На мое счастье мне попался не равнодушный папуас, а тот, кто относится хорошо к белым людям. Его звали Кидор. Мужику было лет тридцать пять или сорок. А может быть и все шестьдесят. По взрослым папуасам трудно сказать, сколько им лет. Жизнь в джунглях не самая комфортабельная. И люди здесь стареют очень быстро. И по здешним меркам Кидор уже старик. Глубокие морщины на лице и борода, побитая сединой. Худое и жилистое тело, покрытое шрамами. Потрепала его жизнь, однако. К моему большому счастью, Кидор знал немного английский язык. И мы с ним смогли договориться. Он быстро и ловко забрался на дерево и помог мне с него спуститься без травм и ушибов. А парашют свой я ему задарил. У меня уже это становится традицией. Будучи сбитым, дарить парашюты местным аборигенам, которые меня спасают от мучительной смерти. Хотя, для жителей Новой Гвинеи парашют является такой же огромной ценностью, как и для бедуинов Северной Африки. Папуас был в диком восторге, когда понял, что я ему отдаю все это шелковое великолепие. Хорошо, что хоть в этот раз я не получил никаких ранений. И теперь мог топать по джунглям на своих ногах. Правда, моя пантовая цейлонская трость осталась на авиабазе «Седьмая миля». Но я быстро нашел выход, вырезав себе трость из ветки дерева при помощи складного ножа. В этот раз, кстати, я имел много полезных вещей для выживания в джунглях. Я хорошо помню, как мучился без воды тогда в пустыне, когда меня сбили в прошлый раз. Поэтому сейчас всегда беру с собой в вылет флягу с водой. Она теперь у меня висит в специальном чехле на поясе. Мой наградной пистолет «Маузер» тоже со мной. Висит в своей деревянной кобуре на тонком, кожаном ремешке, перекинутом через плечо. В карманах моего пилотского комбинезона сейчас лежат: складной нож, бензиновая зажигалка, компас, карта Новой Гвинеи (восточная часть), пачка галет в водонепроницаемой упаковке, бинт с пузырьком йода (для обеззараживания ран), пузырек таблеток аспирина, пузырек таблеток по обеззараживанию воды, моток рыболовной лески с крючком, одноразовая ракетница. Одет я был в пилотский комбинезон белого цвета. В нем не так жарко здесь ходить, как в одежде темной расцветки. На ногах ботинки с высокими берцами на шнуровке. Не забудем про наручные часы на запястье левой руки и тонкие кожаные перчатки. Перчатки тоже в карман. На голове был летный шлем из кожи, который я давно уже снял. Жарко. Пилотские очки с поляризационными линзами я также снял и сунул в боковой карман штанов. И еще на мне был надет надувной спасательный жилет желтого цвета. Мы всегда такие надеваем, когда летаем над морем. В общем, это был мой аварийный комплект. Такой же комплект брали с собой в вылет и все мои пилоты. Я это от них строго требовал. Нет, по аэродрому ты можешь хоть в шортах ходить. А в вылет обязан одевать комбинезон и все те вещи, что я сейчас перечислил. Конечно, пистолет «Маузер» здесь есть только у меня. А наши пилоты вооружены другими пистолетами или револьверами. И они их обязаны брать с собой в боевой вылет. А сейчас я себя как-то более уверенно чувствую со всем этим снаряжением. В этих джунглях оно лишним не будет.
Кидор через четыре часа по джунглям привел меня прямиком к небольшой деревне местных аборигенов. По российским понятиям — это даже не деревня, а маленький хутор. Три больших, традиционных папуасских дома на сваях с высокой, остроконечной крышей из листьев пальм. Раньше то я такие вот домишки только из кабины летящего истребителя и видел. А вот так вблизи в первый раз. И знает, что? Они меня неожиданно поразили. Не ожидал я такой совершенной архитектуры от папуасов. Из дерева. Все бревнышки и сваи аккуратно обтесаны и подогнаны друг к другу. Чем-то это похоже на бунгало, которые мой тесть построил на своем острове. Те тоже на сваях стоят. Полинезийская архитектура. Австралийцы так этот дизайн домов называют. И от папуасов я таких вот продвинутых жилищ совсем не ожидал. Думал, что встречу здесь какие-то убогие шалаши из травы и веток. Однако! С виду то дикари дикарями, а такие справные домишки делают. Круто! Что тут еще скажешь? Удивили, удивили. Первое впечатление оказалось обманчивым. Не такие уж папуасы и дикари, оказывается. Первобытные люди такие красивые дома построить бы не смогли.
Встречать нас высыпали все жители деревни. Двадцать шесть человек. Пятеро мужчин, девять женщин и двенадцать детей разных возрастов. Вот такое маленькое племя аборигенов, живущее посреди джунглей. Все тоже почти голые. Дети так совсем без одежды. Женщины топлес с обвислыми грудями. Но никакой эротикой тут и не пахнет. Бабы у папуасов тоже страшненькие как ядерная война. И в сексуальном плане они меня не привлекают. Совсем не привлекают. Я на них скорее, как на страшненькие, черненькие манекены смотрю. И даже под наркозом я с такими «красотками» зажигать не стану. Не в моем вкусе. Да, и жену я люблю. И изменять ей не планирую.
Папуасы, увидев парашют, который я задарил Кидору, тоже пришли в восторг. Все сгрудились вокруг него и начали щупать, издавая радостные и удивленные крики. В принципе, для этих людей это настоящее чудо. Они такого здесь еще не видели. В общем, приняли меня в этой деревне очень хорошо и душевно. Но мне здесь оставаться никак нельзя. Мне на базу надо возвращаться. И я об этом Кидору начал втолковывать. Услышав про Порт-Морсби, тот радостно закивал. Уф! Хорошо, что он знает, куда мне надо попасть. Уже проще. Поначалу я думал, что папуасы дадут мне еды и укажут, в какую сторону надо идти. Но все получилось совсем не так. Кидор пообещал, что он меня лично проводит к австралийцам. Это даже лучше, чем я ожидал. С таким то крутым проводником я точно не заблужусь в этих джунглях. Местные аборигены тут каждый куст знают. Правда, сразу же отправиться в путь мы не смогли. Солнце уже начало садиться за горизонт. Поэтому решили выступать завтра утром.
Рано утром мы двинулись в путь на юг в сторону Порта-Морсби. Вместе с Кидором и мной в это путешествие отправился и еще один житель деревни, которого звали Сарир. Совсем еще молодой папуас лет пятнадцати или шестнадцати на вид. Кидор мне объяснил, что это его сын. Сам то Сарир английского языка не знал. И по этой причине со мной общаться нормально не мог. Довольно быстро мы вышли к какой-то реке. Не очень широкой, но зато глубокой, с топкими берегами и грязно-коричневой водой. Там мы сели в примитивную лодку, выдолбленную из ствола дерева. М-да! Лодочка была довольно корявая и неустойчивая. Я все время боялся перевернуть ее и выпасть за борт. Так как несколько раз в мутной воде мелькали спины крокодилов. Они тут водятся в большом количестве. Крокодил — это очень опасный хищник. Один из тех двух, что не боятся человека и охотно нападают на него. Вторым таким хищником являются акулы. Те тоже рассматривают людей не как угрозу, а как законную добычу. Все же остальные живые существа на планете Земля человека опасаются и предпочитают с ним не связываться. Так вот! Крокодилов в этой неизвестной речке (на карте Новой Гвинеи я эту реку не нашел) хватало с избытком. И купаться здесь я бы ни за что не согласился. Бр-р-р! Не люблю я крокодилов. Очень опасные и свирепые монстры. К вечеру река закончилась и началось болото, по которому мы и поплыли. До темноты так и гребли. Заночевали на маленьком островке посреди болота.
Я говорил раньше, что ненавижу пустыню. Так вот! Теперь я знаю точно, что джунгли я ненавижу еще больше. Этот сырой, грязный, жаркий, потный и зеленый ад! Ненавижу! На болоте ночью меня чуть комары живьем не сожрали. Пришлось спать в одежде, перчатках и шлеме. А утром у меня вся морда была опухшей от укусов. Которые еще и страшно чесались. В общем, жуть. А папуасов комары как будто не замечали. Почти голых людей они совсем не трогали!!! После такого можно даже в местную магию поверить.
Следующий день почти весь прошел у нас в борьбе с болотом. Мы плыли, плыли, плыли, плыли. Вместо комаров днем меня начала кусать мошкара. К вечеру, наконец-то, пристали к берегу и дальше пошли пешком. Я считал, что заплыв по болоту был тяжелым и изматывающим? Ах как же я заблуждался! Идти своими ножками по сырым и очень густым джунглям, гораздо тяжелее, чем плыть на лодке. Гораздо тяжелее. Никогда в своей жизни я так не уставал. Не выматывался. Этой ночью я спал как убитый. Меня даже комары разбудить не могли.
