— Если вы поедете, дядя, возьмите меня с собой. Мне безумно хочется путешествовать, а с вами было бы так весело осматривать шахты, повидать Дэна и помогать вам ухаживать за ним. Я ведь умею, не правда ли, Роб? — воскликнул Тедди, с умилением поглядывая на дядю и брата.

— Конечно, но если мама не согласится отпустить тебя, я могу сопровождать дядю, — ответил спокойно Роб, весь вид которого гораздо больше соответствовал цели путешествия, чем отчаянная фигура его брата.

— Я не отпущу ни того ни другого. Мои мальчики попадают в беду, как только вырываются из дому.

Я не имею права удерживать остальных, но вы должны оставаться у меня на глазах, иначе с вами что-нибудь случится. Никогда не было еще такого года: кораблекрушения, свадьбы, наводнения, помолвки и катастрофы всякого рода! — воскликнула миссис Джо.

— Если вы имеете дело с молодежью, вы должны быть готовы к подобным явлениям, мэм. Худшее миновало, надеюсь, пока не настал еще черед этих мальчиков. Тогда я приду к вам на помощь, так как вам потребуется значительная доля утешения и поддержки, особенно если Тедди рано сбежит от вас, — смеялся мистер Лори, забавляясь ее отчаянием.

— Теперь, кажется, меня трудно удивить, но я серьезно беспокоюсь за Дэна и хотела бы, чтобы вы поехали к нему. Там такое дикое место, а он, может быть, нуждается в тщательном уходе. Бедный мальчик! Жизнь довольно безжалостна к нему, но, может быть, эти удары судьбы будут ему полезны.

— Мы скоро получим ответ от Деми, и тогда я поеду немедленно.

С этим обещанием мистер Лори ушел, а Тедди, убедившись, что от матери ничего не добьется, вскоре последовал за ним, намереваясь упросить дядю взять его с собой. Следующие известия только подтвердили первые слухи. Мистер Лори немедленно отправился в путь, и Тедди провожал его до города в тщетной надежде, что дядя согласится взять его к Дэну. Тедди отсутствовал весь день, но миссис Джо о нем не беспокоилась.

— Он дуется, потому что не мог сделать по-своему. Он, наверное, проводит время с Томом или с Деми и вернется домой вечером в самом покорном настроении. Я знаю его.

Но она вскоре убедилась, что есть вещи, которые еще способны ее удивить: вечером Тедди по-прежнему не было, и никто его не видел.

Мистер Баэр уже собирался отправляться на розыски своего пропавшего сына, когда была получена телеграмма от мистера Лори:

Нашел Теда в вагоне, взял его с собой.

Завтра напишу. Т. Лоренц.

— Тедди сбежал, раньше чем ты ожидала, мама. Ничего, дядя позаботится о нем, а Дэн будет очень рад его видеть, — говорил Роб, в то время как миссис Джо тщетно пыталась освоиться с мыслью, что ее младший сын несется по направлению к Дикому Западу.

— Непослушный мальчишка! Он будет строго наказан, если только когда-нибудь вернется домой. Лори, наверно, смотрит на эту выходку сквозь пальцы, я его знаю. И как прекрасно они проведут время вдвоем! Жалею, что я не с ними. Этот полоумный ребенок, наверно, не взял с собой ни пальто, ни рубашки. Что же делать, придется ходить за двумя больными, когда они вернутся, если еще это будет. Эти отчаянные курьерские поезда всегда летят в пропасть или гибнут от пожара. О Тед, мой драгоценный мальчик, что я буду делать без тебя!

И миссис Джо забыла свою угрозу о наказании, сокрушаясь о счастливом сорванце, который, довольный своей выходкой, несся теперь по континенту. Мистер Лори очень утешался уверениями Тедди, что он виноват в этой выходке, так как его слова «когда Тедди сбежит» послужили первым толчком к ослушанию.

Мистер Лори добродушно отнесся к беглецу с самой первой минуты, когда нашел его спящим в вагоне без всяких признаков другого багажа, кроме бутылки вина для Дэна и сапожной щетки для себя. И, как и предполагала миссис Джо, дядя с племянником отлично проводили время.

Своевременно подоспели покаянные письма, и разгневанные родители забыли свое негодование в беспокойстве за Дэна, который был очень болен и в течение некоторого времени не узнавал своих друзей. Потом он начал поправляться, и все простили непослушному мальчику, когда он гордо сообщил, что первые сознательные слова, которые Дэн, увидев его, произнес с радостной улыбкой, были:

— Это ты, Тедди?

— Я рада, что он поехал, и не буду бранить его. Что же нам послать Дэну? — И миссис Джо находила исход своим чувствам, отправляя на Запад такую массу вещей, которых могло хватить на целый госпиталь.

Дэн страшно изменился, — писал Лори Джо, — но причиной этой перемены является не только его болезнь. Я не знаю, в чем дело, и предоставляю этот вопрос вам, но по его отрывочным фразам в бреду мне кажется, что он пережил тяжелые испытания за последний год. Он постарел лет на десять, но теперь значительно успокоился и очень нам благодарен. Трогательно видеть, с каким чувством он смотрит на Теда, точно не может насмотреться на него. По его словам, поездка в Канзас оказалась неудачной, но он слишком слаб, чтобы много говорить, поэтому я выжидаю более благоприятного времени. Здесь все его очень любят, и он, по-видимому, дорожит хорошим мнением. Раньше всякое проявление чувств вызывало его презрение, а теперь он не знает, как ему заслужить любовь и уважение. Может быть, я ошибаюсь, но вы вскоре увидите, в чем дело. Тед блаженствует. Путешествие принесло ему огромную пользу. Отпустите его со мной в Европу, когда мы поедем. Ему также вредно быть пришитым к юбке, как и мне, когда я в былые времена уговаривал вас бежать со мною в Вашингтон. Вы, наверно, теперь раскаиваетесь, что не согласились…

Это письмо задало страшную работу пылкой фантазии миссис Джо. Дэн был слишком слаб, чтобы подвергать его теперь допросу, но она льстила себя надеждой на необыкновенно интересные открытия, когда он вернется домой. Она умоляла его приехать и посвятила больше времени этому посланию, чем самым потрясающим эпизодам в своих произведениях.

Никто, кроме Дэна, не видел письма, но оно возымело желаемое действие, и в один ноябрьский день мистер Лори высадил слабого больного из кареты у дверей Пломфильда, а мама Баэр приняла странника как родного сына, в то время как Тедди в невозможной шляпе и удивительных сапогах танцевал вокруг них нечто похожее на воинственную пляску дикарей.

— Идите прямо наверх; я теперь сиделка, и это привидение должно подкрепиться раньше, чем я позволю ему разговаривать, — говорила миссис Джо, стараясь не показать того горестного удивления, которое охватило ее при виде Дэна.

Дэн не протестовал и лежал на кушетке в приготовленной для него комнате, глядя вокруг с покорностью больного ребенка. Миссис Джо кормила и утешала его, сдерживая те вопросы, которые вертелись у нее на языке. Дэн вскоре уснул, тогда она тихо прокралась вниз к своим двум проказникам, в разговорах с которыми отвела наконец душу.

— Джо, мне кажется, что Дэн совершил какое-нибудь преступление и был наказан за него, — сказал мистер Лори, когда Тед ушел хвастаться своими сапогами перед товарищами. — Я убежден, что бедный мальчик перенес какое-нибудь ужасное испытание, которое сломило его. Он был без памяти, когда мы приехали, и я дежурил при нем. Поэтому я больше других слышал его бред. Он говорил о надзирателе, о судебном процессе, об убитом человеке, о Блэре и Мейсоне и постоянно протягивал мне руку, спрашивая, могу ли я простить его. Один раз, когда он очень беспокоился, я придержал его руки; он сразу притих и умолял не надевать на него кандалы. Ужасно было по ночам слушать, как он говорит о старом Пломе и о вас и умоляет отпустить его домой умереть.

— Он не умрет, а будет жить, чтобы загладить свой поступок, каков бы он ни был. Поэтому не мучьте меня своими мрачными предположениями, Лори. Если он даже преступил одну из десяти заповедей, я не отступлюсь от него, и вы также. Мы поставим его на ноги и сделаем из него человека. Я вижу по его лицу, что он остался таким же хорошим, как и прежде. Пожалуйста, не говорите об этом ни с кем, а я вскоре узнаю всю правду, — сказала миссис Джо.