В комнате повис тяжелый запах арабских духов – запах жасмина, пряностей и восточных специй.

– Он просто мужчина, который положил на тебя глаз. Все они хотели тебя, свет мой…

– НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТАК после того, как ты пообещал ему меня, как товар! – я даже прикрикнула на шейха. Если бы меня видела хотя бы одна из его жен, которые вылизывали ему пятки, у них бы волосы на теле дыбом встали.

– Прекрати истерику, Лейла! Ты и есть товар! – гаркнул он, дергая меня. – Он просто жаждет твоего тела. Девушки надолго в его постели не задерживаются. К тому же любому мужчине просто необходимо чувствовать желание девушки…а у тебя с этим проблемы. Увидит, что ты черствая внутри штучка, и выпустит тебя. Вот и получишь ты долгожданную свободу. Даже жаль отдавать тебя, зная, что это тоже, что добровольно освободить тебя…

Мои губы дрожали, я глядела в смоляные глаза шейха, но видела там только легкую печаль – такая бывает, когда разбиваешь любимый телефон или теряешь пятьсот долларов. Грустно, неприятно, но не смертельно. Любую вещь…можно заменить.

И меня тоже.

– Ты такая красивая, – выдохнул он, но его слова о моей внешности уже стояли у меня поперек горла. Я начала вырываться из его рук, не собираясь прощаться с этим иродом, который подписал контракт о моей продаже.

Почему? Как я дошла до такой жизни? Чем была та самая точка отсчета, когда все пошло наперекосяк?

– Хоть ты и не трогал меня, Ясин. Ни разу с тех пор, как понял, что со мной ничего не выйдет…ты все равно был тем, кто лишил меня свободы. Взял в плен…

– ТЫ САМА СОГЛАСИЛАСЬ, ЧЕРТ ТЕБЯ РАЗДЕРИ! Не надо искать во мне Дьявола, я не плохой человек.

– Все было не так! Если бы не моя семья…

– Ты пожертвовала собой ради своей семьи. Ты искупила свою вину перед ней и помогла им зажить нормальной жизнью. Эти два года ты жила во ДВОРЦЕ…

– В клетке! В гребанной клетке! Я не живу, а существую!

– Привыкай, моя милая, Лейла. Ты хотела легкой славы, выстраивая свою карьеру, разоблачая слишком опасных людей. И ты за нее поплатилась. Теперь я вижу твое истинное лицо – ожесточенное, озлобленное, и понимаю, что маска улыбающейся дурочки, застилала мне глаза. И запомни мой совет: лучше носи эту маску и с Каем. Так куда больше шансов, что он не будет так жесток, как в слухах, что о нем ходят…потому что твой огонь будит во мне зверя. И мне нужно все мое самообладание, чтобы не взять тебя силой прямо сейчас, – Шейх наклонился ко мне ближе и прошептал это у моих губ.

Я не испытывала ни страха, ни возбуждения. Скорее удивление.

– Твоя женственность будит в мужчине любовь, но твоя злость – похоть, с которой совладать очень трудно, – он произнес это сквозь сжатые зубы, его руки легли на мои плечи, и он до боли сжал их. – Имей это в виду, иначе не пройдет и месяца, как я узнаю, что мой прекрасный цветок завял. Если не погиб, – дал последнее наставление он и откинул меня в сторону – вот оно, прощание с «любимой вещью».

Слова шейха о Кае заранее запугивали меня, а ведь это было не так просто сделать.

Я не должна поддаваться глупому внушению. В конце концов он просто человек. Обычный мужчина с манией величия и целым миром в своих руках. Ничего сложного…обвести его вокруг пальца…заставить меня отпустить…правда?

Нет.

– Я НИКУДА НЕ УЙДУ! – истерика охватила все мое тело, когда до меня окончательно дошел смысл слов Ясина.

«Прекрасный цветок. Завял. Погибнул. Месяц.» – эти слова вспыхивали в моем мозгу, подобно красным огням светофора.

– Мне туда нельзя! Умоляю, господин, помогите мне! – умоляла я, сложив руки вместе.

С каждой секундой шейх становился все более уставшим и раздраженным. Однако это не могло скрыть его возбуждение, и его «американское» облачение, обтягивающие эрекцию брюки, пиджак и рубашка, не скрывали этого.

Его заводит моя истерика? Что?!

– Тогда поклонись мне, – коротко ответил он, и я опустилась на колени – быстро и без труда, как делала уже много раз. Я не чувствовала стыда и унижения. Я смотрела на шейха, как на своего брата или друга. Я быстро заморгала глазами, чтобы сдержать слезы.

– Ты опять не покорна. Твой взгляд на меня…он только ранит меня. Так женщина не смотрит на мужчину. Поэтому…я не буду за тебя бороться, – губы шейха шевелились медленно, казалось, целую вечность, когда он окончательно огласил свой вердикт.

Я не хотела в это верить. Он словно пинком выгоняет меня из дома в ад.

И тут я начала сходить с ума – все, что попадалось мне под руку, я крушила и ломала, сметая подарки шейха на своем пути. Я била подушки, кидала их в Ясина и кричала…

Шейх хлопнул в ладоши, и в комнату вошла его охрана. Это было уже предательство.

Выгонять меня так…

– И запомни: будь послушной девочкой, Лейла, – это все, что сказал мне Ясин, прежде чем мою вену пронзила быстрая и острая игла.

Я даже не успела понять, что произошло.

Вот я в последний раз вглядываюсь в черные глаза Ясина, а через секунду – ударяюсь головой об пол, теряя сознание. В полудреме я чувствую на себе несколько пар мужских грубоватых рук и понимаю, что судьба не устает проверять меня на прочность.

Да только, если до этого дня, я была птицей в золотой клетке, то теперь кем буду я? Птицей на поводке, которую хозяин выдрессирует для своего удовольствия.

Ко мне прикасалось множество рук – это все, что я помню, пока пребывала в состоянии полусна и забвения. Я не хотела верить, что все это происходит на самом деле, и даже из плена, но «нагретого гнездышка», меня кидают в неизвестность.

Уже кинули.

«Товар» требовал тщательной обработки и проверки. Это я поняла, когда почувствовала, как мне снова воткнули шприц в вену.

– Успокойся, – я всхлипнула, находясь в апатичном состоянии. – Мы берем у тебя кровь, чтобы проверить, все ли с тобой в порядке.

У меня не нашлось сил для ответа. Сквозь закрытые веки я не видела, где я, что я, куда меня везли (я чувствовала, как меня кидало в машине из стороны в сторону, а значит меня точно уже куда-то забрали).

Я помню вспышки острой боли меж моих бедер и подмышками. На ногах. Микровзрывы на своей коже.

Помню теплую воду, которая касается моего тела, и женские руки.

Помню, как кто-то одевает и раздевает меня, словно куклу.

Моет, делает мне депиляцию во всех частях, где наблюдается хоть малейшая лишняя растительность. В рабстве у Ясина я постоянно проходила эту процедуру.

Разве у куклы есть волосы где-то кроме головы и век?

Я осознала все это, когда пришла в себя по-настоящему. Проснулась, чувствуя холодный воздух на своей обнаженной коже.

Обнаженной.

Я абсолютно голая.

Я ожидала чего угодно – темной темницы, камеру пыток, комнату боли с игрушками для извращений.

Но когда я открыла глаза, всего этого не было. Моя комната была прекрасной.

Я села на кровати, чувствуя боль от того, что все волосы на моем теле (кроме головы) беспощадно и не самым безболезненным образом выдраны. Мои же длинные волосы тщательно расчесаны и распущены – кончики подровнены и пахнут вкусным цветочным шампунем.

Все ясно. Кай Стоунэм больной перфекционист. Маньяк. Коллекционер.

Как иначе еще объяснить то, что он отшлифовал меня до глянцевого блеска? Неужели желанием позаботиться обо мне?!

Все еще с туманом в голове я оглядываюсь по сторонам. Довольно просторная комната с большим окном, плотно закрытыми шторами. Холодный воздух, что разбудил меня, исходит от кондиционера.

С надеждой на то, что Стоунэм живет не на сотом этаже, я подбежала к окну и распахнула шторы темно-синего цвета с серебряным узором, и чуть не завыла от отчаянья.

За окнами…не было вида. Оно замуровано железной пластиной, и с солнечным светом я могу благополучно попрощаться.

Я даже не знаю, где я. В каком мы городе? Может, пока я была без сознания мы летели на самолете? В Америке ли я вообще? И если мы за границей, то как он перевез через границу тело, к тому же без документов?