— А люди?
— Да, и люди. Множество людей… Они спешат куда-то, не обращая внимания на цветы, водяные струи и солнце…
— Что же ты помнишь еще?
— Я не говорил, что помню. Это всего лишь сны.
— Которые ты умеешь толковать.
— Толковать — да… Но это не значит, что все так и было.
— Я перестаю понимать тебя, отец, — нахмурился Борода.
— Сои — лишь призрак, который возникает тут. — Старик коснулся пальцами головы. — Призрак воспоминания или того, что живет в тебе и самому тебе неведомо… Может, это только мечты, а в действительности ничего не было…
— Но огненная черта была.
— В сущности, и этого мы точно не знаем. Что-то переменилось в мире, в котором мы жили… Люди давно разучились понимать друг друга и даже самих себя. Вероятно, с этого и начались все несчастья.
— Значит, в том, что произошло, все-таки виноваты люди?
— Не знаю… Ты умеешь читать, Борода?
— Да… Но я знаю мало книг. Книги — такая редкость! Они сгорели первыми. А те, что чудом сохранились, пошли на топливо для костров немного позднее. Уцелевшие хотели выжить любой ценой…
— У себя в развалинах я собрал немного старых книг. В некоторых есть предсказания, что такое может произойти, если люди не одумаются.
— Предсказания?
— Да… Были люди, имевшие смелость предсказывать. Их называли фантастами.
— Расскажи об этих предсказаниях, отец.
— В одной книге то, что случилось, описано так, словно автор видел все это.
— Но эта книга?..
— Она написана очень давно — наверно, до моего рождения.
— Значит, они знали?
— Некоторые, наверно, догадывались.
— Ты слышишь, Одноглазый?
— Слышу, но можно ли верить? Где эта книга?
— Она хранится в развалинах. Обещаю отдать ее вам, если освободите меня.
— Слушай, Ботс!..
— Я не Ботс.
— Мы уже договорились, что ты Ботс. Мне нужна эта книга. Но кто поручится, что ты не обманешь?
— Ты должен мне поверить. У тебя нет иного выхода. Я оставлю книгу в условленном месте между развалинами и вашей горой. Завтра ночью ты возьмешь ее.
— Хорошо. Я верю… С заходом солнца освободи его, Одноглазый. Пусть наши парни проводят его и запомнят место, где он положит книгу. Я не буду больше утомлять тебя расспросами о снах, отец. Прощай! А пока отдохни у нас до наступления темноты.
— Что скажешь, Одноглазый? Ушел он?
— Нет… Он умер, Борода. Умер… не начав вспоминать.
— Ты… Ты посмел?
— Спокойно, Борода! Глупо было отпускать его так… Я хотел испытать его немного… Ведь я имел право! Я тоже исследователь, как мы все…
— Что ты наделал! Книга… Как мы достанем теперь его книгу?
— Книга могла оказаться такой же ложью, как и «президент Ботс». Он сказал, что его звали Стоб. Тот старик тоже обманул нас…
— Что ты наделал, Одноглазый!
— Только выполнил свою обязанность… Мы обязаны экспериментировать в поисках правды. Экспериментировать, а не верить на слово, как последнее время делаешь ты. Эксперимент оказался неудачным, вот и все. Еще один неудачный эксперимент. Но он последний, Борода.
— Последний?
— Да. Мы уходим. Все… Сегодня ночью. Я тебе говорил… Парни уже собрались. Решай, как ты? Но учти, теперь я командую…
— Он очень мучился?
— Не очень… Это случилось быстро. Он был слишком стар… Сразу начал бредить… Слова были бессмысленны. Впрочем, одна фраза показалась мне интересной, но он не закончил ее… Он вдруг вспомнил о тебе… Он сказал, что ты обманывал его, обещая свободу…
— Проклятие!
— Он решил так… Он сказал: этот, с бородой, который обманул, он, пожалуй, мог бы… Солнце не страшно для него… Всего три ночи пути…
— Три ночи? Но куда?
— Не знаю. Это были его последние слова. Больше я не разобрал ничего.
— Он бредил. Я такой же, как и вы все. Я вырос в подземельях… и никогда не выходил на солнце.
— А может, ты родился еще до огненной черты, за год-два?.. Почему только у тебя растет борода? Вдруг солнечные лучи не смертельны для тебя?
— Хочешь избавиться от меня таким способом? Не выйдет! — Борода усмехнулся. — Действительно ли он бредил так или ты придумал это сам — я не настолько глуп, чтобы поверить… Инстинкт подсказывает мне, что солнце гибельно. Я страшусь его лучей, как и все вы. И я не хочу умирать. Идите, как решили. Я остаюсь и попробую найти книгу, о которой он говорил.
— Подумай, Борода!
— Я уже подумал. Наши пути разошлись… Буду искать правду один.
— Это твое право. Но мне жаль, что ты оставляешь нас. И хоть ты обидел меня несправедливым подозрением, повторяю: я ничего не придумал. Старик произнес те слова, и я передал их тебе точно.
— Прощай!
— Прощай, Борода. Мы пойдем вдоль гор на север. Будем оставлять знаки, чтобы ты мог найти нас, если передумаешь.
— Я не передумаю.
Одноглазый направился к выходу, но, не дойдя до двери, вернулся.
— Вот, — сказал он, снова подходя к столу, за которым сидел Борода, — этот порошок — кофе… Его прислал тот старик в башмаках на меху. Опять похоже на обман… Порошок горький… Возьми его, если хочешь.
Одноглазый вынул из кармана кожаной куртки небольшую металлическую банку. Поставил ее на стол.
Борода не шевельнулся. Глаза его были устремлены в темноту поверх головы Одноглазого. Одноглазый потоптался у стола и молча вышел, тяжело ступая подкованными сапогами.
Три ночи подряд Борода пытался проникнуть в развалины, лежащие внизу в долине. Все было напрасно. Часть входов оказалась завалена, остальные тщательно охранялись. Из них доходил слабый свет, слышны были приглушенные голоса. На стук камня, выкатившегося из-под ног Бороды, просвистела стрела.
Электрические машины давали все меньше энергии. Светильники гасли один за другим. Надо было что-то делать.
На закате следующего дня, когда солнце скрылось за гребнем хребта и густая фиолетовая тень легла в долине, Борода, выглянув в смотровую щель верхней лаборатории, заметил внизу цепочку людей. Они шли от развалин и медленно поднимались по склону вверх к пещерам.
Борода разыскал оптическую трубу и долго рассматривал в нее приближающийся отряд. Впереди шел старик в широкополой шляпе и коротком плаще. Кажется, это был тот самый, который побывал у них в лаборатории. У него на груди на коротком ремне висела черная трубка с блестящей изогнутой рукоятью. Борода знал это оружие. Оно выбрасывало прерывистый огонь и могло умертвить с большого расстояния. У остальных были луки со стрелами и палки с длинными острыми лезвиями.
К ночи они будут у нижнего входа. Борода поспешно спустился вниз. Привалил к двери нижнего входа изнутри большие камни. Привел в готовность секретные ловушки. Пусть поработают и хоть как-то заплатят за разгром лаборатории. Потом он положил в кожаный мешок запас копченого мяса, другой мешок наполнил водой. Кажется, все…
Он остановил водяные машины, и тусклый свет немногих светильников погас. В лабиринте наступила непроглядная тьма. Перебросив через плечо кожаные мешки с едой и питьем, Борода ощупью направился к тайному выходу, известному только ему одному.
Теперь надо было решать, куда идти. Чуть заметная тропа вела вдоль скалистого склона хребта на север — туда, куда ушли Одноглазый и ребята. Но старик, умирая, сказал о пути длиной в три ночи. Ночь приходила с востока, из пустыни.
И вдруг Борода понял, что выбор уже сделан, сделан еще тогда, когда он говорил последний раз с Одноглазым… Путь только один — на восток, в пустыню. И чего бы это ни стоило, он должен дойти. Если даже в конце пути ждет смерть, он, умирая, будет знать больше, чем знает сейчас. И оставит знак тем, кто пойдет следом за ним. Старик не успел всего сказать, но теперь это не так важно, раз он решил идти…
Рассвет застал его у подножия гор на краю каменистой пустыни. Когда восток заалел, а горы за спиной позолотило еще невидимое солнце, Борода разыскал пещеру-навес и забился в самую глубину, куда не могли бы проникнуть солнечные лучи. Утомленный переходом, он тотчас заснул. Когда он проснулся, солнце уже скрылось за хребтом.
