Илья Барамия (музыкант, группа “Елочные игрушки”): Как-то мы должны были выступать, а перед выступлением весь день писали новый трек, целиком состоящий из сбивок. Такой странный брейкбит. И вот вечером мы играли, а на танцпол пришли два грузина со своими девчонками. Один из них так разошелся, что пошел вприсядку. Прыгает, радуется! И в какой-то момент он сел, ожидая момента, чтобы поэффектнее выпрыгнуть. А тут как раз пошла эта серия сбивок. Минуту идут сбивки... две минуты... Он сидит, ждет, когда же уже выпрыгивать. В конце концов встал, плюнул, махнул рукой и ушел. Решил, что в настоящей музыке мы ничего не понимаем.

DJ Лавски (Константин Петров): На вечеринках тогда появилось словосочетание, такой клич радости “опа-опа-опа-па!”. Его привез Мистер Малой, звезда рэпа. Он все время так орал, ну а прогрессивные бандиты того времени переняли этот клич у него. И на всех вечеринках помимо того, что звучало из колонок, был слышен еще и дополнительный саунд: вот это самое “опа-опа-опа-па”. Таких бандитов мы называли “колбасеры опа-опа-опа-па”.

Олег Назаров (промоутер): Я познакомился с Мистером Малым еще в “Тоннеле”. Ему было лет двенадцать. Он был подвыпивши и, пошатываясь, шел по залу с двумя шлюхами из “Прибалтийской”. А он им примерно по пояс. Подходит к бару, достает пачку баксов, отслюнивает сотню, кидает бармену и говорит: “„Мартини“ мне и моим крошкам!” И смачно шлепает одну из девчонок по заднице. Широко жил шкет!

DJ Кома (Алексей Дунаевский): В те годы диджеи были как каста избранных. И конечно, в “Трансформаторе” бить нас никто не пытался. Правда, меня периодически подозревали в продаже наркотиков, и приходилось оправдываться. Просто музыка, которая играла в “Трансформаторе”, мне не нравилась, и я болтался по залу, везде ходил, к кому-то подсаживался. Там посижу, здесь поболтаю. Когда барыги это видели, они напрягались: че это за чувак?!

Помню, в этом клубе была замечательная вечеринка, на которой выступали диджеи и почему-то певица, которая поет про розового фламинго... Не помню, как зовут... очень худая... а!.. Алена Свиридова! Точно! Просто у бандитов был такой вкус: им хотелось, чтобы у них в клубе выступали все, кто им нравится. Не важно, что это совсем разная музыка и разные люди, что это трудно соединить...

DJ Слон (Олег Азелицкий): Как только Свиридова запела своего “Фламинго”, рейверы завизжали от ужаса и побежали с танцпола. Это была не вечеринка, а полный тухляк. Будто похороны! Хозяева понимали, что на таких исполнителях в Петербурге кассы не сделаешь.

DJ Лавски (Константин Петров): Все мы начинали с того, что денег не было. Первые вечеринки мы ведь делали своими руками. Соответственно, не зарабатывали на них либо вообще ничего, либо очень мало. Клубы типа “Норы” сначала не платили вообще, потом стали давать деньги на такси, потом уже стали платить шестьдесят рублей. Не знаю, почему именно шестьдесят. Странная сумма, конечно.

Но к середине десятилетия с деньгами все стало вдруг очень хорошо. Пооткрывались сомнительные клубы типа “Трансформатора”, и хозяева этих клубов теперь могли обеспечить нам очень серьезный уровень дохода. В том же “Трансформаторе” была знаменитая вечеринка, куда позвали Алену Свиридову и меня. Свиридова тогда получала триста долларов за выступление, а мне хозяева дали четыреста пятьдесят и долго заглядывали в глаза: “Извини, что не можем дать пятьсот!”

К 1996—1997 годам эпоха действительно сменилась. Все эти, блядь, гонорары, они росли моментально. То есть на той неделе ты получаешь сто, а на следующей неделе уже триста. Тогда всем казалось, что дальше дела будут идти еще прекраснее.

DJ Бумер: А еще в том году я поехал в Крым выступать на “Казантипе”. Знаешь, да? Это вечеринка в недостроенном ядерном реакторе. Когда я приехал и выступил, все вдруг поняли, что... В общем, все приходили слушать только одного диск-жокея. Это было что-то из разряда “Вы должны это видеть! Вы должны это слышать!”.

Никита Маршунок (основатель фестиваля “Казантип”): “Казантип” родился случайно. Первая вечеринка состоялась в 1992-м. Смешно, конечно, говорить, но там стояло несколько колонок АС-90, светило несколько фонариков и на берегу моря стояло человек триста моих знакомых. В самый последний день того фестиваля, когда мы сидели на берегу моря, кто-то сказал: “Вот сейчас родилось что-то настоящее!”

DJ Массаш (Александр Массальский): Самый первый раз на “Казантип” мы ехали в поезде. Тумблер спал на третьей, багажной, полке, а Женя Нейманд, брат Дениса, который потом стал режиссером и недавно снял фильм “Жесть”, тогда уехал с нами вообще случайно. Пошел нас провожать и уехал. Без документов, без вещей... Тогда такое часто случалось.

Никита Маршунок (основатель фестиваля “Казантип”): В 1993 году по странному стечению обстоятельств мне достались ключи от атомного реактора. Я не очень понимал, как это можно использовать, но в моем окружении были люди, которые сразу сказали: “Никита, сюда надо тащить электронику!”

Сам я в то время слушал совсем другую музыку. У меня был гранжевый период и совершенно другое настроение. И вообще электронная музыка была тогда совсем в зачаточном состоянии. Но нужна была радикальная смена музыкального формата, а электроника никого не могла оставить равнодушным. Я помню, был момент, когда почувствовал, что стою у истоков чего-то нового, какой-то музыкальной революции, да еще и с ключами от атомного реактора в кармане.

На самом деле до этого мы тусили в этой крымской деревне уже лет десять. Я пытался проводить здесь соревнования по виндсерфингу. Приезжали спортсмены, катались на досках... Тогда я коллекционировал хороших людей. И наступил момент, когда я понял, что если кого-то сюда приглашаю, то должен продумать, чем эти люди будут заниматься. Должен обеспечить им возможность досуга. Я купил звук, свет. Ну и повесил на себя кучу обязательств: общение с официальными структурами, с бандитскими формированиями и все остальное, чтобы оградить людей от всей этой херни. Я уже почувствовал, что в ответе за них.

В первый раз всем было безумно хорошо. Это было мероприятие совсем другого размера – не такое, как сейчас. Серферов было не очень много, но все знали друг друга по именам. Первый раз настолько мне понравился, что я не бросил, а стал заниматься “Казантипом” и дальше. Это ведь очень заразная вещь... Когда ты эту энергию чувствуешь, когда ты ею управляешь... Бросить невозможно! Это вам любой владелец клуба, любой промоутер и диск-жокей скажет. Никогда не променяешь это ощущение. Страшная зараза!

DJ Фонарь (Володя Фонарев): Впервые я попал на реактор в 1997 году. У меня было ощущение, будто я оказался внутри кинофильма “Чужие”. Совершенно футуристический дизайн! Неимоверные декорации, здание стоимостью в миллионы долларов с такими потолками, что гигантский воздушный шар свободно парил под потолком этого здания. Все очень огромное и при этом совершенно недостроенное. В любой момент ты мог сломать себе шею. Отовсюду торчали прутья и металлические штыри... Очень много людей переломалось. Это ведь настоящая атомная электростанция. Ее начали строить в 1980-х, а потом СССР развалился, и все бросили. Но при этом реактор так и остался там, внутри.

В наш самый первый приезд на “Казантип” шли жуткие ливни. Мы еле добрались. А потом машина подъезжает, и я понимаю, что реактор – это такой гигантский живой организм. Живущее своей отдельной жизнью существо размером со все это здание. Наверное, все это чувствовали, потому что насчет реактора бродило огромное количество легенд: и космические тарелки сюда прилетают, и мертвецы от радиации по ночам встают... Все это, конечно, очень подходило для электронной музыки. У меня в жизни вообще было всего два таких серьезных впечатления: “Love-parade” в Берлине, когда мы с DJ Грувом играли для полутора миллионов человек, и “Казантип”.