– Не спится? – Ева встала ему навстречу, – Ты тоже волнуешься?

– Ага, – вздохнул персеянин, – я, конечно, бывал уже на других планетах, и на таких диких, как Земля – тоже бывал, но впервые на мне лежит столь большая ответственность.

– Почётная ответственность, Пи. Я всегда знала, что ты будешь талантливым учёным, – девушка похлопала его по плечу, – хочешь вина?

– Ты что, протащила на борт это земное пойло?

– Не называй его так, оно замечательное, – заговорщически подмигнув, Ева извлекла из своей сумки бутылку, – подруга моей мамы делает восхитительное малиновое вино. Это поможет тебе расслабиться.

– Ну, наливай, – Пи вздохнул и, присев за столик, выставил с полки два стаканчика.

Ева, ухмыльнувшись, наполнила ёмкости и села рядом.

– За скорое прибытие, – девушка легонько чокнулась своим стаканчиком со стаканчиком друга.

Персеянин пригубил вино и зажмурился:

– Сладкое, – он сделал ещё глоток и задумчиво добавил, – действительно, недурно.

– Жаль, у меня нет никаких закусок. Но ничего, пей. Ты впервые такое пробуешь?

Пи отвёл глаза в сторону:

– Нет, я пробовал вино и раньше… Но оно было совсем не такое.

– Да, Юля искусный винодел, – Ева откинулась на стульчике и сделала несколько глотков, – Я думаю, ей стоит уже получить патент на свои рецепты и открыть большое производство. И продавать его в рестораны. И на разлив.

– Она боится, что его запретят…

Воцарилось молчание. Пи с удивлением для себя обнаружил, что не чувствует неловкости. Это была совсем не такая тишина, какую хотелось бы прервать хоть какой-нибудь репликой, только бы прервать, а уютное, прекрасное молчание, когда обоим хорошо и ничего не нужно. Он вспомнил старые времена, когда они, бывало, после университета, садились прямо на траву в парке, в тени деревьев, и уплетали что-нибудь вкусное, перечитывали свои лекции, а иногда он откидывался к дереву, а Ева ложилась ему на колени и смотрела в небо, проглядывающее из кружевной листвы высоких крон. А он смотрел на неё, на её рыжие прекрасные кудри, в которых путалось солнце, на глубокие кратеры зелёных глаз, на нежную кожу, усыпанную веснушками. Иногда она ловила его взгляд и он беззащитно ей улыбался и говорил что-нибудь неважное. А иногда он, набравшись смелости, аккуратно гладил её, проводя фалангами пальцев по щекам и потом, перевернув руку, подушечками своих синих пальцев по волосам. В некоторые дни он позволял себе запустить пальцы в волосы и Ева сладко жмурилась. И для персеян, и для землян этот жест ничего особенного не значил, но для Пи в нём было столько близости и тепла. Он никогда не просил ничего большего и никогда ничего большего не делал, боясь осквернить этого рыжего ангела. Столько воды утекло с тех пор, и вот теперь они снова так близки, что им и молчать уютно.

– Ещё? – спросила девушка, указав глазами на пустой стакан персеянина.

– Угу, – кивнул Пи и Ева наполнила оба их стакана вновь.

Тут его взгляд упал на планшет, стоявший на рабочем столе. Был открыт белый лист, на котором красовался, нарисованный чёрным цветом, портрет человеческого мужчины.

– Это ты нарисовала? – Пи, захватив стакан со стола, подошёл к планшету.

– Да.

– Талантливо, – вздохнул персеянин, – это дефективная земная особь?

– Нет, – голос Евы вдруг стал холодным, – это мужчина.

– Разве пример Эда не доказывает, что…

– Нет, не доказывает, – оборвала она.

Девушка подошла к рисунку и залюбовалась – это был отличный эскиз человека, с густыми тёмными бровями, суровым взглядом, подбородком с ямочкой и лёгкой щетиной на прекрасных, будто высеченных из камня, скулах – именно такой экземпляр хотела встретить Ева на Земле. Впрочем, если такой не попадётся, там были ещё варианты. Девушка листнула работу и показала Пи портрет улыбчивого кучерявого парня с небольшой бородкой и ещё одного – с азиатским разрезом глаз и хитрой улыбкой.

– Ты рисуешь… только мужчин? – вздохнул персеянин, допил остатки вина и, вернувшись к столу, наполнил стакан вновь.

– Нет, иногда пейзажи, – голос Евы снова смягчился.

– А персеян почему не рисуешь?

Девушка пожала плечами и задумалась.

– Не вдохновляют.

– Хоть ты всю жизнь и прожила среди нас, ты совсем нас не знаешь, – Пи подошёл к ней сзади и нежно обнял её тремя руками.

– Жизнь среди персеян не делает из человека персеянина. Я – женщина, мне нужен мужчина. Я знаю, что вся эта экспедиция затеяна ради ресурсов, но не оставляю надежд встретить человеческого мужчину, привезти его на Персею и доказать, что весь наш вид достоин выживания.

– Глупая моя девочка, – вздохнул Пи, – разве не очевидно, что все они там переумирали?

Он отхлебнул ещё вина и, поставив стакан на столик, своей четвёртой рукой провёл по волосам Евы.

– Не очевидно. И я надеюсь, что ты пролоббируешь мои интересы, если что, – девушка в ответ гладила его руки своими, – по старой дружбе.

Они выпили ещё по паре стаканов, болтая о прошлом и о предстоящей высадке. В какой-то момент оба почувствовали, что пьяны. У Пи сильно кружилась голова и нежный запах волос подруги сводил с ума. Персеянин совсем не планировал, но – в какой-то момент совсем потерял над собой контроль, и, вложив в это как можно больше нежности, обнял Еву всеми четырьмя руками и дотронулся своими холодными губами до её горячей шеи.

Она вздрогнула и, резко отодвинулась.

– Пи, ты чего?

– Чего? – виновато моргал персеянин.

– Ты пьян?

– Разве что самую малость…

– Нет, похоже, совсем не малость. Тебе лучше идти к себе и лечь спать, – Ева нажала комбинацию клавиш и выход из комнаты открылся.

– Но я хочу остаться… – Пи выглядел возмущённым.

– Дорогой, – Ева постаралась сделать свой голос как можно мягче, – ты пьян. И я пьяна. И я хочу спать. Сладких снов.

Персеянин, было, подошёл к выходу, но, остановившись на секунду, развернулся.

– Ты тупая сука! – завопил Пи, – Я полетел на эту грёбаную Землю только ради тебя, ради твоих вшивых грёз. Ты бы шагу с Персеи не смогла сделать без меня.

– Я… я благодарна тебе, Пи, – испуганно пробормотала Ева, – Ты замечательный друг…

– О нет! Ты не умеешь быть благодарной. За всё, за всё, что я сделал ради тебя ты меня награждаешь дружеским объятием? Я помогаю тебе с экскурсией на Землю, а ты хочешь притащить оттуда мужчин, этих грязных животных, да? Так ты меня благодаришь? – Пи быстро шагал по кабине из угла в угол, потирая виски двумя руками, – Ты считаешь, я ради науки стараюсь, ради выживания вашего вида? Разве ты не видишь, что я люблю тебя?

Ева вскинула руки и прижала ко рту. Пи быстро приблизился к ней и, грубо схватив за запястья, опустил.

– Ева, я же люблю тебя, – прошептал он, заглядывая в изумруд её глаз, но, не найдя там ни следа ответного чувства, впился своими, синими и холодными губами в нежные розовые губы земной девушки.

Она попыталась его оттолкнуть, но одна из рук обхватила её за талию и прижала к себе, дав почувствовать наливающийся кровью бугорок в экипировочных штанах инопланетянина. Насладившись розовым бутоном её губ, Пи свободной рукой поднял её майку и, стал ласкать грудь, с вставшими от холода сосками, что он ошибочно принял за возбуждение. Персеянин стал жадно покрывать поцелуями горячую кожу Евы, вдыхая сладкий запах её тела и распаляясь всё больше. Девушка стояла в оцепенении и, не в силах вырвать рук, только шептала: «Пожалуйста, не надо. Пи, хватит. Прошу тебя». Пи поднял на неё потемневшие от возбуждения глаза:

– Расслабься, тебе понравится.

– Нет, – всхлипнула Ева.

– Я лучше земных мужчин, – отчеканил персеянин и резко развернул девушку лицом к стене.

Чтобы не упасть, Еве пришлось упереться руками в стену. Ещё секунда и она почувствовала горячее дыхание инопланетянина на своей шее, пару рук, ласкающую груди и ещё одну, скользящую по животу и ниже. Она дрожала. Его холодная ладонь скользнула за пояс, в её штаны, и пальцы стали аккуратно отодвигать резинку трусиков, чтобы пробраться дальше. Девушка оторвала руки от стены и попыталась убрать его руки от своего тела, всё также умоляя его прекратить, но Пи только крепче прижал вырывающуюся девушку к стенке, удерживая её свободными руками и, наконец, дотронулся до её клитора.