– Кури на балконе! – крикнула жена.

Курить Илья бросил лет двадцать назад. Снова начал, когда сын заболел.

– Прогуляюсь немножко, – не согласился он. – Я минут на пять-десять.

Несмотря на то что уже стемнело, народу во дворе оказалось много. На детской площадке шумели дети, у соседнего подъезда сидела компания молодых людей. Совсем молодых: либо старшеклассники, либо студенты младших курсов.

Молодые люди потягивали что-то из банок и негромко переговаривались.

Когда-то молодой Илья с компанией тоже сидел по вечерам на лавочке. Потом в этом дворе рос его сын.

Тогда Илья знал почти всех соседей, сейчас не знал почти никого. Старые соседи поумирали, разъехались, и двор, в котором он прожил всю жизнь, казался чужим.

Он прошел под аркой, вышел на улицу. Та тоже казалась чужой. Вполне европейской, но чужой. За стеклами кафе улыбающиеся люди потягивали вино, такие же довольные веселые люди шли навстречу. Молодая пара на самокатах обогнала Илью.

Во время его молодости люди были другие, они не потягивали на улице напитки. Они редко ходили в кафе, а на самокатах не ездили вовсе.

Он достал телефон и вернулся во двор.

Детей на игровой площадке уже не оказалось, он прислонился спиной к качелям.

– Нина…

– Я узнала об убийстве от Маши, – быстро заговорила Нина. – Маша – это Юлина сестра.

– Вы поддерживаете отношения? – удивился Илья. Он только сейчас впервые узнал, что у Юли есть сестра.

– Ничего мы не поддерживаем! Просто… так получилось. Сначала мне позвонила Маша, а потом уже из полиции. Я поехала в квартиру, отперла полиции дверь. Илья Никитич, полиция может к вам прийти.

– Понимаю. Спасибо, что предупредила.

– Как Любовь Васильевна?

– Так себе. Доброй ночи, Ниночка.

Илья похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет. Отошел от детской площадки и закурил.

Соседка из его подъезда вынесла крохотного уродца, опустила на газон. Люба говорила, как называется эта порода собак, но он забыл.

Илья кивнул соседке, бросил окурок в урну, поднялся в квартиру. Жена уже вышла из ванной и лежала в постели.

– Читаешь? – ласково спросил он.

– Ложись, – она подняла очки на лоб, отложила книгу.

Илья взглянул на обложку. Читала жена, как обычно, какую-то дамскую муть. Он однажды попробовал прочитать что-то подобное, но дальше нескольких страниц не продвинулся.

– Ложись, поздно уже. Тебе завтра рано вставать.

Было еще совсем не поздно, начало одиннадцатого. И вставать завтра рано ему не требовалось, у него лекция только в двенадцать.

Обычно он ценил, что Люба о нем заботится, а сейчас это почему-то вызвало раздражение.

Наверное, потому что жена старательно делала вид, будто в их жизни ничего не произошло, и в этом было что-то ненормальное.

– Мне сейчас звонила Нина, – сказал Илья. – Юлию убили. К нам может прийти полиция.

Люба на секунду прикрыла глаза и тоскливо усмехнулась.

– Кому могла понадобиться эта дура?

Они оба знали, кому могло понадобиться, чтобы Юлии не стало.

– Сам удивляюсь, – усмехнулся Илья. – Убийцу пока не нашли.

– Ложись, – снова позвала Люба. – Мне без тебя неуютно.

Он вовремя вернулся домой, по подоконнику застучал дождь.

Под тихий мерный стук Илья заснул быстрее, чем ожидал.

Ольга Николаевна разрешила на работу не выходить, но Маша злоупотреблять хорошим отношением заведующей не стала и, встав по будильнику, отправилась в детский сад.

В хорошую погоду она обычно доходила до сада пешком, в дождь и холод подъезжала две остановки на автобусе. Сегодня погода была отличная, а идти не хотелось.

Она остановилась около остановки, достала телефон, посмотрела на часы. Можно было и не смотреть, она знала, что времени до начала работы достаточно.

Телефон зазвонил, когда она еще не успела убрать его в сумку.

– Слушаю, – сказала Маша, отходя от остановки.

Помимо Маши автобуса ждала только еще одна женщина лет сорока. У нее были светлые волосы и большие очки в пластмассовой оправе. Она совсем не походила на жену Геннадия, но отчего-то показалась Маше похожей на Нину. Наверное, оттого, что равнодушно и брезгливо смотрела мимо Маши.

– Это Анатолий, – представилась трубка. – Мне с тобой поговорить надо. Удобно, если я сейчас подойду?

– Нашли убийцу? – шепотом спросила Маша, покосившись на женщину на остановке.

– Пока нет. Так я подойду?

– А по телефону поговорить нельзя? – Из-за угла показался автобус.

– Нежелательно, – решил участковый Анатолий.

– Я иду на работу, – быстро сказала Маша.

Автобус остановился, она вслед за женщиной в очках вошла в салон. Народу в автобусе было немного. Он редко заполнялся до отказа, и местные жители постоянно боялись, что маршрут отменят.

– Освобожусь только вечером.

– Тогда до вечера, – попрощался он.

Маша сжала телефон, поднялась с сиденья, на которое успела сесть, и подошла к двери. За окном ветер гнал по тротуару желтые листья.

Когда двери снова открылись, она вышла и сразу затыкала в телефон, вызывая Анатолия.

– Я не пойду на работу, – сообщила Маша. – Я передумала.

– А… неприятностей у тебя не будет?

– Не будет! – вздохнула она. – У меня уже есть неприятности.

– Ты где? – осторожно спросил он.

Маша назвала остановку.

– Сейчас подойду.

Он отключился. Маша села на лавочку и стала ждать.

Через дорогу виднелся недостроенный квартал новостроек. Когда дома заселят, город совсем перестанет отличаться от Москвы.

Анатолий не подошел, подъехал. Серая «Киа» остановилась около остановки, Маша, вздохнув, села рядом с участковым.

Анатолий посмотрел на нее и улыбнулся, а она неожиданно почувствовала себя некрасивой и убогой, хотя одета была не хуже других на этой улице и некрасивой не выглядела, просто самой обычной.

Чувствовать себя убогой ей не нравилось, и она отвернулась от Анатолия.

Участковый молча тронул машину, проехал квартал, свернул. Еще раз свернул и остановился у старого парка.

Когда-то Маша с подружками почти каждый вечер гуляли в этом парке.

– Прогуляемся? – повернулся он к Маше.

– О чем ты хотел поговорить? – она не стала вылезать из машины.

Она злоупотребляет добротой заведующей, у нее нет времени на пустые прогулки.

– Ты уверена, что у сестры было завещание? – вздохнул он.

– Уверена! – опешила Маша.

Мало того что жена Геннадия смотрит на нее как на человека второго сорта. Теперь еще участковый, который казался понимающим, своим, ей не верит, будто она мошенница какая-нибудь.

– Я уверена! – прошипела Маша, стараясь не заплакать. – Я его видела!

– Понимаешь, завещание не зарегистрировано ни в одной нотариальной конторе.

– Я его видела! – отрезала Маша. – Я что, буду сейчас всех обманывать, да?!

– Ну что ты злишься? Я не говорю, что ты обманываешь, я хочу разобраться.

– Завещание было! Я его видела!

Юля показала завещание, когда они приехали к ней с похорон. Они купили по дороге бутылку вина, из дома заказали пиццу и вдвоем помянули Геннадия.

Тогда Юля достала лист бумаги и показала Маше. Семья гражданского мужа сильно обидела сестру, и Юля была твердо намерена получить все, что ей причитается.

– Завещание было написано на бланке?

– Нет, – покачала головой Маша. – Напечатано на простом листе. Но там стояли печати, я точно помню. Там было написано, что все свое имущество Гена завещает Юле.

– Вроде бы имущества у него немного.

Маша промолчала.

– Квартира действительно принадлежит жене, я проверил.

Маша снова промолчала.

– Не хочешь прогуляться?

– Не хочу! – отрезала Маша. – Отвези меня к детскому саду.

Она опаздывала ненамного, на полчаса.

Ее разбудил будильник. Нина так давно просыпалась раньше звонка, что успела забыть мелодию вызова, которую когда-то поставила, и не сразу поняла, что за навязчивое треньканье раздается над ухом.