— Бьянка, посмотри на меня, solnyshko.

Она поднимает глаза, и я вижу, что она плачет.

— Можно я убью его, детка? — Я смотрю на Бруно, который пыхтит на полу. Если бы Бьянки здесь не было, он был бы уже мертв, но я не стану убивать его на ее глазах, если она этого не захочет.

Она отрицательно качает головой, затем стягивает с себя футболку и скручивает ее в жгут. Стоя в одном лифчике и джинсах, она прижимает его к моему кровоточащему плечу. Моя рука все еще прикована наручниками к трубе радиатора, а плечо чертовски болит, но я ни за что на свете не стану рисковать, чтобы она подошла к этому ублюдку в поисках ключа. Вместо этого я обхватываю ее свободной рукой и прижимаю к груди, стараясь, чтобы пистолет в руке не касался ее кожи.

Дверь ударяется о стену, и вбегает Денис, с пистолетом наготове, оглядываясь по сторонам.

— Смотри в пол, — рявкаю я. Никто, кроме меня, не увидит мою жену полуголой, к черту особые обстоятельства.

— Ключ от наручников. — указал головой в сторону Бруно. — Перевяжи чем-нибудь его ногу и позвони Максиму, чтобы кто-нибудь забрал его и доставил к дону.

Денис находит ключи от наручников в одном из карманов Бруно и бросается отпирать наручники.

— Нужно отвезти вас в больницу, босс, — шепчет он.

— Нет. Поедем к Доку. Я не поеду в больницу с огнестрельным ранением, если в этом нет необходимости. Мы поедим на твоей машине.

— Почему всегда моя машина для перевозки блюющих или истекающих кровью пассажиров? — бормочет Денис, пока звонит Максиму.

Я кладу палец под подбородок Бьянки и поднимаю ее голову.

— Ты в порядке, dusha moya?

Она берет мою руку и кладет ее на рубашку, которую вжимала в мое плечо, обхватывает мое лицо ладонями и целует меня.

— Нет. Но буду, — говорит жестами она и снова целует меня.

— Нам нужно установить некоторые правила. Когда я говорю тебе бежать, ты бежишь, Бьянка. Это ясно?

«И бросить тебя на произвол судьбы?»

— Да

Бруно мог убить ее. Не думаю, что он это сделает, но я бы никогда не стал рисковать ее жизнью, даже если бы существовала однопроцентная вероятность, что она в итоге пострадает.

«Я не могу тебе этого обещать. Прости.»

— Бьянка, детка, если ты не пообещаешь мне, я запру тебя в квартире и поставлю двух охранников у двери. Я так зол на тебя за то, что ты там устроила. Пожалуйста, не испытывай меня на прочность.

«Хорошо.»

— Хорошо, что? Хорошо, ты обещаешь, что сделаешь то, что я скажу?

Она слегка ухмыляется, обнимает меня за талию и кладет голову мне на грудь.

Не знаю, что заставляет меня поднять голову от груди Михаила и посмотреть на отца, лежащего на полу в дюжине шагов позади Михаила. На мгновение кажется, что он все еще в отключке, но потом мой взгляд падает на его правую руку, засунутую в пиджак. Сцена разворачивается как в замедленной съемке. Из пиджака высовывается рука с пистолетом, в глазах безумный взгляд, на лице сияет довольная улыбка. Он направляет пистолет в спину Михаила. Я обхожу Михаила и начинаю бежать к отцу. Кто-то кричит. Меня обхватывает сильная рука, разворачивает, и я прижимаюсь спиной к широкой груди Михаила. Два выстрела раздаются где-то позади меня, почти одновременно. Михаил вздрагивает и делает шаг вперед, все еще прижимая меня к себе. Он целует меня в макушку.

— Не смей больше никогда пытаться получить пулю, предназначенную для меня, — шепчет он мне на ухо.

Его рука ослабевает вокруг меня, когда Денис смотрит на неподвижное тело моего отца, а затем поворачивается и бежит к нам. Я выдыхаю, благодарная за то, что все закончилось, и обхватываю Михаила руками. Его рубашка мокрая. Я отдергиваю правую ладонь — красная. Ужас охватывает меня, когда я смотрю на Михаила, который спотыкается, но Денис успевает его поймать.

— Бери мою машину! — кричит Денис, закидывает руку Михаила себе на плечи и тащит его к входной двери. — Сейчас же, Бьянка!

Я бегу.

Глава 20

Я чувствую чью-то руку на своем плече и открываю глаза. Нина сидит на стуле рядом со мной и наблюдает за мной.

— Есть новости? — спрашивает она, но я только качаю головой.

Вчера, как только мы приехали в больницу, Михаила увезли на операцию. Она длилась четыре часа. Врач сказал, что пуля задела легкое, но все должно быть в порядке, и что сегодня его переведут из реанимации. Я ждала, когда медсестра сообщит мне, в какую палату его переведут, но мне сообщили, что у него началось внутреннее кровотечение, и что его снова нужно срочно оперировать. Это было шесть часов назад.

— Денис принес для тебя одежду, — говорит Нина и протягивает мне руку. — Полотенце и косметику тоже. Тебе нужно принять душ и переодеться. Потом что-нибудь поесть.

Я заворачиваюсь в куртку, которую дал мне Денис, и качаю головой. Я не встану с этого кресла, пока кто-нибудь не придет и не скажет мне, что с Михаилом все в порядке.

— Через две двери есть пустая палата. Мы вернемся максимум через десять минут. Роман останется здесь и позвонит нам, если кто-то придет с новостями. Если Ворчун увидит тебя в таком виде, он сразу же с тобой разведется, ты же знаешь?

Я смотрю на пахана, который стоит в нескольких футах справа от меня, и он кивает.

— Я буду здесь и приду за тобой, если доктор выйдет.

Я высвобождаю ноги из-под себя и медленно встаю. Я понятия не имею, сколько часов я провела в таком положении, и мои ноги затекли, как будто к ним прекратился приток крови. У меня уходит меньше десяти минут на то, чтобы принять душ, почистить зубы и надеть джинсы и футболку, которые я нашла в сумке. Я собираю косметику, чтобы положить ее обратно в сумку, когда замечаю на дне сложенную серую толстовку. Я достаю ее и снова начинаю плакать. Та самая, которую я украла у Михаила. Денис, наверное, упаковал ее, думая, что она моя. Мне не холодно, но я все равно надеваю ее и возвращаюсь в приемную.

Нина смотрит на меня, когда я вхожу, и улыбается, но улыбка не доходит до ее глаз.

— Черт, милая. Это Ворчуна?

Я киваю и пытаюсь удержать слезы.

Нина фыркает и обнимает меня.

— С ним все будет хорошо, вот увидишь. — Она снова фыркает. — Пойдем. Давай поищем тебе что-нибудь перекусить.

Через час врач выходит из операционной и сообщает нам, что операция прошла успешно. Он говорит нам идти домой и вернуться утром, так как Михаила не выпишут из реанимации до этого времени, но я только качаю головой и возвращаюсь на свое место. Я никуда не пойду.

В другом конце коридора Роман и Нина начинают спорить, но я улавливаю только ту часть, где он угрожает, что сам отнесет ее домой, если она не уйдет. Через пятнадцать минут приходят двое мужчин в костюмах. Тот, что постарше, в очках, подходит к Роману и отдает ему ноутбук, который он принес. Они садятся в дальнем конце коридора, что-то обсуждая. Второй мужчина следует за Ниной, когда она встает передо мной и берет мою руку в свою.

— Мне нужно идти. Роман пригрозил привязать меня к кровати, если я не пойду домой и не посплю, но я вернусь утром. Если тебе что-нибудь понадобится, напиши мне, хорошо?

Я сжимаю ее руку и киваю.

— Максим и Роман останутся с тобой. — Она кивает им двоим. — Максим договорился с медсестрой, чтобы ты отдохнула в палате Михаила, пока его не привезут. Постарайтесь немного поспать.

Я не думаю, что мне это удастся, но все равно киваю.

Медсестра приходит через несколько минут после ухода Нины и отводит меня в комнату, где я принимала душ. Я опускаюсь на диван у окна, достаю телефон и отправляю Сиси сообщение с вопросом о Лене. Мы не сказали ей, что случилось.

Я листаю телефон, просматриваю двадцать или около того сообщений от Милены, спрашивая о Михаиле и о том, нужно ли мне что-нибудь. В одном из них она спрашивает, приду ли я завтра на похороны отца. Я сообщаю ей, что состояние Михаила не изменилось, игнорирую вопрос о похоронах и бросаю телефон на сиденье рядом со мной. Что касается меня, то я надеюсь, что мой отец будет гореть в аду.