Повторяйте это лечение как можно чаще и наблюдайте за его действием. Я предвижу, что в скором времени вы не сможете без него обходиться.

— Никогда! Я убежден, что оно совершенно не подходит моему организму.

— Увидим! Слушайтесь моих приказаний, — очень строго сказала она.

— Да, доктор, покорно.

Наступило короткое молчание; затем под впечатлением приятных воспоминаний, вызываемых видом знакомых предметов, Нэн, очевидно, забыла их маленькую размолвку и вдруг сказала:

— Как мы веселились в том лесу! Помните, как вы свалились с большого орешника и чуть не сломали себе шею?

— Еще бы не помнить! А как вы натирали меня полынью, покуда я не превратился в краснокожего индейца, и тетя Джо сокрушалась над моей испорченной курткой? — рассмеялся Томми, в одну минуту обратившийся в мальчика.

— А как вы подожгли дом?

— А вы побежали спасать свои тряпки!

— Вы еще не перестали божиться по-старому?

— Вас все еще зовут «непоседой»?

— Дейзи зовет иногда. Милая девочка, я не видела ее уже целую неделю.

— Я видел Деми сегодня утром, и он сказал мне, что она помогает тете Баэр по хозяйству.

— Она всегда это делает, когда тетя Джо не справляется со своими делами. Дейзи — образцовая хозяйка, и вам бы следовало обратить внимание на нее, если вы уже не хотите работать и не можете жить без романа.

— Нат разбил бы свою скрипку о мою голову, если бы я вздумал что- либо подобное. Нет, благодарю вас. Другое имя так же неизгладимо запечатлелось в моем сердце, как и синий якорь у меня на руке. Мой девиз — «надежда», а ваш — «стойкость»; посмотрим, кто выдержит дольше.

— Вы все думаете, что мы должны держаться парами, как мы это делали в детстве. На самом деле ничего подобного не будет. Посмотрите, как красив Парнас отсюда, — сказала Нэн, вторично обрывая нить разговора.

— Дом прекрасный, но я больше люблю старый Пломфильд. Вот удивилась бы тетя Марч, если бы она могла взглянуть на все здешние перемены, отвечал Томми.

Они остановились у ворот и смотрели на красивый вид, расстилавшийся перед ними. Неожиданный крик испугал их. Высокий мальчик с растрепанной белокурой головой, преследуемый худенькой девочкой, как перышко, перелетел через забор, девочка же запуталась в изгороди и, не будучи в состоянии выбраться оттуда, сидела и хохотала. Ее черные вьющиеся волосы и выразительное лицо представляли собой красивую картину. Шляпа болталась на спине, а на юбке виднелись следы переправ через ручьи, гимнастики на деревьях, причем от последнего прыжка прибавилось несколько основательных дыр.

— Снимите меня, Нэн, пожалуйста. Томми, подержите Тедди; он утащил мою книгу, а я хочу отнять ее, — кричала Джози со своей вышки, нисколько не смущаясь появлением своих друзей.

Томми быстро схватил вора за шиворот, а Нэн тем временем извлекла Джози из колючек, не сделав ей ни малейшего замечания, так как, будучи сама в детстве шалуньей, она снисходительно относилась к подобным же вкусам у других.

— Что случилось, милая? — спросила она, закалывая самую большую дыру на юбке, между тем как Джози рассматривала царапины на своих руках.

— Я учила свою роль на иве, а Тедди подкрался и своей удочкой выбил книгу у меня из рук. Она упала в ручей, и, раньше чем я успела слезть, он удрал. Отдай мне ее сейчас, несчастный, или плохо тебе будет! — кричала Джози, которая и смеялась и сердилась одновременно.

Вырвавшись от Томми, Тедди встал в трогательную позу и, бросая нежные взгляды на мокрую и оборванную фигуру перед ним, вручил ей книгу, с комически сентиментальным видом спрашивая:

— Что ты скажешь на это, моя радость? — причем он скрестил свои длинные ноги и страшно исказил лицо.

Аплодисменты с балкона прервали шалости, и молодые люди пошли вместе по дорожке, совсем как в прежние времена, когда Томми правил четверкой, а Нэн была лучшей лошадью в упряжке.

Румяные, запыхавшиеся и веселые, они поздоровались с дамами и сели отдыхать на ступеньках, покуда тетя Мегги зашивала лохмотья своей дочери, а миссис Джо укрощала Льва и спасала книгу.

Дейзи вышла поздороваться со своей приятельницей, и все заговорили сразу.

— К чаю будут свежие булки; я вам советую остаться: Дейзины булки всегда удаются, — сказал Тедди любезно.

— Тедди — судья в этом вопросе; в прошлый раз он съел девять штук, потому он, должно быть, такой толстый, — сказала Джози, презрительно оглядывая своего двоюродного брата, который был худ, как скелет.

— Мне нужно известить Люси Дав. У нее нарыв на пальце, который пора вскрыть. Я буду пить чай в колледже, — отвечала Нэн, ощупывая свой карман, чтобы удостовериться, не забыла ли она свой ящик с инструментами.

— Благодарю, мне тоже нужно идти. У Тома Мерриуэзера болят веки, и я обещал ему прижечь их ляписом^[3]. Ему не придется тратиться на доктора, а для моих косолапых рук — хорошая практика, — сказал Томми, решивший не расставаться со своим кумиром, покуда это возможно.

— Перестаньте! Дейзи не любит, когда вы, живодеры, начинаете разговоры о вашей работе. Булки нам больше по вкусу, — и Тедди сладко улыбнулся, предвкушая будущие съедобные блага.

— Есть ли какие- нибудь известия от Коммодора? — спросил Томми.

— Он едет домой, и Дэн, вероятно, также скоро будет. Мне так хочется собрать всех своих мальчиков, и я просила путешественников приехать непременно ко Дню освобождения Америки, если уж они не могут раньше, — ответила миссис Джо, сияя при этой мысли.

— Они приедут все до единого. Даже Джек решится упустить лишний доллар ради одного нашего веселого обеда, — рассмеялся Томми.

— Эта индейка откармливается для пиршества. Я больше никогда не гоняю ее, а напротив, стараюсь получше кормить, и она заметно раздувается.

— Бог с ней, — сказал Тедди, указывая на обреченную птицу, гордо разгуливавшую по соседнему полю.

— Если Нат уедет в конце этого месяца, нам нужно устроить ему проводы. Он, наверное, вернется обратно знаменитостью, — сказала Нэн своей приятельнице.

Щеки Дейзи слегка покраснели, а кисейные складки на груди быстро поднялись и опустились от порывистого дыхания, но она ответила спокойно:

— Дядя Лори говорит, что у него настоящий талант, и после работы за границей он сможет хорошо зарабатывать здесь, хотя, может быть, знаменитостью он и не будет.

— Молодые люди редко бывают тем, что о них предсказывают, потому лучше ничего не ожидать, — сказала миссис Мегги со вздохом. — Если из наших детей выходят хорошие и полезные люди, мы должны быть довольны, хотя, конечно, всегда естественно желать для них славы и успеха.

— Дети похожи на моих цыплят: нельзя угадать, что из них выйдет. Посмотрите: этот хорошенький петушок самый глупый из всех, а тот длинноногий урод ведет себя, как король. Он кричит так громко, что может разбудить и мертвого, а красивый только хрипит и страшный трус.

— Меня вот вечно останавливают, но посмотрите, что будет, когда я вырасту, — при этих словах Тедди так походил на своего длинноногого любимца, что все рассмеялись над его скромным предсказанием.

— Мне бы хотелось, чтобы Дэн основался где-нибудь. В двадцать пять лет он все еще бродит по свету, и нет у него других привязанностей, кроме здешних, — сказала миссис Мегги, глядя на свою сестру.

— Дэн найдет свое место, в конце концов, а опыт — лучший учитель. В нем есть еще некоторая грубость, но каждый раз, когда он приезжает домой, я замечаю в нем перемену к лучшему, и я никогда не перестану верить в него. Он, может быть, никогда не будет знаменитостью и не разбогатеет, но если из сумасбродного мальчика выйдет честный человек, я уже буду довольна, — сказала миссис Джо, которая всегда защищала своих неудачников.

— Правда, мама, не давай Дэна в обиду. Он стоит целой дюжины Джеков и Недов, которые хвастаются своими деньгами и важничают. Вы увидите, что он сделает что-нибудь такое, чем можно будет гордиться, а им собьет спесь, — прибавил Тедди, любовь которого к его Денни усиливалась теперь восхищением перед смелым и отважным человеком.