Когда они, мокрые и усталые, сели отдохнуть на скалу, Джози вдруг с таким азартом схватила Бесс за руку, что та чуть не слетела в воду.

— Вот она! Вот! Смотри! Идет купаться! — кричала она с восторгом. — О, если бы она стала тонуть и я бы смогла спасти ее, или краб схватил бы ее за палец, если бы случилось что-нибудь такое, только бы мне заговорить с ней.

— Не смотри на нее: она приходит сюда, чтобы отдыхать и пользоваться спокойствием. Сделаем вид, что мы не замечаем ее, это будет только вежливо. — И Бесс отвернулась, притворяясь, что она очень интересуется парусной лодкой, проходящей мимо.

— Поплывем в ее направлении, как будто за водорослями на тех скалах. Ей не может быть неприятно, если мы будем лежать на спине, а из воды будут торчать только наши носы. А потом, когда уже нельзя будет не видеть ее, мы быстро повернемся и уплывем. Она поймет, что мы не хотим мешать ей. Это произведет впечатление и она, может быть, поинтересуется, кто такие эти любезные девушки, которые так предупредительно относятся к ее желаниям, — сказала Джози, живая фантазия которой всегда рисовала ей всевозможные драматические положения.

Но судьба, по-видимому, наконец над ней сжалилась. Они только что собирались нырнуть в воду, когда мисс Камерон показалась у своей купальни. Она стояла по пояс в воде и смотрела вниз. Горничная ее что-то искала на берегу, но, так как поиски были, очевидно, тщетны, артистка стала махать полотенцем по направлению к нашим девочкам, подзывая их к себе.

— Несись! Лети! Она зовет нас, она зовет нас! — воскликнула Джози, бросаясь в воду в восторге от исполнения ее заветной мечты. Бесс следовала за ней более медленно, и обе, веселые и запыхавшиеся, подплыли к мисс Камерон, которая, не поднимая глаз, сказала своим удивительным голосом:

— Я уронила свой браслет в море и, хотя вижу его, но не могу достать. Может быть, мальчик, вы принесете мне длинную палку, а я пока буду следить, чтобы вода не смыла его.

— Я с удовольствием нырну за ним, но я не мальчик, — отвечала Джози со смехом, встряхивая своей кудрявой головкой, которая ввела артистку в заблуждение.

— Простите; ныряйте же скорее, если можете, а то его затянет песком. Я очень дорожу этим браслетом и никогда до сих пор не забывала его снимать.

— Я достану. — И Джози исчезла, но когда она возвратилась на поверхность, в руке ее оказались только песок и камешки.

— Пропал? Ну, все равно! Сама виновата, — сказала мисс Камерон, которые, несмотря на свое огорчение, не могла удержаться от смеха при виде отчаяния Джози. Девочка тяжело дышала и с трудом могла открыть глаза, но, тем не менее, решительно заявила:

— Нет, не пропал. Я достану его, если даже мне придется нырять всю ночь. — И, набрав побольше воздуха, Джози снова исчезла.

— Не повредила бы она себе, — сказала мисс Камерон, глядя на Бесс, которую она узнала по сходству с матерью.

— О нет, Джози ныряет, как рыба, и любит это, — весело улыбнулась Бесс, радуясь за свою кузину.

— Вы, кажется, дочь мистера Лоренца? Как поживаете, милочка? Скажите папе, что я скоро буду у вас. До сих пор я чувствовала себя слишком усталой и совсем одичала, но теперь мне лучше. А, вот и наш милый водолаз! Ну, что? — спросила она, когда мокрая голова Джози показалась над водой. Джози совсем задохнулась и вместо ответа могла только фыркать и отдуваться. Но, хотя она возвращалась с пустыми руками, бодрость духа не покинула ее. Решительно встряхнув мокрыми волосами и весело взглянув на артистку, она сказала, набрав воздуха в легкие:

— Мое правило — никогда не отчаиваться. Я достану его, если даже мне придется плыть до Ливерпуля. До свидания. — И на этот раз русалка совсем скрылась из виду, ощупывая морское дно, как настоящий маленький омар.

— Храбрая девочка, я люблю таких! Кто она? — спросила артистка, усаживаясь на камне, чтобы следить за своим водолазом, раз уж она не могла видеть браслет. Бесс дала желаемые разъяснения и прибавила с очаровательной улыбкой своего отца:

— Джози мечтает быть актрисой и целый месяц добивалась свидания с вами. Этот случай — большое счастье для нее.

— Господи боже мой, отчего же она не пришла ко мне, я бы приняла ее, хотя обыкновенно избегаю вдохновенных девиц, так же как и репортеров, — рассмеялась мисс Камерон. Говорить было больше некогда: смуглая рука, державшая браслет, показалась на поверхности, а затем вынырнула и голова Джози. Она совсем захлебнулась и, чтобы прийти в себя, должна была ухватиться за Бесс, но красное личико ее сияло торжеством победы. Мисс Камерон притянула ее к себе и, откинув волосы с ее лица, ободрила радостным восклицанием: «Браво, браво!», — убедившим девочку в том, что их первое знакомство началось удачно. Джози часто рисовала себе свою встречу с мисс Камерон, торжественную грацию, с которой она войдет к ней и сообщит свои честолюбивые мечты, изящный туалет, в который она облачится для этого случая, и те остроумные изречения, которые она произнесет, чтобы поразить своей юной гениальностью.

Но никогда, даже в самом разгаре своих фантазий, она не представляла себе такого свидания. Грязная, мокрая, окончательно лишившись дара слова, она, как маленький счастливый тюлень, стояла, облокотившись на плечо знаменитой артистки, и терла глаза, покуда не оправилась настолько, что могла гордо произнести:

— А все-таки я достала его. Как я счастлива!

— Теперь отдохните, моя душечка, и тогда я порадуюсь с вами. Очень мило с вашей стороны, что вы так старались для меня. Чем я могу отблагодарить вас? — спросила мисс Камерон, глядя на нее своими чудными глазами, которые выражали так много без слов. Джози всплеснула руками, обдав себя при этом столбом брызг, что несколько испортило эффект ее жеста, и ответила таким умоляющим голосом, который мог бы смягчить и более жестокосердного человека, нежели мисс Камерон:

— Позвольте мне прийти к вам раз, один только раз. Я хочу, чтобы вы сказали мне, могу ли я быть актрисой. Вы поймете, и я подчинюсь вашему решению. А если вы скажете, что это возможно со временем, после того как я буду много, много работать, я буду самой счастливой девочкой на свете. Можно?

— Да, приходите завтра утром в одиннадцать. Мы с вами хорошенько поговорим. Вы мне покажете, что вы умеете, а я скажу вам свое мнение. Вряд ли только вы останетесь довольны.

— Я буду довольна всем, даже если вы скажете, что я дура. Мне хочется покончить с этим вопросом, и маме также. Я не буду отчаиваться, если вы забракуете меня, а если одобрите, я никогда не отступлюсь от своей цели, покуда не сделаю все, что могу.

— Путь к ней очень тяжел, дитя мое, а лавровый венок имеет свои тернии. Мне кажется, вы обладаете большим мужеством, а следовательно, и постоянством. Может быть, из вас что-нибудь и выйдет. Приходите, и мы посмотрим. — С этими словами мисс Камерон взяла браслет и улыбнулась так ласково, что Джози хотелось расцеловать ее. Она благоразумно сдержала свой порыв, хотя глаза ее были влажны не только от морской воды, когда она с жаром благодарила артистку.

— Мы мешаем мисс Камерон купаться, а скоро начнется прилив. Пойдем, Джози, — сказала внимательная Бесс, опасаясь, что их посещение затянулось уже слишком долго.

— Бегите по берегу, чтобы согреться. Спасибо вам, маленькая русалочка. Скажите папе, что я всегда буду рада видеть его вместе с дочкой. До свидания! — И грациозным движением руки театральная королева отпустила свою свиту. Но она не двинулась со своего поросшего водорослями трона, а продолжала следить за маленькими фигурками, пока они совсем не скрылись из виду. Потом, погрузившись в воду и мерно качаясь на волнах, она подумала:

«У этой девочки живое и выразительное лицо, красивые глаза, масса темперамента, много смелости и силы воли. Может быть, что-нибудь и выйдет. Материал хороший: она из талантливой семьи, посмотрим».

Конечно, Джози не сомкнула глаз в эту ночь и утром не находила себе места от волнения. Дядю Лори очень забавляло все приключение, а тетя Эми ввиду столь знаменательного случая достала ее самое нарядное белое платье. Бесс одолжила ей свою лучшую шляпу, а Джози с утра носилась по полям и лесам, собирая букет из диких роз, белых азалий и папоротника, который она намеревалась преподнести своему кумиру. В десять часов она уже была одета и сидела, рассматривая свои новые перчатки и пряжки на туфлях, становясь все бледнее и серьезнее по мере приближения рокового часа.