Что будет, если он вслух разоблачит заговорщиков? Поверят ему? Доберкур все станет отрицать… Геннадий Альбертович неповоротлив и вряд ли успеет прийти на помощь, да и Сергей не сразу сообразит. Кирилла убьют очень быстро, стоит ему раскрыть рот. А затем прирежут и остальных – вон какой удобный нож в руках у Жака Дюмона. Сейчас он им нарезает колбасу, а может и в бок воткнуть… Нет, если действовать, то с умом, подготовив остальных. Жаль, Ашора с ними нет, тот бы ему поверил сразу и безоговорочно!

Пока Кирилл терял голову от эмоций, ветер задул с устрашающей силой, а из туч над головой повалил снег. Очередным порывом сорвало кусок брезента, под которым они укрывались. Белоконев принялся было ловить сбежавший тканевый полог, но Дозморов велел не заниматься ерундой и идти в вертолет. Все стали спешно собираться.

В момент всеобщей суеты из палатки-лазарета пришел Володя и попросил горячего чая. У Геннадия Альбертовича как раз оставалось немного в котелке, и он маялся, не представляя, во что перелить.

– Володя, как вовремя вы появились! – обрадовался он.

– Спасибо, – Грач протянул кружку. – Погода портится, вам бы укрыться в пассажирском салоне. К нам не зову, там обстановка не очень…

– Я понимаю, мы как раз и планируем забраться в вертолет, – сказал Белоконев. – Слушайте, тут еще немного чая остается, может, все заберете? Вас двое в палатке.

– Так кружка-то одна, я для Ани.

– Кружку найдем, вам тоже надо. У меня как раз на полчашки осталось.

– Я вернусь, если что.

– Да, я оставлю пока кастрюльку в углях, авось за пять минут не опрокинется.

– Владимир Семенович… – Кирилл, оглядываясь через плечо, приблизился к Грачу.

– Чего так официально, парень? – Грач опустил ему на плечо тяжелую руку. – Просто Володя. Случилось что?

– Нет, ничего, – Кирилл заметил, как внимательно смотрит в их сторону Патрисия, и широко улыбнулся. – Я просто хотел спросить… может, вам в лазарете помощь требуется? Я помогу ухаживать за раненым!

– Не, Кирюша, мы сами. Ты и так очень многим помог, работал наравне со взрослыми. Теперь самое время отдохнуть.

– Я поговорить с вами хочу, – решился Кирилл. – Это важно.

– Ладно, я чай Ане отнесу, пока не остыл, и вернусь.

Кирилл с тоской смотрел вслед Грачу и вздрогнул, когда Патрисия мягко взяла его за плечи.

– Пойдем со мной, мой хороший.

– Я Володю дождусь!

– Не надо тут стоять, видишь, буран начинается, – Патрисия увлекла его к вертолету. – Ты можешь простудиться.

– Кирюха, мне помощь твоя нужна! – совсем некстати пришел на подмогу француженке Артем Дозморов. – Я с рукой своей не подлезу, а нам скоро понадобятся запасные батарейки к фонарикам. Будь добр, слазай за ними!

Кириллу ничего не оставалось делать, как подчиниться. Пробираясь в потемках по наваленным камням к вертолету, Мухин столкнулся с Доберкуром. Тот помогал своему боссу забраться в высокий проем дверцы, но даже с поддержкой залезть по скользкому вертолетному боку у Дюмона никак не получалось. Он карабкался и соскальзывал, ругался и громко костерил все, что видел, пока Сергей не свесился сверху и не подал французу руку, втянув его в проем, как мешок.

Освободившись, Доберкур придержал мальчика:

– Ты о чем хотел с телохранителем поговорить? – спросил он по-французски, и когда Кирилл сделал вид, что не понимает, добавил: – Не притворяйся, ты все прекрасно понимаешь!

– С чего ты взял, что он понимает? – нахмурилась Патрисия, стоявшая позади. – Не пугай ребенка!

Кирилл оглянулся на нее, а потом обратился к Доберкуру, стараясь, чтобы голос не дрожал:

– Вы что-то сказали мне или мадам?

– Я сказал, что в моем фонаре батарейки сели, так что я первый на очередь, – произнес тот уже по-русски. – Ты же за батарейками?

Кирилл заулыбался (у него затеплилась робкая надежда, что французы на его счет все еще полны сомнений):

– Да, я мигом!  – и одним рывком подскочил в темный проем люка. – Артем, куда надо залезть?

Когда Грач вернулся и принялся помогать с переселением (они хотели поскорей убрать откопанные вещи, так как снег зарядил с утроенной силой). Кирилл уже немного остыл и перестал трястись. Опасность никуда не делась, но появилась надежда, что Доберкур его сегодня ночью не прикончит. Мальчик верил, что на последующие провокации он больше не поддастся, а если повезет, то сумеет подслушать еще немного полезной информации.

Товарищи по несчастью размещались в опрокинутом на бок салоне, разворачивая на креслах спальники и разбирая диванные подушки. На диване было особенно хорошо: можно было комфортно спать в углублении между спинкой и сидением, поэтому данное место досталось самым слабым – Кириллу и Патрисии. Кирилл, конечно, протестовал, но Сережа шепнул ему, что остальным крупным мужчинам просто стыдно спать в таком мягком гамаке.

– Ты же не станешь рвать наши шаблоны? – прибавил он с тихой усмешкой. – Прости, но женщины и дети это святое. Сам, когда вырастешь, поймешь.

Грач подсел к Кириллу, когда мальчик уже лежал, упакованный в спальный мешок в углу дивана.

– Я тебя слушаю, парень. Только давай в темпе, а то там Аня одна осталась.

Мальчик оглянулся на занятых своими делами людей. К ним вроде бы не прислушивались, но Патрисия находилась совсем близко и временами подозрительно поглядывала в их сторону.

– Да я уже забыл, – произнес Кирилл, отчаянно краснея.

Грач устало потер лоб.

– Уверен?

– Да. Если вспомню, завтра скажу.

– Ну лады, – Володя встал и тяжелой походкой стал пробираться к выходу, цепляясь за накренившиеся спинки кресел.

Кирилл застегнул молнию на мешке до самого верха и вздохнул. «Как же просто было общаться с Ашором!» – с тоской подумал он.

*

Сергей Давыдов

У Сергея не было времени предаваться размышлениям. Выкинув дурацкие мысли из головы, он работал на износ: оттаскивал камни, налегал на рычаги, чтобы поднять тяжелые вертолетные обломки. Когда им удалось достать командира, который отделался всего лишь сломанной рукой, что в этих обстоятельствах выглядело чудом, Давыдов испытал облегчение. Ему казалось, что в этом имелась немалая толика его заслуги. Быть героем оказалось не так  трудно.

Только глубокой ночью, когда буря согнала их с уютного пятачка, укрытого брезентом, и вынудила погасить костер, Сергей, сидя поперек накрененных кресел салона, разрешил себе немножко подумать об Анне. Он считал себя человеком, который не любит обременяться проблемами, но с Анной – а она вдруг стала его личной проблемой – так не получилось. Отчего-то он никак не желал забыть взбалмошную девицу.

«Зачем ей пистолет, что она задумала?» – задавался вопросами Давыдов. Постепенно он пришел к мысли, что Анне был нужен миллионер. Не сокровища пещеры, не секретное задание правительства (ха, о таком вообще не болтают первому встречному!), а именно Павел Долгов и никто больше. Сергей раз за разом воспроизводил в памяти испуг и яростный взгляд, которым сверлила его Егорова, требуя отдать пистолет. Еще на корабле, краем уха, он что-то слышал о покушении на жизнь Долгова. Сложную ситуацию с подосланным убийцей обсуждали Грач и Громов. Сергей тогда не стал подслушивать, прошел мимо, а теперь жалел, что не удосужился выяснить детали. Ведь, если киллером была Аня, он вляпался в историю по самое не балуйся. «На влюбленные парочки меньше обращают внимания», – говорила Аня. Но от кого она пряталась? Понятное дело, от телохранителей Долгова!

Почему-то от этих мыслей у Сережи становилось тяжело на сердце.

Работая на завалах, они оба делали вид, что не замечают друг друга. Словно выпавший пистолет перечеркнул все, что было и могло быть между ними. Сергей к собственному удивлению успел привязаться к шумной и резкой на суждения девчонке. Он привык, что она постоянно крутится рядом, что держит его за руку и прижимается к его плечу. И если Аня вдруг исчезнет, уйдет из его жизни, он останется один. Сергей вдруг испугался, что в трудную минуту никому не будет нужен, не для кого станет рисковать и совершать героические подвиги. А он, к стыду, нуждался в зрителях, в поддержке, в восхищении. У него даже появились фантомные боли, как будто он лишился чего-то важного, но ставшего заметным только после потери.