…Человечество давно уже разделилось по лагерям мятежного, одинокого «Я» Гамлета и раздвоенного, потерявшего тождество с собой «Я» Фауста:
«Две души во мне и обе не в ладах друг с другом».
…Нарушение аутоидентификации и поиски аутодвойника по половому признаку – это только начало большого пути. Рядом находятся феномены нарушения идентификации по возрастному, расовому и видовому признакам. «Феномен Джексона», менявшего цвет кожи, охватывает два первых.
Здесь же, «общая психопатология», «порождаемая» массовым обывателем, по причине поглощения им суррогат культурной продукции. Как-то: фильмов о монстрах, оборотнях, каннибалах, колдунах, ведьмах и прочей нечисти. К примеру, доморощенный «Ночной дозор» или голливудский фильм «Сияние». Не говоря уже, о вызвавшем пандемию, «Властелине колец»! Кстати, общая психопатология нарушенной аутоидентификации и поиски аутодвойника, (читай ниже), богата и разнообразно, и, что чрезвычайно важно, на высоком художественном уровне, представлена в фольклоре всех народов, также не охвачена научной гносеологией. Гоголевский «Вий» еще ни одним психопатологом не осмыслен!
Итак, мы подошли от предмета общей психопатологии, обнаруженного и описанного Ясперсом, к методологии (методике, по Ясперсу). А, по сути дела, к гносеологии. Мы постарались как можно полнее, во-первых, обозначить аспекты, охваченные Ясперсом, но претерпевшие развитие. Во-вторых, обозначить новые аспекты общей психопатологии, появившиеся в конце ХХ-го века – начале третьего тысячелетия, и также, как первые, стремительно развивающиеся. Этим самым мы обосновываем и подчеркиваем актуальность, новизну и злободневность нашего труда. Еще раз определяем свое отношение к «Общей психопатологии» К. Ясперса. Эта работа, целиком, остается современным произведением во всех своих аспектах. Поэтому мы убеждены, что лучше развивать данный предмет, чем критиковать его слабости. В этом мы видим свою главную задачу.
«Общая психопатология» К. Ясперса – это предмет на стыке философии и медицины – самой философичной науки. Есть и другая общая психопатология, которая находится в компетенции медицины и, прежде всего, психиатрии. Основоположником ее является Эмиль Крепелин. Это – свод психопатологических явлений (симптомов и синдромов), которые встречаются при многих и разных психических заболеваниях. То есть, общая психопатология разных форм психических расстройств. Таких, как, психозы, эндогенные и экзогенные, психопатии, реактивные психотические состояния, психические заболевания, сопровождающие болезни и травмы головного мозга, психические расстройства старости, психические расстройства при острых и хронических отравлениях, в том числе, при алкоголизме и наркомании. Здесь же, психосоматические заболевания, сомато-психические, неврозы и функциональные расстройства. А, также врожденные дефекты и патологии развития органов и систем организма. Общая психопатология Эмиля Крепелина предполагает частную психопатологию и имплицитно содержит ее в себе. В ней – истоки общей фармакологии психотропных средств. Общая психопатология серийного убийцы или современного камикадзе-террориста, не предполагает возможности лечения. Подробнее об Эмиле Крепелине, читай ниже.
Если у кого-то возникнет вопрос, а для чего нужна «Общая психопатология» К. Ясперса и зачем продолжать ее изучать? Ответ на этот вопрос идентичен ответу на вопрос, для чего нужна, например, культура и философия, существующие и познаваемые всю историю человечества?..
Великий философ, социолог и психопатолог ХХ-го века Мишель Фуко в частности сказал о К. Ясперсе: «Для него всегда и во всем априори существовали три вещи: реальность, сон и игры Разума. В этом, он близок к великим испанцам» (М. Фуко. «Философия безумия в классический век». М.1993, стр. 343).
К. Ясперс, говоря о возможных читателях «Общей психопатологии», писал: «Эта книга, несомненно, для избранных. Для людей высокой культуры и интеллекта. Но она прекрасно может быть учебным пособием по психологии или философии для студентов, которые без всякого принуждения, а по внутренней потребности освоили Сервантеса, Лопе де Вега, Кальдерона де ла Барка…»
Б) Методология «Общей психопатологии»
Феноменология Эдмунда Гуссерля была удобна для главной тройки философов экзистенциалистов – Жан Поль Сартра, Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса. Экзистенциализм ХХ-го века заявил себя, как науку. Поэтому нужен был строгий научный метод (отсюда, методология и методика у экзистенциалистов одно и то же). Принципиальное же учение Гуссерля было «Феноменология (в черновиках – философия) как строгая наука. Больше того, философия у Гусссерля изначально имела своим идеалом формальную логику. Как потомок немецкой классической философии, Гуссерль строил философскую систему. Но, в центре этой системы он хотел оставить не формально-абстрактное «Я» (Фихте), а человека с его переживаниями. Больше того, переживания должны быть содержательны, и иметь смысл. Он, очищая науку, попытался вынести за скобки сознания (а предметом философии для Гуссерля, как и его последователей-экзистенциалистов было сознание) всякое переживание, лишенное личностного смысла. Эта процедура называлась редукцией или эпохе. Это ему не удалось. Системы не получилось. Тогда он впустил в сознание жизненный мир в «плоское философствование» (В. И. Ленин). Последние труды Гуссерля экзистенциалистов не интересовали. Но они остались очарованы новым научным методом философствования – феноменологией, преодолевающим диалектическую и формальную логику. Правда, в конце концов и Сартр и Хайдеггер и Ясперс стали все-таки диалектиками.
От методологии Гуссерля осталось одно очарование. И это очарование было в слове феноменология.
Представим ниже беглый обзор феноменологии, отнюдь не являющейся открытием Гуссерля, как она была представлена в истории философии. Выберем имена философов, чьи взгляды были чрезвычайно близки разработчику феноменологии конца Х1Х-го начала ХХ-го веков. Вначале об основных понятиях – феномене и ноумене.
Phainomenon – от греческого являющийся или кажущийся. Noumenon – истинное, умопостигаемое. Феномен и ноумен – две стороны одной медали. Но, удивительно, разные философы занимались феноменологией, и только мыслящие религиозные деятели (например, Блаженный Августин в «Исповеди», представляющей собой образец глубинной психологии и Фома Аквинский в «Пяти доказательствах бытия Бога» и в учениях о субстанции и акциденции), по существу строили ноуменологию. Cogito Декарта также скорее ноуменология сознания. Ибо, по Декарту, если есть в сознании идея чего либо, значит это существует: «Cogito ergo sum. Cogito Teo ergo Teo sum». Так, кстати, он доказал существование и себя, и Бога.
Феномен и ноумен лежат в основе гносеологии Платона: gnosis est mnemosis. Ноумен, по Платону, находится в «пещере» памяти. Человек видит только то, что или бросает тень на выходе из «пещеры», или то, что пропускает выход пещеры. Это и есть феномены вещей, суть которых, ноумены, остаются вне познания. Все агностики и скептики были феноменологами. Для Давида Юма даже собственное «Я» есть феномен, то есть, иллюзия, bundle or collection переживаний. Феноменологом-агностиком был Беркли. Но ни Платон, ни Гегель, будучи феноменологами, не были, как известно, ни скептиками, ни агностиками. Диалектическое движение феномена вокруг собственного ноумена, вычерпывает из последнего все содержание. Так, ничто (незнание) превращается в бытие (знание). Жак Лакан более склонен был к математике, чем к диалектике. Поэтому «пропускал» феномен по поверхности ленты Мебиуса. Его представление о сознании и бессознательном (он любил повторять автору этой книги, что является единственным ортодоксальным фрейдистом) ничто, без связывающей их ленты Мебиуса. То, что в сознании предстает в своей кажущейся неполноценности феномена в это мгновение, в следующее мгновение обретает, благодаря механизму ленты Мебиуса всю полноту содержания и смысла ноумена. Правда, к данной терминологии – феномен, ноумен, феноменология, он прибегает лишь в своих лекциях по психоанализу, прочитанных в Сорбонне в 1972 году на философском факультете. Ноумен Лакан помещал в бессознательное, а феномен был для него первым непосредственно данным содержанием ноумена в сознании.
