– Из бамбука, бабушка. А вместо прутьев – бамбуковые тонкие полоски. А в рукояти, как сказывал купец, спрятаны микросхемы. Чтоб слушалась.
Яга и бровью не повела, заслышав незнакомое слово. Мало ли на свете заклинаний! Подняла перед собой ладонь и сказала точно так же, как Васёна:
– Гуолай!
Метла тут же скользнула ей на ладонь.
Васёна прикусила губку, но ничего не сказала.
Яга, не обращая внимания на недовольство ученицы, разглядывала метлу.
– Ох, это что же – она полая внутри, как дудка?
– Да, у бамбука стебель такой. И это для скорости. Воздух проходит насквозь, метла летит быстрее.
– Аэр-родинамика, – солидно подтвердил Ворон Воронович, знаток чужеземных словес.
– Легкая больно, – хмыкнула Яга. – И непрочная. Для драки не годится.
– Для драки-то, бабушка, и я не гожусь. Я из драки улечу.
– Тоже дело неплохое... А давай-ка, Васёна, пока буран сызнова не начался, слетаем с тобой до речки и обратно. Поглядим, какова она в полете, твоя желтая... Только полушубок надень.
– Так в полете же не холодно! Метла хозяйку от мороза бережет.
– А то я не знаю? А все же оденься, да платок накинь, да валенки... Мало ли что!
И Яга свистнула так, что с потолка посыпалась труха.
Из-за печки вылетела метла – старая, с обтрепанными прутьями. Рукоять на конце была заострена – на случай нежеланной встречи с упырем. На потемневшей от времени древесине виднелись черные точки от искр – память о дурацкой шуточке Змея Горыныча.
Рядом с этой суровой вещью еще наряднее казалась новая метла. Она неподвижно, дисциплинированно ждала приказа. А старая «боевая подруга» Яги легонько двигалась, шевелила прутьями, словно приплясывала: любила летать!
– Помнишь на левом берегу Непьянки скалу со сквозной пещерой? – деловито спросила Яга. – Вот до нее и слетаем.
* * *
Метлы и впрямь берегли своих хозяек от мороза, смягчали бьющий в лицо ветер.
Васёна наслаждалась. Она всей душой любила высоту, скорость! А за спиной у бабушки – разве это полет?
Вот сейчас – другое дело! Новая метла – ее собственная! – великолепно слушалась заклинаний. Девочка, чтобы пообвыкнуть, время от времени приказывала: «Шенг ксиа!.. А теперь – шенггу де!..» Метла сворачивала то налево, то направо, а потом по приказу юной всадницы ложилась на прежний курс. И все это – мягко, бережно.
И Яга всё это видела, потому что летела позади. В сердце Васёны кипело ликование: бабушка не успевала за нею, не успевала! Ненамного, но отставала! Воздух скользил сквозь полую бамбуковую рукоять и придавал скорости, а неведомые микросхемы проворно исполняли приказы.
И лишь одна капля дегтя портила шипучий мед победы: воспоминание о том, как угодливо улеглась метла на ладонь Яги, когда старая колдунья произнесла заклинание призыва...
Сама-то Васёна, когда Яги дома не было, пыталась приручить бабкину метлу. Один раз ей удалось свистнуть точь-в-точь как Яга. Но метла почему-то рассвирепела, принялась гоняться за девочкой, норовя хлестнуть по чем попало.
А у этой, бамбуковой, видать, нрав смирный. Оно бы и неплохо, не надо объезжать... но в сердце девочки, на самом донышке, все же пряталась досада.
Васёна решила, что на следующей ярмарке непременно найдет того раскосого купца и спросит: нельзя ли приучить метлу слушаться только хозяйку?
В ушах Васёнки зазвучал голос Яги – так спокойно и разборчиво, словно бабушка стояла за плечом:
– А давай через пещеру! Кто пролетит точнее?
Васёна хмыкнула (это у нее получилось совсем как у Яги) и скомандовала метле:
– Шенггу де!
Та покладисто повернула.
Да знает Васёна ту пещеру! Изогнутая, кривая. Сразу за поворотом – отверстие-выход. Главное – вовремя сказать заклятье, а уж метла не подведет!
Девочка ворвалась в пещеру первой. Нет, не обернулась, не бросила на бабушку торжествующий взгляд. Нельзя отвлекаться.
Поворот...
– Шенг ксиа!
Ах, как легко вильнула метла!
И сразу выход...
Ой!
Огромный корень, раздвинувший камни, преградил путь.
Надо нырнуть... чи хиа...
– Чи...
Девочка опоздала на мгновение. Метла с разгона ударилась о корень – и сбросила всадницу.
Снег на пологом склоне смягчил падение. Васёна кубарем покатилась вниз.
С трудом поднялась на ноги, тряхнула головой, нашла взглядом метлу... вернее, то, что от нее осталось. Шмыгнула носом. Перевела несчастный взгляд на громадный бук, растущий у пещеры. Распустил тут корни, злыдень!
Рядом зависла на своем помеле Яга:
– Что, Васёнка, с горки покататься решила? Позабавилась – и хватит уже, домой пора. А то и к вечеру не дотопаешь, путь не близок..
– А ты, бабушка, разве меня не довезешь? – спросила Васёна – и тут же пожалела о своих словах.
– А зачем тебе? – удивилась Яга. – У тебя своя метла есть. Догоняй!
И, аккуратно нырнув под свисающий корень бука, исчезла в черном отверстии пещеры.
Васёна, глядя вслед старухе, прошипела сквозь зубы:
– А чтоб тебя отсюда да на Лысую гору...
Да она, Василиса, и сама хороша! С чего она вздумала у бабки помощи просить? Наверняка Яга знала про корень! Может, и нарочно всё подстроила! Не потому ли заставила надеть платок и валенки, что была уверена: придется ученице топать домой на своих двоих?.. Ой, не зря люди говорят: «От старых дураков молодым дурням житья нет!»
Метлу было жаль так, что слезы закипели на ресницах. Василиса сердито их смахнула. Еще не хватало, чтобы она ревела о том, что не исправишь! Битого, пролитого да прожитого не воротишь...
Ладно. Что было, то было. Надо возвращаться домой, не горевать же на этих камнях до сивой старости!
Желтая рукоять метлы раскололась пополам, полоски бамбука рассыпались по снегу. Они уже ни на что не годились, но Васёна на смогла бросить в снегу остатки своего недолгого чуда. Она тщательно собрала все полоски, взяла их в охапку вместе с разбитой рукоятью и огляделась.
Идти ближе не через пещеру, а лесом, по берегу Непьянки. Но там глубокий снег. Пока Васёна добредет...
И тут пришла догадка: а ведь Яга не просто так бросила ее на склоне горы! Еще одно испытание, еще одна проверка!
Что ж, не привыкать! Бабушка – строгая наставница, не дает облениться. Мол, сорок раз сделаешь, на сорок первый получится. Да и то сказать: неоперенная стрела вбок бьет, неученый человек худо живет.
А ну-ка... что из того, что Васёнка уже знает, может сейчас пригодиться?
Василиса положила свою ношу на снег, низко поклонилась на все четыре стороны. Заговорила громко, звонко:
– Ты, лес-батюшка, проснись-пробудись! Зашумите, сосны стройные да ели могучие, позовите великана мне на помощь! Вы, сугробы, расступитесь, дайте дорогу исполину! Тебя зову, богатырь, ноги сильные, рога крепкие!
Замолчала, прислушалась, повторила призыв – и услышала хруст веток, всё ближе и ближе.
На склон горы из напролом вышел огромный лось. Он негромко, но сердито всхрапывал, враждебно глядя на девочку.
Васёна завершила призыв:
– Заклинаю корнями и вершинами: как я лесу поклонилась, так и ты поклонись да послужи мне, Василисе... – Девочка на миг споткнулась и закончила: – Ученице Яги Велесовны.
Как хотелось бы ей призвать лося от своего имени, не прячась за спину наставницы! Но для лесных заговоров мало знать верные слова. Надо еще, чтобы лес тебя уважал. А кто она для леса? Пигалица, птица-синица, пригретая в избушке древней колдуньи. Когда-нибудь и она будет заклинать от своего имени, но пока лучше не рисковать...
Лось медленно, неохотно подогнул передние ноги. Васёна кое-как влезла на его спину, левой рукой прижала к себе обломки метлы, а правой взялась за широкий рог:
– Отвези-ка меня, богатырь сильномогучий, к избе Яги Велесовны, на поляну, к самому крыльцу!
И мягко колыхнулась на спине поднявшегося лося.
Девочка крепче прижала локтем охапку бамбука, с досадой прошипела сквозь зубы:
