В июне 1975 года оно прошло миллионную милю, или около двух миллионов километров!

«Док» (доктор) Юинг считал, что кораблю место в море, а каждый заход в порт — не что иное, как досадная потеря времени.

Разговор между Юингом и Ле Пишоном был краток. Он сводился к тому, что для изучения океанографии… надо идти в море. На следующей неделе «Вема» отправлялась в кругосветное путешествие через Кейптаун и Магелланов пролив. Ле Пишон получил приглашение принять в нем участие.

Цель путешествия? Проверить смелую гипотезу, которую Юинг, выдвигал вместе с Хизеном, исходя из показаний, еще не достаточно убедительных. Действительно ли хребты и расположенный на их гребне рифт тянутся вдоль всего сейсмического пояса, петляющего в океанах? Слишком рано, полагал он, доверяться теории расширения Земли, пока существование рифта на большей части пояса повышенной сейсмичности, на которую обратил внимание Роте, еще не установлено. Девять месяцев «Веме» надлежало делать зигзаги, пересекая линию повышенной сейсмичности в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах.

— Вам необыкновенно повезло, — сказал он Ле Пишону на прощанье. — Безусловно, первый раз в истории Земли столь важное предсказание будет проверяться так эффективно и так быстро.

Юинг оказался прав. Участок за участком, от Атлантики до Индийского океана все подтвердилось точно. Рифт пролегал именно там, где, основываясь на местоположении очагов землетрясений, его располагали Юинг и Хизен, — он прорезал вершину хребта, ширина которого превышает 1000 километров.

Год за годом этот удивительный рифт оставался самой большой достопримечательностью нашей планеты. Однако знали о нем до смешного мало, и никто не мог достоверно указать его координаты, если не считать весьма приблизительных данных, полученных с помощью эхолотных промеров глубин. Операция «FAMOUS» должна была все прояснить. Три подводных судна собирались посвятить изучению рифта основную часть своих исследований.

Становилось очевидным, что, если мы хотим по-настоящему понять структуру дна океана, нужно приступить к изучению срединно-океанических хребтов и расположенного вдоль их гребня рифта. Ключ к познанию строения дна находился там. В последующие годы все сотрудники Ламонтского центра упорно стремились отыскать этот ключ. Юинг постоянно держал в море «Вему», к которой вскоре присоединился корабль «Роберт Д. Конрад», спущенный на воду военно-морским флотом США что называется с иголочки. Смычка между геологией и геофизикой с каждым годом налаживалась все более. Информация, полученная на исследовательских маршрутах длиной в сотни тысяч километров, была проанализирована и заложена в машинную память. Карты Хизена и Мэри Тарп впервые показали истинную картину, которую представляет собой дно океана.

И тем не менее найти ключ к ней предстояло не ученым из Ламонтского центра.

Почему? Не оттого ли, что они были чересчур поглощены поисками новых фактов в морских глубинах? До некоторой степени, может быть, поэтому. Но, так или иначе, все они оказались в стороне от идей мобилизма, особенно рьяно исповедовавшихся в Англии. Концепция постоянства океанических бассейнов превратилась у них в догму, которую они отказывались пересматривать. «Док» Юинг, когда с ним заговаривали о подвижности материков, отвечал: «Вы-то хотя бы не верите этим глупостям? Океан куда сложнее, нежели о нем думают».

На самом деле все было как раз наоборот: структура океанического дна предельно проста, и Гарри Хесс доказал это ровно через год.

Новая модель: Гарри Хесс и тектоника плит

Основы новой динамической модели Земли заложил в 1960 году заведующий кафедрой геологии Принстонского университета Гарри Хесс. Маленького роста, с яйцевидной головой и с намеком на усы, под которыми из уголка губ свисала сигарета, — он никак не походил на человека, избранного Вашингтоном для проведения специальной научной программы США. Но этот человек был одержим страстью — узнать сокровенные тайны динамики Земли.

Ученик Венинга-Мейнеса, он много времени посвятил изучению глубоководных впадин. Он был убежден, что именно они играют решающую роль в этой динамике. Не довольствуясь работой только в океанах (что позволило ему стать адмиралом военно-морских сил США), он пытался также установить историю возникновения горного пояса на Антильской дуге. Он был уверен, что обнаружил здесь признаки, позволяющие определить природу мантии, то есть тех пород, которые подстилают континентальную кору, и проникся убеждением, что океаническая кора представляет собой измененную мантию.

Следовательно, рассуждал он, если континентальная кора не претерпевает никаких изменений с момента своего возникновения, то кора океаническая недолговечна. Достигнув океанического дна, магма остывает, и образовавшаяся в результате этого океаническая кора, становясь все более тяжелой, опускается до тех пор, пока не перейдет в первоначальное жидкое состояние.

Хесс был согласен с Хизеном, что рифт представляет собой место образования новой океанической коры, но отвергал гипотезу расширения планеты и считал, что количество океанической коры, опускающейся в мантию в глубоководных желобах, равно количеству магмы, излившейся через рифты.

Он пояснял, что все происходит так, как если бы дно океанов перемещалось в обе стороны от рифта гигантским подвижным «эскалатором», который в рифте поднимается из мантии, а в океаническом желобе опускается в мантию. Время движения «эскалатора» от рифта до желоба по расчетам должно занять от 200 до 300 миллионов лет.

Что касается Атлантического океана, на окраинах которого глубоководных желобов нет, то гипотеза Хесса здесь ничем не отличается от гипотезы Хизена. Этот океан расширяется, удаляя континенты один от другого. Иное дело — Тихий океан. В применении к нему теория Хесса преломляется совершенно иначе, поскольку площадь ложа у этого океана в целом уменьшается. Расположенные по его периферии желоба поглощают блоки океанической коры значительно быстрее, нежели рифт успевает формировать новые.

Модель Хесса дополняла гипотезу дрейфа материков. Дрейф материков несомненно существует, но это пассивный дрейф, то есть такой, когда континент как бы едет на поверхности движущегося «эскалатора».

Дно океана полностью обновляется каждые 300 или 400 миллионов лет. По геологическим меркам это ничтожный отрезок времени. Настанет день, когда глубоководные желоба возникнут на окраинах Атлантического океана и Европа с Америкой снова сблизятся. Материки, вовлекаемые в этот бесконечный хоровод, могут деформироваться, расчленяться или воссоединяться в зависимости от того, куда их занесет «эскалатор», к которому они прикреплены. Но они никогда не исчезают. Они вечны. Горные цепи являются результатом столкновения материков и возникающего отсюда сжатия океанической и континентальной коры, как это случилось с Андами, или двух континентальных блоков, как это случилось с Гималаями или Альпами.

С присущей ему скромностью Хесс говорил о своей гипотезе как об «эссе из области геопоэзии». И надо признать, что она именно так и воспринималась большинством ученых, ибо опрокидывала слишком много установившихся понятий и не опиралась ни на одно из прямых доказательств.

На этот раз убедительное доказательство «тектоники плит» пришло из Кембриджа. Фред Вайн заканчивал докторскую диссертацию о рифте Карлсбергского хребта в Индийском океане. Его особое внимание привлекло распределение магнитных аномалий. Речь идет о незначительных отклонениях в магнитном поле Земли, связанных с тем, что залегающие в ней породы, как мы видели выше, обладают собственной намагниченностью и, следовательно, создают слабый магнитный эффект, который накладывается на главное земное поле точно так же, как поле любого отдельного магнита.

В то время английские геофизики были уверены, что материки дрейфуют, и находили правдоподобной идею обновления океанического дна. Специалисты по палеомагнетизму сумели их убедить, что направление магнитного поля Земли за протекшие геологические эпохи неоднократно менялось. В продолжение нескольких миллионов лет Южный и Северный полюса согласованно меняли свою полярность. Иначе говоря, стрелка компаса, показывающая сейчас на север, 700 тысяч лет назад, в период последней смены полюсов, показывала бы на юг. А Фред Вайн подтвердил существование на хребтах вулканов, породы которых обладают обратной намагниченностью, то есть направленной противоположно современной.