Мальковский и журналисты

Путь до типографии был недолгим, а если его сопровождал толстый пёс по кличке Барон, которого Дональд по обыкновению угощал половинкой сосиски, идти было и вовсе в радость. Особенно в такую хорошую погоду, как сегодня: лето было в самом разгаре, солнце припекало, окрашивая всё вокруг апельсиновым цветом, а высокие деревья преданно защищали жителей города, своими кронами создавая приятную тень. Воздух был свежий, настроение прекрасное, а отсутствие звонких монет в кармане – абсолютно не заметно. Ведь когда у тебя есть прекрасная цель, вырисовывающая перед Дональдом в образе любимой типографии, то любые невзгоды по плечу, а испытания – в радость. Ведь именно трудности делают нас сильнее, не так ли?

По крайне мере, так полагал мистер Мальковский, с довольной улыбкой шагая по улице. Но у входа в типографию его ждала не только толстая кошка, которая каждое утро получала из рук еврея оставшуюся с завтрака половину сосиски, но и незваные гости.

– Это шо за сицилийский огурец такой? – подходя ближе, спросил Мальковский.

– Мы не сицилийские огурцы, сэр, – ответил высокий мужчина в кепке и с микрофоном в руке, – мы репортёры, – продолжил он с весьма деловым выражением лица. – Наша новостная программа снимает сюжеты о честных бедных людях города. Мы знаем, что вы именно такой человек, очень честный и добропорядочный. Поэтому хотим взять у вас интервью.

– О, да, – Мальковский благодушно сменил гневное выражение лица, и на его губах засияла любезная улыбка. – Это про меня, – он поправил галстук и, усмехаясь, добавил, – только я не бедный, а нищий. Можете спросить мою жену Розочку, она именно поэтому от меня и ушла.

– У вас, должно быть, очень интересная история, – ответил журналист в кепке и улыбнулся шутке Дональда. – Позволите взять у вас интервью? – спросил он, включая микрофон.

– Интервью? Что вы, что вы, – запротестовал Мальковский, – меня этому не учили.

– Да здесь не надо ничему учиться, – уже настойчивее проговорил журналист, – вы просто отвечайте на наши вопросы.

– О, отвечать на вопросы? – переспросил Дональд. – О, я обожаю викторины! В школе я был лучшим учеником. Спросите мою учительницу миссис Ковальски, она подтвердит. Правда, она меня больше не любит, после того как я случайно спалил ей волосы паяльной лампой, – добавил он после некоторой паузы.

Оператор хихикнул, а высокий мужчина в кепке косо поглядел на него. Ему явно не нравились бредовые речи честного еврея, но работа есть работа.

– Хорошо, хорошо, – теряя терпение, простонал он, – давайте приступим к делу. Вы готовы? Мы включим камеру, а вам нужно просто смотреть на меня и спокойно отвечать на вопросы.

– Хм, – прокряхтел Мальковский, опираясь на деревянную дверь типографии, – а вопросы не очень сложные?

– Нисколько, – ответил журналист, закатив глаза, – сейчас увидите.

– Увижу? Ах, тогда не надо, – проговорил Дональд, – меня уж зрение подводит.

– Очки вам не нужны, вы всё услышите, – в голосе мужчины сквозило недовольство.

– А, ну сразу так бы и сказали, – улыбнулся Мальковский и добродушно похлопал журналиста по плечу, отчего тот стал ещё более недовольным, – со слухом у меня всё в порядке.

«А с головой явно не всё», – подумал высокий мужчина, а вслух произнёс:

– Итак, мистер Мальковский, когда вы открыли свою типографию? – с этими словами журналист, поднёс к Дональду микрофон и кивком головы дал знак оператору включить камеру.

– Ого, шо, прям сюда говорить? – удивился еврей, и его густые брови поползли на весьма широкий лоб.

Журналист недовольно посмотрел на оператора, который всё понял и выключил камеру.

– Мистер Мальковский, – заговорил он, – будьте добры не задавать лишних вопросов. Всё что вам нужно – это отвечать в микрофон.

– А, сразу бы сказали, – произнёс Дональд, вновь по-дружески хлопая журналиста по плечу, – теперь всё понятно. А меня что же, ещё на камеру снимать будут?

Журналист почти беззвучно прорычал, а потом, широко улыбаясь, произнёс.

– Конечно, мистер Мальковский, мы ведь не просто так сюда камеру тащили.

– Бедолаги, – сочувственно проговорил еврей, – а я думал, вы доехали на машине, а вы, оказывается, пешком шлёпали, – Дональд покачал головой.

– Да не шлёпали мы никуда, – процедил сквозь зубы журналист, крепче сжимая микрофон.

– А как же сюда добрались тогда? – удивлённо поглядел на него Мальковский.

– Всё, хватит пустой болтовни, – выходя из себя, повысил голос мужчина, – нас сюда привезли на служебной машине.

Дональд недоверчиво посмотрел на журналиста и покачал головой.

– Выходит, сэр, вы обманщик. Вы сказали, что тащили камеру.

Молчаливый оператор, за всё это время не издавший ни звука, не выдержал и усмехнулся. Этим он вызвал ещё большее раздражение журналиста и подверг себя немалой опасности, потому что высокий мужчина кинул на паренька весьма грозный взгляд.

– Пожалуйста, мистер Мальковский, давайте прекратим уже эту комедию и приступим к делу, – собрав последние крупицы своего исчезающего терпения, проговорил мужчина.

– Всё, нет времени, уважаемый журналист, – отмахнулся от него рукой Мальковский, – у меня работа стынет, мне пора.

С этими словами Дональд развернулся и уже собрался было повернуть ключ и открыть дверь типографии. Но опешивший журналист вовремя спохватился, иначе все его старания пошли бы насмарку.

– Мистер Мальковский, извините за мою грубость, – чувствовалось, что вся спесь мужчины разом исчезла, хотя эти слова ему дались действительно нелегко. – Мне стоило быть поделикатнее. Давайте уже, наконец, начнём интервью, – взмолился он.

– Что значит «начнём»? – обескураженно взглянул на высокого мужчину Дональд, – а всё это время вы чем занимались тогда?

Тут журналист и вовсе не нашёлся, что ответить. Он лишь почесал затылок, так что его чёрная кепка поползла на его менее широкий, чем у еврея, лоб.

– Это было не интервью, сэр, а пустая болтовня.

– Так вас этому в ваших университетах учат, болтовнёй заниматься? – не выдержал Мальковский и повысил голос. – Вы пришли сюда тратить моё время? Увольте, у меня много работы, – Дональд повернул ключ, и замочная скважина издала еле слышный щелчок.

Такого случая у журналиста ещё не было за всю его карьеру. Таких странных личностей мужчина в кепке ещё не встречал, в этом он был абсолютно уверен. Но делать было нечего, задание должно быть выполнено, поэтому собрав всю силу воли в кулак, он медленно произнёс.

– Приношу свои извинения, что потратили ваше время. Уделите нам ещё несколько минут, пожалуйста, – левый его глаз в этот момент подвергся приступу нервного тика, но Дональд едва мог это заметить, разве что краем правого глаза, который у него, благо, не мигал.

– Хорошо, – ответил еврей, улыбнувшись.

Журналист облегчённо выдохнул и поспешил задать свой долгожданный вопрос.

– Сколько лет назад вы открыли свою типографию, мистер Мальковский?

– Дайте уж вспомнить, – произнёс еврей, почёсывая голову, так что потрёпанная в некоторых местах коричневая фетровая шляпа чуть не покатилась вниз. – О, да, десять лет уж прошло с момента, как на этом самом месте появилась моя дорогуша Марго.

– Марго? – посмотрел на Дональда журналист.

– Конечно, я так назвал свою типографию, – похлопав себя по плоскому животу – ведь на маслинах особо не поправишься – сказал Мальковский.

– А кто такая Марго? – спросил высокий мужчина.

– Вы что, неуч? Чему вас только учат в ваших умных университетах? Это же Маргарет Митчелл! – тут голос Дональда задрожал от восторга. – Я влюбился в неё, когда ещё был юнцом и зачитывался её «Унесёнными ветром». Эх, было время, – выдохнул еврей, смакуя приятные воспоминания.

Тут оператор, ответственно снимавший репортаж на камеру, тихо хихикнул. Журналист сделал вид, что не заметил оплошности подопечного и продолжил интервью, поскорее переведя дух.

– А какая у вас была на то время аппаратура?