– Его жена будет скучать по этому великану, – сказал один из них, вызвав искренний смех в комнате.

Ронан улыбнулся.

– Полагаю, ей придется искать замену.

Мой взгляд затуманился, ужас комом встал в горле, когда Ронан встал и заставил мужчину положить на стол раскрытые ладони.

– Последние слова человека с десятью пальцами?

Мужчина стиснул зубы.

Ронан хохотнул.

– Да будет так.

Блеснув в свете, мизинец мужчины скатился со стола и с тошнотворным звуком упал на пол. Мучительный стон не заглушил моего вздоха ужаса.

Темный взгляд Ронана устремился ко мне.

Я не могла дышать, парализованная бессердечным, жестоким блеском его глаз, когда он вытирал нож о штанину. Меня накрыл горячий прилив адреналина.

Я побежала.

Зная, что в конце коридора сидит человек, я резко свернула направо, в темную кухню, заползла за стойку из нержавеющей стали и прижалась к ней спиной. В коридоре послышались тихие шаги, становившиеся все ближе. Слезы потекли по моим щекам, я закрыла рот ладонями, чтобы сдержать всхлип.

Страх сжал мои легкие, не давая вздохнуть.

– Котенок, – поддразнил он, тихое ласковое обращение прозвучало из темноты. Он не включил свет, и я знала, что это потому, что он наслаждался этой извращенной игрой в прятки.

Я поползла прочь от голоса.

Теперь я видела свет, падающий из служебной двери, расположенной рядом с баром. Грудь вздымалась в предвкушении. Внезапно я вскочила на ноги и побежала к ней, но не успела выбраться из темноты, как чьи-то руки схватили меня сзади.

Рука Ронана закрыла мне рот, заглушая мои крики, пока я боролась с его железной хваткой, и слезы застилали мой взгляд.

– Ты куда, котенок? – Его угрожающие слова прозвучали прямо в ухо. – Вечеринка только начинается.

Острый укол пронзил мою шею.

А потом тяжесть потянула мое сознание вниз, вниз… Пока все не утонуло во тьме.

Я бросил пустой шприц на пол, когда ее тело обмякло в моих руках. Я держал его в кармане с тех пор, как она налетела на меня в свою первую ночь здесь, и ждал подходящего момента, чтобы использовать его.

И это был чертовски неподходящий момент.

Злость прокатилась по мне горячей волной, когда я обхватил рукой ее ноги и поднял ее, длинный светлый конский хвост безжизненно повис. Под шубой на ней была юбка в богемном стиле с разрезом до бедра и блузка, не доходящая до пупка. Так непрактично для русской зимы.

Как всегда.

Ее голова уткнулась в мою грудь, на щеках блестели мокрые дорожки от слез. Я отвел взгляд от ее лица и обернулся, чтобы увидеть позади Альберта, настороженно глядящего на девушку в моих руках. Он был бесстрастен как лед, но я мог предположить, что едва заметный оттенок в его взгляде предостерегал меня от того, что я мог бы с ней сделать.

– Я заберу ее, – сказал он. Я был уверен, что он так и сделает.

В груди вспыхнуло раздражение.

– Ты пойдешь и уберешь там все с Адамсом. Весь пол в крови.

Я бы никогда не велел ему оттирать пол, но тот факт, что он хотел защитить эту девушку от меня… вывел меня из себя. На какое-то время она стала моей, и я, черт возьми, мог делать с ней все, что заблагорассудится.

Его пристальный взгляд вновь коснулся ее, прежде чем он молча подчинился.

Альберт был верен до мозга костей, ради меня он бросался под пули. Но когда Мила прилетела в Москву, я понял, что не могу доверить ее никому из своих людей. Первому придурку было приказано только напугать ее так, чтобы она метнулась в мои двери, а не попытаться изнасиловать ее, едва увидев. Может, мой моральный компас и сбился, но что-то в похищении избитой девочки с сотрясением мозга казалось… неуместным. Я гордился тем, что всегда поступал по справедливости, поэтому, естественно, тот, кто напал на нее, плавал в реке без единого зуба и пальца, по которым его можно было бы опознать.

– Андрей, – позвал я, проходя мимо него в подсобку.

Он вытащил изо рта зубочистку и последовал за мной к машине в переулке. Я положил свою ношу на заднее сиденье. Ее юбка задралась, обнажив слишком много сантиметров гладких, подтянутых бедер. У этой девушки было досадное нежелание носить брюки. Вместо того чтобы насладиться зрелищем, я испытал непреодолимое желание одернуть ткань и задаться вопросом, не так ли выглядит людская порядочность. Аж тошно.

Захлопнув дверь, я повернулся к Андрею.

– Если кто-то хотя бы взглянет на нее, убей.

Он сунул обратно в рот дурацкую зубочистку, взгляд его задержался на девичьих ногах, видных через окно.

Я стиснул зубы.

– Тебя тоже касается. У меня есть дела поважнее, чем наблюдать, как ты вышибаешь себе мозги.

Он коротко кивнул мне и отвел взгляд от окна.

Я направился обратно внутрь к Косте, который сидел на табурете в конце коридора, сосредоточившись на своем телефоне. Я остановился рядом, чтобы увидеть, что он играет в Candy Crush. Этот ублюдок был так поглощен игрой, что подпрыгнул, когда я заговорил.

– У тебя четыре драже.

Он опасливо посмотрел на меня.

– Где?

– Вон. – Я показал.

Он опустил на место красное драже и сглотнул.

– Спасибо, босс.

– Без проблем.

Затем я ударил его по лицу.

Он упал спиной на пол. Я оттолкнул с дороги стул и наступил на телефон, услышав, как он хрустнул, когда я прошел к Косте. Схватив его за рубашку, прежде чем ударить его снова, я с удовольствием почувствовал жжение в костяшках пальцев.

– У тебя, мать твою, должна быть веская причина, чтобы пропустить ее, – зарычал я.

Из его носа хлынула кровь.

– Она – отрава. Совсем как ее мать.

– Не веская причина. – Я вынул пистолет из-за пояса и приставил дуло к его голове.

Костя оцепенел.

– Ты слишком долго игрался с ней. Мы все видим, что она вонзает в тебя свои михайловские когти.

Да, может быть, я позволил этому продолжаться слишком долго, но, мать его, я принимал тут решения.

– Мы? Кто еще приложил руку к тому, что она пришла сюда сегодня?

Костя помедлил, и мой палец напрягся на спусковом крючке.

– Василий, – пробормотал он. – Он всего лишь напугал ее.

Раздражение поползло вверх по спине. Я терял терпение со своими людьми, когда дело касалось этой девушки. Но больше всего меня бесило то, что никто не имел права пугать ее, кроме меня.

– Считаешь, что справишься с моей работой лучше меня? – спросил я.

Чтобы сделать это, ему бы пришлось убить меня, а мы оба знали, что в этой битве ему никогда не победить.

Его челюсти сжались.

– Паша был моим братом.

Печальная правда заключалась в том, что я забыл имя парнишки, когда погрузил свои пальцы глубоко в Милу.

Может, она была отравой.

У меня в изобилии были красивые женщины, но эта… Казалось, ее тело создано специально для меня. К сожалению, под совершенно американской внешностью чирлидера скрывалась реклама «Вудстока». Я ничего не имел против свободной любви, но сказать, что я не был тем, кто разбрасывает повсюду символы мира, было бы преуменьшением.

Мой таксист и наркодилер опознал Милу через несколько минут после того, как она вышла из аэропорта. С тех пор я узнал о целом ряде ее нелепых достижений: прощальная речь на выпускном, капитан чирлидеров, волонтер в приюте для бездомных. Она даже организовала сбор средств для спасения горбатых китов, когда ей было пятнадцать. Если это не проясняло картину, то в ее престижной средней школе ее признали «наиболее вероятным претендентом на Нобелевскую премию».

Бог посмеялся надо мной, когда доставил мою месть прямо мне в руки, завернутую в идеальную, экологически чистую упаковку.