– Пат, я тебя прошу!

– Ты сам меня убеждал, что не следует ставить долг выше личного счастья, приводил в пример мою мать. Я поверила тебе!

– Бывают исключения, прости. Помнишь про единорога?

– Да, найти человека с эмблемой единорога, он отвезет меня к Виталию Лисице,  - Пат смахнула пальцем выкатившуюся слезинку, порывисто обвила его шею руками и страстно приникла к губам.

Наплевав на все приличия, Ашор целовал чужую жену. Сейчас ему было можно все. Он превращал свою боль, ужас перед последним мигом и сожаления о несбывшемся в неудовлетворенную страсть, сворачивающую внутренности в тугой горячий ком, и пытался в этом забыться.

– Удачи! – она отдала ему часы и сама застегнула ремешок на запястье. – Надеюсь, ты умеешь бегать очень быстро.

– Я поставлю мировой рекорд.

Ашор помог ей одеться, перекинуть через плечо ремень холщовой сумки с документами и долго слушал, как затихают в гулкой тишине ее шаги.

Он был уверен, что остался в Хранилище один и так, в одиночестве, проведет последние мгновения своей жизни. Конечно, никуда он не успеет добежать за те несколько минут, что пройдут от запуска программы до взрыва. Древние предусмотрели все: режим самоликвидации включался без участия Ключа, но человек, инициирующий его, погибал вместе с артефактом – такова цена за поступок и таков предохраняющий от поспешных решений механизм. В данной же конкретной ситуации Ашор был обязан убедиться, что команда принята, и «солнце» не сменит приоритет в последний момент. Он все осознал, смирился с судьбой и лишь беспокоился за жизни своих товарищей.

Некоторое время Ашор ходил по залу, рассматривая надписи на стенах и прислушиваясь к громкому гулу «черного солнца». Страх прочно обосновался внутри него, но это было всего лишь чувство, и Ашор гнал его, вспоминая яркие события своей жизни. Лица родных. Лицо Виктории Завадской и лицо Патрисии Ласаль…

Внезапный сильный удар по затылку застал его врасплох.

Лицо Патрисии – это было последним, что он видел, обернувшись и падая, прежде чем погрузиться в бессмысленную темноту.

***

[1] К сожалению, установить достоверность манускрипта Такенучи сейчас невозможно, потому что первоначальные рукописи утеряна. Текст частично сохранился в копиях. По словам Ичиро Ямане, автора книги «Подлинная история мира, скрытая в Японии», манускрипт Такенучи - пропагандистский материал, который написали японские военные. Они хотели оправдать идею, что император Японии должен править миром. Однако фальшивые вставки про «центр мира, находящийся на Японских островах» могли появиться в подлинном манускрипте и позднее. В 19 веке Киямаро Такенучи, дальний потомок древнего переводчика, основал ответвление синтоизма на основе этого манускрипта.

56. Подо льдом

Владимир Грач и Юрий Громов

Громов оказался прав: с другой стороны плотины был выход. То, что им удалось увидеть сквозь узенькое отверстие, очень напоминало глубокий колодец, ведущий на поверхность. Пространство по ту сторону завала было освещено гораздо ярче, а выемки во льду контрастно расцветились тенями. Вот только добраться до спасительного воздуховода, как и оценить его проходимость, не было ни малейшей возможности. Между верхним слоем импровизированной плотины и ледяным куполом, накрывшим коридор, оставался зазор не более полуметра, который уходил, петляя и сужаясь, на всю ширину завала, и взрослый человек не мог протиснуться в него, как бы ни старался. Грач со своим могучим разворотом плеч пробовал и застрял, Юра с трудом вытянул его обратно за ноги.

– Едрит твою налево! – злым шепотом ругался Грач, вытирая кровь с оцарапанного подбородка. – Только рожу разодрал.

Он снял и каску, и куртку, но номер все равно не прошел, и Володя чувствовал себя обозленным и донельзя расстроенным. Из щели тянуло свежим воздухом, да хоть и близок локоток, не укусишь.

– Даже руку едва просунуть можно. И что теперь делать, а?

– Был бы у нас резак хороший… – задумчиво проговорил Громов, – ленточная пилорама…

– Ага, сразу уж эскалатор, как в метро, что б вознестись с ветерком и комфортом! Мечтать не вредно, а ледорубом эту щель будем дня три расширять, а то и дольше. Там не размахнешься, с тем же успехом можно ложкой ковырять. Разве что всю плотину нафиг снести.

Несолоно хлебавши Юра и Вова вернулись в лагерь, обустроенный в подземном зале. Жак и Гена натянули куски брезента, чтобы огородить пространство наподобие палатки, и сейчас девушки на спиртовке грели там воду.

– Печку бережем, не включаем пока, - распорядился Володя больше для порядка, потому что Белоконева можно было считать докой во всем, что касалось походной стоянки. – Не известно, сколько мы тут торчать будем.

– А Кирилл где? – обеспокоился Юра.

– Там, – Вика мотнула головой влево, где, если присмотреться, периодически мелькало тусклое пятно от маленького фонаря. – Зал осматривает.

– И зачем ему это? – сердито брякнул Грач. – Эй, Кир, двигай сюда! Нечего батарейки зря сажать.

– И вовсе не зря, – вступился Белоконев, – нам надо иметь точное представление, куда судьба занесла.

– Странно, что ты ему компанию не составил.

– У меня ответственное дело, никто из них не умеет толком лагерь ставить. Чтобы брезент укрепить, и то сноровка нужна. Не натянешь его как следует, от печки и спиртовки горячий воздух уйдет вверх, растопит ледяные наросты, и это все начнёт капать нам на головы.

– А чего ты такой сердитый? – Аня подошла к Володе и увидела царапину. – Давай я тебе обработаю…

– Само пройдет, – Грач уклонился от ее ладошки.

– Ну, и как там на плотине? – Аня отступила, рассматривая Грача целиком, отмечая мокрые пятна на штанах и оторванные кнопки на куртке.– Все плохо?

–  Проход есть, но очень узкий, – ответил Юра. – Надо думать, как расширять и ничего при этом не обрушить.

– Может, я пролезу?

Володя кивнул:

– Ты, может, и пролезешь, а остальные?

– Так я вылезу на поверхность и позову на помощь. Спасатели сами расширят лаз. У них оборудование есть.

- Звать кого попало нельзя.

- Я в курсе, у меня все ориентировки записаны, - она шутливо хлопнула себя по лбу, – Ашор утром проинструктировал. Так мне попробовать?

– Нет, пока ждем остальных, а там решать будем, – постановил Грач. – Юра предположил, что купол может треснуть или вовсе просесть из-за взрыва, тогда ход расширится сам собой.

Аня хмыкнула:

– Или окончательно исчезнет под массой из снега и льда. Ладно, ждем Ашора и надеемся, что нам очень повезет.

– Вик, обед надо, – позвал Жак, карауливший котелок на огне, – вода кипеть.

Вика засыпала в воду концентрат бульона и кинула горсть мороженых овощей.

– Кира! – вновь зычно крикнул Грач. – Иди сюда, кому говорят! Суп почти готов!

Скоро Кирилл подлетел возбужденный и запинаясь, стал объяснять:

– Там! Скорей! Идемте, покажу! – он тянул за руки Громова и Грача, которые никак не могли взять в толк, чего от них хотят. – Там профессор Соворотов!

– Кто?! – изумился Грач, решив в первый момент, что пацан рехнулся.

Увы, Соворотов и правда был там. Остался навсегда в земле Антарктиды. Кирилл, блуждая по пещере, набрел на кладбище, состоящее из четырех могил. Буквы и цифры на валунах читались плохо, но сомнений не было: тогда не все полярники с Надежды добрались домой.

– Я сначала не понял, думал просто куча камней, тут везде кладка старая и стены обвалившиеся, но потом смотрю - кресты, и каска лежит, – сбивчиво рассказывал Кирилл, прижимаясь боком к Володе.

Тот бездумно поглаживал его по плечу. С другого бока к нему точно так же жалась Аня. Они стояли над могилами, борясь с эмоциями. Находка пугала и слегка выбивала почву из-под ног.

– Что с ними случилось? – спросила Вика, сжимая Юрину ладонь и получая от него краткое пожатие в качестве поддержки и утешения.

– Несчастный случай, – несмело принялся фантазировать Кир. – Кто-то упал и ударился головой. Другой заболел…