… хотя лично я предпочёл бы, чтобы моя страна вообще не участвовала в боевых действиях! Лучше торговать, чем воевать.
Мечтания? Пусть! Но ведь, чёрт подери, не пустые! Если Россия не будет задираться в Европе, бряцая оружием и давая поводы буквально на пустом месте, лишь бы очередной вождёнок отчитался на очередном съезде, выпалив с трибуны несколько трескучих фраз, то и страну, соответственно, будут воспринимать не как опасного сумасшедшего, волею случая оказавшегося соседом!
Закончив работу, помощники мои всё никак не желают расходиться, собравшись перед открытой дверью и галдя за целую стаю ворон. Голосов не понижают, и кажется, им доставляет определённое удовольствие, когда с губ слетают имена политиков и общественных деятелей, да не абы как, а в весьма конкретном контексте, к которому они лично (!) причастны.
Здесь и сейчас они чувствуют себя частью закулисья Большой Политики, а за дверью, как им кажется, снова станут обывателями, предел политических амбиций которых — чтение газет в кафе, с последующим обсуждением с товарищами.
— … а я считаю, что генерал Алексеев был неправ, и мы совершенно верно указали на это! — разгорячившись и сощурив большие миндалевидные глаза, непримиримо говорит Рувим..
— … твои тезисы, опровергающие речь Пуанкаре…
Не в силах выпроводить эту буйную публику, генерирующую всё новые, подчас завиральные идеи, я, то ли озарённый вдохновением, а толи сдуру, предложил им домашнее задание…
— Умозрительно набросайте разных версий развития события, этакий политический сценарий, — несколько вымученно улыбаясь, говорю я, — Только, пожалуйста, месье! Попробуйте сами! Зайдите домой или сядьте в ближайшем кафе, это уж как вам удобней, и поработайте — недолго, не больше часа! Лимит времени себе установите, как в быстрых шахматах, и вперёд.
— А назавтра соберёмся перед началом работы, и обсудим, у кого что получилось, — воодушевившись, подхватил мою идею Масленников, стукнув себя кулаком по ладони, — Поспорим, поругаемся!
— Да, да… — киваю, наступательно выдавливая их за дверь и закрывая её наконец.
— Ф-фу… — облегчённо выдыхаю, привалившись спиной к двери, за которой всё ещё стоят, шумно споря, мои помощники.
Заварив себе невкусного, но очень полезного травяного чая в заварочнике, я с полчаса сидел, бездумно делая крохотные глотки, не думая ни о чём, и лишь наблюдая в окно, где, как в скучной телепрограмме, транслировалась обыденная жизнь парижан.
Потихонечку, не сразу, меня отпустило, и я сел за написание статей. Эту часть своей жизни показывать помощникам решительно не собираюсь… Не всю, по крайней мере!
Сложив на столе стопку газет, быстро, наспех просматриваю их, и, найдя искомое, также наспех, по диагонали, читаю. Статьи, которые я начал писать ещё две недели назад, послужили катализатором. Обыватель, прежде лишённый фактической возможности высказывать своё мнение, политизировался до крайности и спешит выговориться, озвучив то, что считает своей (ха!) точкой зрения.
Поляки, азербайджанцы, молдаване, грузины, эстонцы и представители, кажется, решительно всех народов канувшей в Лету Российской Империи спешат высказаться, широкими мазками рисуя идиллическую картину национального будущего. Всё-то у них цветёт, колосится, а ветви вероятностного развития растут лишь в нужную сторону — так, будто за ними следит специальная Служба Времени, разумеется — сугубо национальная.
До этого, под гнётом Российской Империи, они никак не могли развиваться, а сейчас как начнут строить своё, национальное…
… и обязательно — на века! Не случайные по сути люди, а сплошь, все до единого, Отцы Основатели, созидатели и будущие классики. Герои, именам которых суждено быть выбитым на памятниках, быть вписанными в учебники Истории…
… и ведь так оно и будет!
Россияне не отстают, разом — подчас в одной статье, расписывая своё облегчение от того, что с плеч Великороссов (непременно с Большой Буквы) свалилась такая обуза. Тут же, переворачивая всё с ног на голову, требуют от Младших Братьев вернуться в лоно семьи, без которой они, меньшие братья, непременно захиреют и покроются паршой.
Они, Старшие Братья, готовы и дальше помогать неразумным Младшим, от которых только требуется посыпать голову пеплом, покаяться и вернуться в любящую семью. Но разумеется, теперь на иных — менее щадящих условиях!
А если они, Младшие Братья, не внимут голосу разума, то Старшие Братья приведут их покорности, вернув в состав Империи силой, и разумеется, несогласных будут расстреливать, ссылать и пороть, пороть…
… для их же блага! А собственно, как иначе!? Здоровые отношения в патриархальной семье, так сказать… по заветам предков!
— Количество бреда зашкаливает… — бормочу я, делая выписки самых одиозных предложений, и тут же, не отходя далеко, пишу ответы в лучшем стиле РенТВ, отвечая всем оппонентам разом.
От имени Младших Братьев, то бишь национальных окраин, расписываю будущее самыми радужными красками, рисуя классические Нью-Васюки. Вот стоит им только получить независимость, позвать на Родину потерянных сыновей и дочерей, как очень быстро, в считанные годы, расцветёт экономика и культура!
Но культура и национальное самосознание, разумеется, прежде всего. Духовность, она ведь первична!
От имени россиян пишу о величии Империи, общей истории и о том, что поодиночке мы слабы, а вместе — веник. Неожиданно хорошо пошла тема Тартарии, которая ещё недавно простиралась на всех материках. Стоило только мне её затронуть пару раз, как посыпалось…
Я в это стараюсь не вникать, а так… руку на пульсе держу. К слову, чем-то подобным грешат почти все, возводя историю своего народа в седую, легендарную древность, щедро наделяя предков территориями и достоинствами.
Потом приходит черёд самого сложного, и я, выверяя каждую букву, пишу, зачёркиваю, сминаю листки и снова пишу отрытое письмо ВИКЖЕЛЬ и студенчеству, в котором призываю их взять ситуацию в свои руки, доказывая, что именно они не просто могут, но и должны, чёрт подери, остановить Гражданскую!
Я называю этот союз Волей и Разумом, воплощёнными в металле Нахожу десятки красочных ярких метафор, которые (уверен!) непременно разойдутся на цитаты. Пишется легко, но всё кажется, что чего-то не хватает, чего-то не досказал…
Наконец, после десятков правок, перечитав, давлю на корню желание отложить письмо, чтобы оно отлежалось…
… запечатываю его.
— Чёрт… ещё офицеры, — с тоской понимаю я, пытаясь снова поймать рабочий настрой и сажусь за работу. Снова напоминаю им об окопах, о той роли, которую они сыграли в войне и о том, как поднимали в атаку полки и роты те самые, кадровые.
Как шли со знамёнами, под музыку оркестров — на пулемёты, на пушки, на колючую проволоку…
… потому что командиры — не умели иначе! Потому что бравые гвардейцы, из которых в большинстве своём и составлялся костяк старшего офицерства, привыкли — так, как на Высочайше утверждённых манёврах под взглядами Государя, где у каждого была своя, годами и десятилетиями отрепетированная роль.
Потом, когда эти бравые кадровые военные сточили в бесплодных штыковых атаках на пулемёты и укрепления профессиональную армию, именно они — вчерашние студенты, семинаристы, гимназисты, лавочники и приказчики, ставшие офицерами военного времени, вытянули на себе войну. Они, да вчерашние крестьяне, рабочие и мещане, умирали в грязи потому, что блистательная гвардия считала бесчестным пригибаться навстречу пулям! Потому, что кадровая армия не умела воевать!
Я писал о том, что чинопочитание, страх перед всяким начальством, бездумное следование приказам вышестоящих есть Зло! О том, что непротивление Злу, это потакание ему!
О том, что нужно думать своего головой, и не поддерживать радикальных революционеров, готовых сжечь весь мир, утопить его в крови, уничтожить всё хорошее и плохое без разбора.
