В течение многих недель мрачная тень лежала на всем Пломфильде: на Парнасе раздавалась только духовная музыка, Джози осаждали всевозможными знаками внимания, а флаг Эмиля был спущен на крыше дома в том самом месте, где он в последний раз сидел с миссис Джо.
Так проходило время, покуда в один прекрасный день не было получено ошеломляющее известие: «Все целы, ждите письмо». Флаг немедленно взвился на воздух, в колледже зазвонили колокола, Тедди принялся палить из своей пушки, все со слезами радости обнимали и поздравляли друг друга. Пришли наконец и долго ожидаемые письма, в которых передавалась вся история крушения. Эмиль упоминал о нем коротко, но миссис Харди и капитан прислали длинное и благодарное послания, в котором Мэри прибавила несколько теплых слов, тронувших всех до глубины души. Письмами восхищались, их читали и перечитывали без конца. Профессор Баэр снова мурлыкал свою песенку, отправляясь по утрам в колледж, а мама Баэр, отложив свою литературу, занялась описанием действительного происшествия, в которое нужно было посвятить всех отсутствующих друзей. Теперь отовсюду сыпались поздравления, и все лица сияли радостью. Роб изумил своих родителей, написав недурную для своих лет поэму, а Деми положил ее на музыку, чтобы приветствовать ею моряка при его возвращении домой. Тедди как угорелый носился на Окту, разнося хорошую весть, а маленькая Джози вновь подняла свою опустившуюся головку. Пережитое горе несколько умерило ее природную живость, свидетельствуя, что она кое-чему научилась в той жизненной драме, в которой всем приходится принимать участие.
Путешественники находились на пути в Гамбург, где капитан должен был отдать отчет дяде Герману — собственнику «Бренды», а Эмиль хотел присутствовать на свадьбе Франца, которая была отложена по случаю предполагавшегося траура. Хозяйки дома усердно хлопотали, готовясь к встрече молодых, которые сейчас же после свадьбы приезжали в Америку. Строились всевозможные планы, готовились подарки, хотя Эмиль, который должен был сопровождать брата, являлся все-таки настоящим героем дня. И никто не подозревал, какой новый сюрприз их ожидает.
Посмотрим теперь, чем занимались тем временем наши другие герои, которые также трудились и жили в надежде на лучшие дни.
Нат добросовестно держался раз избранного пути, хотя дорога эта после роскоши и безделья казалась ему очень тернистой. Но он сознавал, что пожинает только то, что посеял, а среди плевел ему попадались и хорошие зерна. Днем он давал уроки, по вечерам играл в оркестре захудалого маленького театра, а своей музыкой занимался с таким прилежанием, что профессор был им доволен и решил обратить на него особенное внимание. Веселые приятели его позабыли, но общение со старыми друзьями придавало ему бодрость в минуты уныния и тоски по родине. С наступлением весны дела пошли лучше. Расходы уменьшились, работа казалась приятнее, а жизнь стала более выносима, когда мороз не пронизывал до костей, а ноги не мерзли в старых сапогах. Долги все были выплачены. Первый год приходил к концу, и, если бы Нат захотел остаться, профессор Бергман мог устроить так, чтобы дать ему возможность жить самостоятельно. Поэтому он гулял под липами с более легким сердцем, а в мае ходил по городу с компанией странствующих музыкантов, играя в тех садах, где он прежде сиживал в числе гостей. Никто не мог узнать его в темноте, хотя прежние знакомые часто встречались среди слушателей, и даже Минна однажды бросила ему денег, которые он скромно принял, считая их должным воздаянием за грехи.
Награда за подвиг явилась раньше, чем он думал, и, по мнению Ната, не соответствовала его заслугам.
В один прекрасный день профессор объявил ему, что он с некоторыми другими лучшими учениками приглашен в музыкальный кружок, который примет участие в больших празднествах в июле в Лондоне. Помимо того что это предложение было выгодно с точки зрения музыкальной карьеры, оно приближало Ната к дому и позволяло надеяться в близком будущем достичь самостоятельности на избранном поприще.
— Постарайтесь быть полезным Бахмейстеру в английском языке, и если он останется вами доволен, с удовольствием возьмет вас с собою в Америку, где он намерен дать серию концертов этою осенью. Вы сделали большие успехи за последнее время, и я возлагаю на вас большие надежды, — сказал профессор Нату.
Знаменитый Бергман редко хвалил своих учеников, поэтому его слова преисполнили душу Ната радостной гордостью, и он с удвоенным рвением принялся за занятия, желая оправдать предсказание учителя.
Он считал уже большим благополучием свое приглашение в Англию, но судьба побаловала его еще посещением Франца и Эмиля, которые нанесли ему короткий визит, осчастливив одинокого товарища хорошими вестями из дома, добрыми пожеланиями и всевозможными подарками. Нат так обрадовался свиданию с друзьями, что готов был броситься им на шею и расплакаться, как ребенок. Он ощутил необыкновенное чувство удовлетворения от сознания, что они застали его за работой в скромной комнатке фрау Тетцель, а не в роскошной квартире, где он жил праздным лентяем, прожигавшим чужие деньги. Нат с гордостью рассказывал им о своих планах и радовался похвалам, которыми они осыпали его музыку, бережливость и строгую выдержку. Он не утаил от них и своих прегрешений, но Франц и Эмиль только посмеялись над его исповедью, так как они сами пережили нечто подобное в своей жизни, и опыт пошел им впрок. Нат должен был присутствовать на свадьбе Франца в конце июня, и он условился встретиться с друзьями в Лондоне.
В качестве шафера он не мог отказаться от нового фрака, который Франц непременно хотел ему заказать, а банковский чек, полученный им тогда же из дома, снова заставил почувствовать себя почти миллионером.
Он был очень счастлив в то время, так как деньги сопровождались длинным письмом, полным сердечного участия в его успехах, и Нат сознавал, что похвалы эти им заслужены, и нетерпеливо, как школьник, ожидал летних каникул.
Дэн тем временем также считал дни, оставшиеся до августа, когда он выходил на свободу. У него не было впереди ни веселых свадеб, ни музыкальных празднеств, ни дружеских объятий, ни определенных планов на будущее. Но победа, одержанная им, была больше победы Ната, хотя только Бог да один человек знали о ней. Борьба была тяжела, но она не пропала даром, так как Дэн нашел себе теперь ту путеводную нить, которая необходима для каждого христианина, а любовь, раскаяние и молитва стояли за ним, готовые прикрыть его своим щитом.
Каждую ночь он засыпал в мечтах о том, как, побывав у Мэри Мейсон, он отправится к своим старым друзьям-индейцам и там, в пустыне, скроет свой позор и исцелит свои раны. Работа на пользу другим искупит его грех, думал он, а свободная жизнь сохранит от тех соблазнов, которые осаждали его в городе на каждом шагу. «Со временем, когда я исправлюсь и мне не будет стыдно смотреть людям в глаза, я поеду домой», — говорил он. Но при этих словах сердце его так трепетно сжималось и билось, что ему было труднее совладать с ним, чем с самым бешеным скакуном, которого он укрощал в прериях. «Нет, нет, еще рано, — думал он, — от меня еще пахнет тюрьмой. Я не могу потерять любовь Теда, доверие мамы Баэр и уважение… девочек, потому что они уважали меня за силу, по крайней мере, а теперь они не захотят и прикоснуться ко мне». И бедный Дэн с содроганием смотрел на свою смуглую руку, которая невольно сжималась в кулак при воспоминании о том, что произошло с тех пор, как белая, нежная ручка Бесс лежала в ней. «Они еще будут гордиться мной, и никто не узнает про этот ужасный год. Я могу еще очиститься от позора и сделаю это, если Бог не оставит меня». При этих словах Дэн невольно поднял руку, как бы давая торжественную клятву сдержать свое обещание.
ГЛАВА XVI
У лаун-тенниса
Атлетический спорт был очень развит в Пломфильде. Река, по которой плавал когда-то старый плот, нагруженный маленькими мальчиками, была усеяна теперь лодками всевозможных фасонов и размеров. Эта маленькая флотилия пестрела яркими подушками, навесами и разноцветными флагами. Все умели грести, и девушки также принимали участие в гонках, желая развить свои мускулы. Большой ивовый луг у старой ракиты был превращен в место для игр, и здесь происходили состязания в крокет вперемежку с борьбой и боксом. Более мирные развлечения нашли себе место в почтительном отдалении от этого Марсова поля. В тени развесистых вязов были устроены площадки для крокета, тенниса и расставлены препятствия различной высоты и размеров, через которые девицы учились прыгать в ожидании нападения мифического быка, которого до сих пор еще никто не видел.
