Лорд Линден собственноручно открыл перед ней дверцу коляски, и только тогда она заметила, как странно он одет. На Джулиане была простая одежда, в которой ходит рабочий люд, — черный шерстяной сюртук, который сидел, конечно, совсем не так как его сюртук сшитый на заказ превосходным лондонским портным и поэтому великолепно облегающий фигуру. Голова его была не прикрыта, и предвечернее солнце ярко играло в золотистых кудрях.

Только когда Джулиан помог ей усесться, она вдруг подумала, что ей не подобает находиться с ним наедине в закрытом экипаже. Но к этому времени он уже расстелил на сиденье салфетку, разложил на ней хлеб и сыр и протянул ей бокал вина. Блейз была погружена в думы. В конце концов, его теперешнее поведение не идет ни в какое сравнение с тем, что он позволял себе раньше — страстные поцелуи, дерзкие ласки. И потом, он ведь действительно хочет помочь.

Когда экипаж выехал на накатанную дорогу и лошади побежали ровным шагом, Блейз спросила, что же он собирается делать. Лорд Линден объяснил:

— Нас с вами высадят у начала подъездной дорожки к особняку Килгора, а мой камердинер Террел и кучер Граймс поедут дальше и отвезут бочонок с элем слугам вместе с моей благодарностью за оказанную днем помощь. Террел намекнет, что будет рад получить приглашение задержаться, и пока все будут заняты поглощением содержимого бочонка, мы с вами незаметно проскользнем в конюшню и спрячемся в сене.

— А если их не пригласят?

— Думаю, бочонка эля в любом случае будет достаточно, чтобы мы смогли незаметно проскользнуть, — улыбнулся Джулиан. — Я еще не встречал конюха, который отказался бы от бочонка доброго эля, а вы?

— Нет, полагаю, и я не встречала.

— У моего плана еще одно преимущество — прислуга будет крепко спать, а пьяные конюхи нам не помеха. Думаю, мы без труда уведем жеребца. Я дал указание Миклошу ждать нас в поле в полночь, как и планировали раньше.

Блейз медленно жевала корочку, обдумывая новый план. Единственное, что вызывало у нее возражение, — необходимость ждать до полуночи. Им придется провести вместе несколько часов, спрятавшись в сене, прежде чем они попытаются увести жеребца. Уж не намеренно ли он сделал это? Однако в напряженном взгляде синих глаз было невозможно прочесть ответ на этот вопрос.

Солнце только начало клониться за горизонт, когда Блейз и Джулиан вышли из экипажа. Они проследили, как отъехала коляска, и затем проскользнули за высокую живую изгородь из тиса, которая окаймляла подъездную дорогу, и направились по тропинке в сторону конюшни.

Вскоре показался господский дом. Это было красивое здание из серого камня, увитое зеленым плющом. По обе стороны от него раскинулись ухоженные лужайки с вековыми дубами. В глубине вымощенного булыжником двора находилась конюшня с двумя рядами просторных стойл с породистыми конями. Прячась за огромным дубом, Блейз осторожно огляделась и заметила большой сарай позади конюшни.

— Лорд Килгор, должно быть, обожает лошадей, раз держит так много, — прошептала она Джулиану.

— Да, он просто помешан на них, — рассеянно ответил Джулиан. — У него около двух десятков охотничьих лошадей и несколько чистопородных скакунов, которых он выставляет каждый год.

Блейз в удивлении посмотрела на него.

— Откуда вам все это известно? Вы ведь только сегодня познакомились.

Джулиан бросил на нее быстрый взгляд и беззвучно выругал себя за промах. Если так пойдет и дальше, то план провалится прежде, чем он успеет воплотить его.

— Килгор сам рассказал мне об этом, — торопливо объяснил виконт. — Он ни о чем другом, кроме лошадей, говорить не в состоянии.

Слегка прихрамывая, он перебежал к другому дереву и кивнул Блейз, чтобы она присоединилась к нему.

— Кажется, у Уилла все получилось, — прошептал он в самое ухо Блейз.

Через двор от них, за рядами стойл, около дюжины слуг сгрудились вокруг коляски лорда Линдена, чтобы принять бочонок эля. Громкий веселый смех и смачные шутки, доносившиеся оттуда, свидетельствовали о добром расположении духа всей компании.

— Наш жеребец в большом сарае. Пойдемте… тсс… постарайтесь не говорить. Мы же не хотим, чтобы нас услышали.

Блейз осторожно двинулась за ним, дыхание ее невольно участилось, они были уже совсем рядом. Сама операция не особенно волновала ее, она участвовала в ней исключительно ради Миклоша. И все же ее охватил азарт предвкушения опасности и возбуждение, которое она испытывала всякий раз, когда ее поведение шло вразрез с общепринятой моралью. Именно это происходило и сейчас.

К великому удивлению Блейз, они без осложнений достигли цели. Потом незаметно юркнули в огромный сарай, в котором никого из работников не оказалось, и только их гнедой жеребец тревожно переступал ногами.

Рядом с широкими дверями стояла приставная лестница, по которой можно было забраться под крышу. Джулиан взял Блейз под локоть и подтолкнул к лестнице, делая знак карабкаться вверх.

— Нет, я — в юбках, — прошептала Блейз, качая головой.

Он быстро взглянул на нее, крепче сжал локоть и сказал:

— Обещаю не смотреть.

— Это не единственное затруднение. Мужчине нельзя наступать на то место, которого коснулся подол цыганской юбки. Это считается нечистым.

— Я не цыган, да и вы, между прочим, тоже. У нас нет времени на споры…

— Поэтому не спорьте и идите первым.

Джулиан досадливо скривил губы, но начал осторожно карабкаться вверх по лестнице, стараясь щадить раненую ногу. Добравшись до верха, он с трудом перекинул тело на деревянный пол и скорчился от боли. Когда Блейз присоединилась к Джулиану, она нашла его лежащим на спине с прикрытыми рукой глазами.

— С вами все в порядке? — в тревоге спросила она.

— Сейчас… пройдет. Для меня такие подвиги пока трудноваты, — отозвался он с притворной легкостью.

Блейз искренне желала помочь ему, но не знала как. Она встала, огляделась вокруг, выискивая для Джулиана местечко поудобнее. Через ряд небольших окошек под самой крышей на чердак проникали последние лучи заходящего солнца, освещая золотом все вокруг. Весь огромный чердак был завален душистым сеном, только кое-где оставили проходы. Блейз отошла от края в глубь одного прохода и соорудила там из сена удобное ложе, сняла накидку и расстелила ее поверх. В завершение она прикрыла ворохом сена проход от случайных глаз, если вдруг кому-нибудь вздумается залезть наверх. К тому времени, когда Блейз закончила работу, она вся покрылась испариной. Несмотря на конец сентября, под крышей было очень тепло, а в воздухе золотистой дымкой висела пыль.

Она возвратилась к лорду Линдену и поймала на себе пристальный взгляд его синих глаз. Он не отрываясь смотрел на ее распущенные волосы, и Блейз вспомнила, что забыла надеть платок. Откровенное мужское восхищение в его глазах против воли льстило ей и одновременно тревожило, напоминая, что оставаться с ним наедине небезопасно. Она с трудом подавила желание заправить волосы под платье, чтобы их не было видно. Растрепанные золотистые кудри Джулиана тускло переливались в вечернем полумраке чердака.

— Мои комплименты, я сам лучше бы не сделал. Когда Джулиан устроился на подстилке и осторожно вытянул правую ногу, Блейз тоже опустилась на колени, но как можно дальше от него, и наклонилась, будто разыскивая что-то. Она почти сразу нашла то, что искала.

— Здесь в доске есть дырочка, — заметила она, стараясь говорить как можно тише и прижимаясь к ней глазом. — Если кто-то войдет, мы сразу же увидим.

— Отлично, — проговорил Джулиан. — Скажите, милая, вам, наверное, часто приходилось заниматься этим? Похоже, у вас немалый опыт.

— Небольшой опыт есть, — по-прежнему шепотом откровенно призналась Блейз, — но только не в кражах. Я уже говорила вам, что этим не занимаюсь. Но я частенько оказывалась в положении, когда мне не хотелось привлекать излишнее внимание.

— Не сомневаюсь. Вас ни разу не задерживали?

— Нет, хотя несколько раз я была близка к этому, но всегда как-то умудрялась выпутаться. «По крайней мере до того, последнего случая», — уточнила про себя Блейз.