста в детстве, я не хочу переживать этот ужас снова.

– Это не я хочу изменить мужу, а шлюха во мне. Я ее ненавижу, она мне всю жизнь портит!

Психосоматика – когда человек не может пережить травмирующее событие, у него нет ресурсов проживать все эмоции, подключается тело, и он начинает страдать разнообразными хроническими недугами, вылечить которые врачи не могут.

Другая клиентка Светлана несколько раз в жизни подвергалась нападениям педофилов:

"В семь лет на меня на пляже напал педофил. Только чудо спасло меня от изнасилования и смерти. Счастье, что кто-то шел мимо и спугнул его, он почти ничего не успел сделать, только зажал мне рот рукой и залез в трусы.

Но психологическую травму я получила на всю жизнь. Я не рассказала родителям, они еще ругали меня, что я потерялась. Я много лет была уверена, что он меня чем-то заразил, вроде проказы, (я тогда зачитывалась Джеком Лондоном) и вот-вот со мной случится что-то плохое.

Сейчас у меня растет дочь. И я дрожу от мысли, что она может попасть к педофилу. Я сталкивалась с ними и позже, мимолетные встречи, каждую из которых я помню в подробностях. Это страшно. И потому хочется обесценить – а что такого? Мелочь же? Но последствия всего этого я чувствую до сих пор, каждый день.

Что я могу ответить тем, кто считает, что ничего страшного в приставании к детям или женщинам нет? Подумаешь, недотрога, за попу ее потрогали, нежная какая. Да, нежная. И особенно уязвима детская психика.

Я уже взрослая, я шесть лет в психотерапии. Но все равно мне тревожно и страшно оказываться в ситуациях, где я завишу от мужчины – например, когда я была беременна или с новорожденными детьми.

Бессонница мучает меня годами, я ничего не могу с ней поделать. Чего я только не перепробовала. Я просыпаюсь в пять утра и лежу, а сердце стискивает стальной кулак, напряжение в голове, напряжение во всем теле. Я всегда слишком часто дышу. Я никогда не расслабляюсь.

И вечный контроль – моя мука, мой крест. Я не могу спокойно собрать вещи в поездку, надо все продумать, все предусмотреть. Понятно, что можно купить на месте, если что-то забыл. Но дело не в этом, а в потере контроля. Если я потеряю контроль, я могу пропустить нападение педофила.

Я слежу за своими детьми как орлица. Едва я теряю их из виду, у меня тут же паника – а если их поймал извращенец!

Педофилов очень много, они среди нас. 80% из них – хорошие знакомые детей. Воспитатели, друзья семьи, тренеры, дальние родственники, отчимы, отцы. Они их заманивают, приручают, соблазняют вниманием, подарками, лестью. Есть форумы, где они делятся способами совращения и объяснениями, почему это нормально. И в последнее время их стало гораздо больше.

Они охотятся за детьми, сидят на лавочках на детских площадках, притворяясь отцами. Следят за поликлиниками, пляжами, школами.