Однако на минус пятом уровне на панцершнауцеров и эльфов вдруг накинулись робопауки, киберсаранчуки, техноглисты, айти-мухи, гиперхомячки, именуемые также хома сапиенс, – короче, разная мелкая техноживность, смастеренная машинами Эдема для собственного увеселения, и в большом количестве. Специально или случайно машины Эдема оставили свои игрушки нам. Я даже не знал, что они там, копошатся в грязи – на этот уровень, где коллекторы для фекалий, по доброй воле никто не ходит. Патриотическая техноживность с воодушевлением буравила и грызла супостатов. Особо пронырливыми были анал-лизаторы – этих смастерили машины Эдема из кучи дефектных анальных джойстиков. Ну, вы сами понимаете, куда могли пролезть эти твари, созданные для грубых развлечений. Эльфы, держась за задницу, прыгали в отчаянии на стены, падали и полностью теряли функциональность – их грызла вдоль и поперек победоносная техноживность. На панцершнауцеров шлепались с потолка огромные слизни – одичавшие нанобики и микрорги, слипшиеся в серую слизь. Они облепливали свою добычу, а затем разъедали и проедали ее, так что ничего не оставалось, кроме, собственно, сильно потолстевших слизней.
– Утечка теплоносителя, температура в рабочей зоне повышается каждую секунду на десять градусов, – сообщил голос, принадлежащий кому-то из тоннельников. – Дисфункция наступит через пять минут, взрыв через двенадцать.
Значит, панцершнауцеры повредили внешний контур реактора.
Мне осталось только заорать своим соратникам:
– Закидывайте дыру вражескими телами, остолопы чёртовы!
Из обломков панцершнауцеров и останков эльфов получалась хорошая пробка для реактора. И не жалко их было, честное слово; у них, в отличие от машин Эдема, сознания вовсе нет. А то ведь все привыкли, что мы бьём и плачем, и «милость к падшим» призываем. Эти «падшие» быстро бы самособрались и самовосстановились, и принялись бы нас мочить с утроенным рвением.
После того как удалось предотвратить ядерную катастрофу, можно было собрать тех наших, кто не успел слишком далеко драпануть, зачислить в свой царский ООО – аббревиатура расшифровывается, как «отличный отряд опричников», – и предложить им стать героями.
Тут и кальмары в помощь – с их знанием подземных ходов. Их возглавил тот самый парень, который спас меня в начале заварухи – его, кстати, звали Теутидом Декаподовичем, так что я ему титул князя Десятирукого присвоил. Нам удалось зайти вражескому десанту через ремонтные люки во фланги и в тыл. Позднее придворный живописец изобразит меня с мечом-кладенцом в руках и на белом вздыбленном коне, назвав картину «Его величество прогоняет неприятеля из пределов своего царства». Только с количеством ног у животного он немного ошибется, нарисовал шесть. Или, может, мои копыта пририсовал жеребцу. А в реальности у меня вместо меча был кусок арматуры, а конём был я сам. Пока размышлял, что лучше – колоть, рубить или вообще выбросить такой «меч», на меня устремилось два бораллигатора, страшно мерцая вращающимися титановыми зубами. Как написал позднее автоматический летописец Некстор: «Не растерялся царь Фёдор и когда подступили к нему многозубые монстры». Да нет, растерялся, проще говоря, сдрейфил, но славные воины князя Десятирукого своими то ли руками длинными, то ли щупальцами дивными перенаправили одного бораллигатора в распахнутую пасть другого.
Извините за многочисленные подробности, но у меня до сих пор это побоище до сих перед глазами, стоит, хотя столько лет прошло, а вот съел вчера на ужин, котлету или сосиску – не помню…
Когда кое-кто из наших опять собирался победу праздновать и потянулся за шкаликом с червивовкой, на Психею опустились новые десантные средства фрибутеров, настоящие адские матки, которые выдавали продукцию быстрого изобретения – медно-рыжих стильнопендр и прочих мобинсектов, юрких и быстрых. В какой-то момент численно преобладающая вражеская техноживность перегрызла нашу и чуть не захлестнула витязей Психеи. У меня даже какой-то заскок случился от ужаса.
Мир вокруг бледнеет, становится тонкостенным, сдувается и раздувается вместе с каждым моим вдохом и выдохом. Он теряет свою реальность, становясь как бы частью меня. Я чувствую одного из мобинсектов, как бы просачиваюсь в тесноту хищного тельца и разделяю его своим дыханием на части. Не так уж черны эти роботехи – в процессоре видны крупинки дисперсного золота; золотые электроды удерживают электроны в прослойке из дитиоловых молекул. Чувствую острющие мандибулы из рения и максиллипеды, ставшие пусковыми трубками для иглоракет – непонятные слова гляньте в поисковике, сейчас не время разжевывать. Чувствую, как радиоизотопное сердечко дает им энергию. И я вливаюсь в их рой. Каждый его член похож на другой – они соединяются в глянцево-черную волну. А я скольжу по ней. Осязаю пульсации ковалентных связей и клещи ионных, дрожащие бугорки полимерных диполей, зыбкие кольца супрамолекул. Цепляясь за шину ввода-вывода, забрасываю в их процессор номер прерывания и вбиваю новый указатель в регистр инструкций, словно у меня есть интерфейс к ним. И волна мобинсектов уже не накатывает – она разбивается на множество волн, которые сталкиваясь, гасят друг друга.
Могу это объяснить только действием хроноконденсата – ну, не шаман же я, и ничем таким, вроде мухоморов, не закинулся. Правда, скептики потом утверждали, что мобинсектов поразил компьютерный вирус, разработанный еще Ивановым и Бобиновичем и мирно спавший до поры до времени на глубинных носителях в недрах Психеи.
А кто меня прикрывал в то время? Вы не поверите – матушка Евпраксия и три монахини с корзинками, в которых не печеньки, а гранаты с термитом. Потом они, в сияющих диамантоидных доспехах, на которые нанесены были алые кресты, красиво прошлись по шахте, беспощадно спекая обездвиженных тварей в комья. Матушка сказала мне потом, что дух есть в каждом существе, но в этих тварях он был заточен в злобу, служил греху, и его надо было высвободить.
Однако сил у врага было не меряно, на него ж работала вся Солнечная капсистема. К Психее подходили новые и новые корабли фрибутеров, целая армада, и вели обстрел. На поверхности наше хозяйство было уже давно раскурочено. И снаряды, выпущенные из вражеских рельсотронов, пробивая грунт, разнесли всё до минус шестого уровня. Еще один денек такого методичного обстрела и от Психеи останутся лишь глубокие кратеры, или вообще дырка от бублика. Врагам такая война нравится, их предки выбомбили схожим образом десятки стран. Когда фрибутеры посчитали, что до захвата Психеи осталось совсем немного и журналюхи уже слали репортажи про полный разгром «мусорных террористов», по центральному тоннелю, а затем и по радиальным штрекам и штольням, понеслись массивные вагонетки, разогнанные с помощью сил Ампера. Те, что применяются для перемещения грузов в шахтах – только сейчас они были без тормозов, а все шлюзы распахнуты.
Это я поработал. Удалось добраться до низкоуровневого интерфейса горнодобывающего хозяйства Психеи, который, собственно, являлся частью Сискина, ныне находящегося в обмороке.
Коды доступа подобрал Матвей, который неожиданно возник в дверном проёме, а вместе с ним десяток машин Эдема, занимавшихся проповедью интерфейсизма – почувствовал шельмец своим машинным сознанием, что без него мы пропадём. И как-то просочился мимо патрульных кораблей фрибутеров. Так что я вошел в тот самый интерфейс через нейроконнектор. Тоже непросто было, защитная система швыряла меня как прибойная волна, так что едва не блеванул. Наконец, с верным кодом я «поднырнул под волну» и оказался внутри. Сперва увидел базы данных, ассоциаторы, модели, которые казались совсем большими, прямо небоскребами; сквозь них проходили, как автобаны, магистрали данных и неслась информация бесчисленным потоком огоньков. И эти небоскребы падают – один, другой, третий – прямо в точку, и эта точка ты, и ты должен вовремя дать задание транспортной системе. Всё-таки я справился, каждая вагонетка получила определенный маршрут, чтобы не заплутать в тоннелях Психеи и вылететь наружу.
