Взоры были устремлены на крестик, который Ксавье Ле Пишон поставил посреди карты месяцем раньше. В тиши бретонской лаборатории это действие, казалось, не таило в себе никаких трудностей. Но сегодня цель близка. «Марсель ле Биан», взяв на буксир «Архимед», развил скорость семь узлов. Через двое суток флотилия, если верить расчетам, будет находиться в 700 километрах к юго-западу от Азорских островов, точно над подводной возвышенностью, которая сейчас красовалась на карте. Но крестик указывал не самую вершину, а участок дна, отстоявший от нее примерно на десяток метров. Иголка в стоге сена. Для собравшихся на борту «Марселя ле Биан» это сравнение никогда еще не выглядело таким наглядным, как в тот вечер.

Плавание на «Марселе ле Биан» никому не принесло ожидаемого успокоения. С запада дул довольно сильный ветер. Корабль, на три четверти зарываясь носом в воду, бессовестно качался на волнах высотой два, а то и больше метра. Конечно, это нельзя было назвать настоящим штормом, но каждый понимал, что если ветер не ослабнет и волнение не прекратится, то о погружении «Архимеда» не может быть и речи. И вовсе не потому, что условия на поверхности помешают его работе, — уже на глубине 15–20 метров он перестанет ощущать разбушевавшуюся наверху стихию. Дело в том, что при высоте волнения свыше двух метров переход экипажа в подводный аппарат и его доставка на борт корабля после погружения становятся опасными; кроме того, очень затрудняется подготовка батискафа к новому погружению, в частности зарядка батарей.

Командир де Фробервиль в десятый раз просматривал метеосводку, пытаясь предугадать, что скрывается за положением изобар. Леконт не сводил глаз с барометра. Ставка делалась на антициклон, знаменитый азорский антициклон. В это время года ему полагалось быть хорошо развитым, обусловливая отличную погоду над центральной Атлантикой, на что красноречиво указывали статистические данные, собранные за предшествующий период метеорологических наблюдений. К несчастью, 31 июля 1973 года действительность оказалась в разладе с теорией. Антициклон еще не сформировался, и погода была неустойчивой. Если так будет продолжаться и дальше… В кают-компании только и разговоров было что об антициклоне. Каждая полученная метеосводка подвергалась тщательному анализу. Антициклон всячески задабривали, в него верили, уже воочию видели, как изобары трансформируются в замечательные замкнутые линии, как над успокоившимся морем в голубом небе светит солнце. Все непременно уладится, потому что на стороне ученых статистика и теория. Иногда кто-нибудь из молодых нетерпеливо поднимался из-за стола, перед тем как отправить в рот очередной кусок пищи, и бросал быстрый взгляд в иллюминатор. Белые барашки по-прежнему пенились на гребнях волн. Бедняга вновь усаживался на свое место, не чая дождаться хорошей погоды.

На третьи сутки барометр с утра слегка поднялся, но море оставалось неспокойным. По расчетам выходило, что корабль прибыл в район работ. Фарси и Пласеро ни свет ни заря засели за свои пульты в штурманской рубке, храме электроники, ревностными служителями которой они являются.

Непосвященному не очень понятно, почему зажигаются и гаснут индикаторные лампы электронно-вычислительной машины. Кажется, что они живут самостоятельной жизнью, как и безумно щелкающие неутомимые буквопечатающие аппараты.

Светящиеся цифры указывали расстояние от корабля до того маяка, который «Д'Антрекасто» оставил на дне в июне. Переход подходил к концу. Высокоточное определение места судна с помощью средств спутниковой навигации, намного превосходящей возможности астрономических и других способов, позволило надежно определить и местоположение подводного маяка.

Оставалось забросить на дно два других маяка и зафиксировать их координаты на карте — утомительная работа, так как приходится проходить над каждым маяком, изменяя курс корабля в разных направлениях. Вечером 1 августа все было закончено. Наступил канун «сражения». К полуночи ветер улегся, но зыбь была еще большой. Если к утру ветер не поднимется снова, то мореплаватели могут смело надеяться, что завтра океан примет их в свое лоно. Кандидатуры трех акванавтов, готовившихся принять участие в первом путешествии в таинственную долину, были намечены задолго до сегодняшнего дня: пилот и командир батискафа де Фробервиль, научный наблюдатель Ксавье Ле Пишон и борт-инженер Жан-Луи Мишель. Только бы уснуть теперь.

2 августа. 6 часов утра. На море небольшое волнение, волны лениво катятся с запада. Небо покрыто тучами. Безветрие. На мостике собрались руководители экспедиции. После недолгого колебания командир де Фробервиль принимает решение: погружаться.

Палубная команда уже включилась в работу. Медленно разворачивается буксируемый «Архимед». Крохотный батискаф омывают волны. Они перекатываются через его палубу, так что иногда на поверхности остается лишь рубка. Нелегко будет акванавтам попасть внутрь батискафа, но бывали условия и похуже этих. Трое акванавтов экипируются. К 7 часам они уже готовы, облаченные в асбестовые костюмы оранжевого цвета. Эта яркая одежда появилась недавно. Ее цвет перенят от автогонщиков. Опасность возникновения пожара — вот единственная параллель, которую можно провести между автомашиной и батискафом. В жилом отсеке «Архимеда», удивительно напоминающем жилой отсек космического корабля из-за невероятного обилия контрольно-измерительной аппаратуры, пожар чрезвычайно опасен. Поскольку на борту нет воспламеняющейся жидкости, а содержание кислорода в дыхательной смеси соответствует норме, то остерегаться приходится не столько взрыва, в результате которого пламя пожрало бы все за несколько секунд, сколько короткого замыкания в электросети, значительного повышения температуры внутри батискафа и угарного газа. Асбестовые костюмы защищают от ожогов. В случае опасного загрязнения воздуха экипаж может воспользоваться аппаратами замкнутого цикла дыхания, хранящимися в жилом отсеке.

На кормовой палубе четыре человека, в их числе Марсель Бертело, надевают водолазные костюмы. Они неторопливы и хладнокровны.

Для них это погружение ничем не отличается от предыдущих. Они назубок выучили порядок действия вплоть до самого погружения «Архимеда» в море: установка кинокамер, опробование действий телеманипулятора, проверка клапанов, удерживающих твердый балласт — чугунную дробь. Их будет болтать на волне в нескольких метрах от водной поверхности. Их не раз ударит о корпус батискафа. Они уже привыкли к этому. Опустив головы, они увидят, как перед ними раскроется глухая ночь бездны, и, возможно, ощутят нечто вроде головокружения. Одним глазом они будут контролировать свои действия, а другим косить на воду, чтобы вовремя успеть заметить акулу. Вчера в кильватере был замечен ее черный плавник. Уж они-то знают этих акул! Они встречались с ними во всех морях. Акулы опасны, но не настолько, как принято думать. Если вас только двое, то не следует слишком удаляться от убежища и слишком задерживаться там, где рыскают эти хищники; вам в конце концов удастся избавиться от них, но нервы они вам потреплют.

«Марсель ле Биан» медленно приближается к точке погружения. Экипаж «Архимеда» сейчас находится в научной лаборатории. Беллеш собирает дополнительные карты, которые пилот и научный наблюдатель захватят с собой. Это листы большой уникальной батиметрической карты. На них указаны расстояния между маяками и их координаты.

7 часов 20 минут. В двери показывается голова командира Леконта.

— Мы у цели, — говорит он.

— Над самым маяком? — спрашивает Фробервиль.

— Нет, в тысяче метров от него с подветренной стороны.

— Отлично.

Расчет сделан на то, что, пока пилот будет проверять аппарат перед погружением, а потом наконец начнется само погружение, батискаф снесет к заданной точке.

— Приступаем, — добавляет Фробервиль.

Шлюпка для подводников уже качается перед «Архимедом». Быстро выбирается буксирный трос. Вахтенный в мегафон подает сигнал: «Швартовы отданы».