— Я никого не «развлекаю», капитан, — огрызнулась она.
— Конечно, нет! Простите, лейтенант, я не хотел вас обидеть… — он глубоко вздохнул и заставил себя продолжить: — Вы, конечно, в первую очередь красивая женщина, но это не оправдывает моих слов. Вы — член Коалиции. Причем, многократно награжденный. Я посмел намекнуть на меньшее из всех ваших достоинств, но оскорбил, прежде всего, самого себя.
— Вы проверяли меня?
— Я… да. Вы — дочь Стефана и Джасинды Мичелокакис. Ваш брат стал членом Ассамблеи. Это часть моей ответственности — знать о каждом, кто приближен к королю.
— Так вы проверяли меня из-за этого?
— Отчасти.
— А другая часть?
Николас поймал себя на том, что изо всех сил старается удержать свой взгляд на лице девушки.
— Это был сугубо личный интерес, — наконец признался он.
У Стефании перехватило дыхание. Если бы Николас не был капитаном Королевской гвардии, она бы давно уже постаралась сблизиться с ним. За последние несколько дней она только о нем и думала. Но ради достижения своей заветной цели, она должна была сопротивляться несвоевременно зарождающимся чувствам.
— Тогда вы знаете, что я делаю на Кариниане.
— Вас зачислили на первый экспериментальный курс под руководством капитана Чемберлена. Это говорит о высоком уровне ваших способностей. Я встречался с Питером Чемберленом. Это удивительный человек с уникальными профессиональными навыками. Любой, прошедший у него обучение, будет бесценным кадром по месту выбранной им дальнейшей службы.
— Надеюсь, когда я подам заявление в Королевскую гвардию, вы не откажетесь от своего мнения.
— Что?! — Николас резко отступил назад, до глубины души потрясенный ее словами. — Вы… ты хочешь стать членом Королевской гвардии?!!
— Да! — Стефания стояла, гордо распрямив спину, и с некоторым высокомерием смотрела на мужчину.
— Но…
— Но что?
— Ты же…
— Что я? Женщина? Вы хотите сказать, что как женщина я не смогу защитить своего короля?
— Стефания! Хватит! — голос Джасинды прорвался сквозь растущее между ними — словно летевший с горы снежный ком — напряжение.
* * *
Джасинда вошла в свою спальню. Точнее сказать, бывшую совместную спальню ее и Стефана. Она подошла к письменному столу, за которым он раньше постоянно работал. Сев в кресло, она выдвинула ящик стола, достала лист бумаги и написала ответ Джотэму.
После минутного колебания, справившись с глодавшим ее разочарованием, она запечатала конверт и вернулась в гостиную, где ее ждало небольшое потрясение от услышанной перепалки.
— Стефания! Перестань!
— Мадам Мичелокакис, это моя вина, — заговорил первым капитан.
— Прошу прощения?
— Мои… слова, обращенные к вашей дочери, были неуместными и нетактичными. Прошу меня простить, лейтенант, — Деффонд сухо поклонился Стефании. — Если вы уже написали ответ, позвольте откланяться. Я незамедлительно передам его королю.
— Да, — протянув конверт, Джасинда обнаружила, что ей совершенно не хочется отдавать его, как, впрочем, совсем недавно не было желания принимать королевские извинения. — Для меня это чудесный подарок — снова повидаться с тобой, Николас. Пожалуйста, не сторонись нас. Помни, ты всегда желанный гость в этом доме. Мое расположение к тебе не зависит от того, что еще может произойти в нашей жизни.
— Спасибо, Джасинда. Возможно, я вскоре воспользуюсь вашим приглашением.
— Надеюсь, что это так, Николас. Чем дольше я живу, тем больше дорожу теми, кого считаю друзьями. Всего хорошего.
— И вам того же. Лейтенант, — капитан еще раз поклонился, повернулся и вышел.
* * *
— Мама, что происходит?
— Что ты имеешь в виду, Стефания?
— Зачем приходил королевский капитан? — она указала на дверь, через которую вышел Деффонд. — Что за послание он тебе передал? От кого оно?
— Стефания, ты умная, интеллигентная женщина. Думаю, мне незачем объяснять тебе вполне очевидные вещи.
— Мама! — девушка провела рукой по волосам. — Ты хочешь сказать, что это послание было от короля Джотэма?
— Как я и сказала: умная и сообразительная, — Джасинда подошла к столику и сделала глоток вина из своего бокала.
— Но зачем он послал тебе личное сообщение? Ты же больше не участвуешь в собраниях Ассамблеи?
— Не участвую, ты права.
— Так к чему тогда личное сообщение? И почему его доставил сам королевский капитан? Если бы это была любая другая женщина, только не ты, я бы подумала…
— И что бы ты подумала?
— Ну, что между ними были какие-то… личные отношения.
— Ты не можешь допустить, что король Джотэм захочет сблизиться со мной? — Джасинда подняла бровь, скептически глядя на дочь.
— Мама, ты хочешь сказать?..
— Нет. Ничего такого. Но мне интересно, ты считаешь невозможным или недопустимым нашу личную связь с Джотэмом?
— Я… а… ну… ты же моя мама.
— Я знаю об этом.
— А он — король.
— И об этом тоже знаю. Но прежде всего, Стефания, он мужчина. Мужчина с колоссальной ответственностью. Мы знакомы еще со времен учебы в Академии. У нас с ним много точек соприкосновения. Очень много.
— Да, и все же…
— И все же что?
— Я… наверное, просто никогда не представляла тебя с кем-то еще, кроме папы. Я имею в виду, я понимаю, что он ушел за грань десять циклов назад, и все же…
— Я всегда буду любить твоего отца, Стефания. Он был моим верным спутником жизни. Но это вовсе не значит, что я хочу до конца своих дней оставаться одна. Не думаю, что Стефан желал бы мне этого.
— Я знаю, но… Джотэм?
— Расслабься, между мной и королем нет ничего личного, — после произнесенных слов Джасинда заметила, как расслабилось тело дочери.
— Тогда к чему вся эта секретность?
— А ты взгляни сначала на свою реакцию на вполне обычное извинение, а потом представь, что подумают остальные, если узнают.
— Извинения? За что это король извинялся перед тобой?
— Небольшое недоразумение. Надеюсь, теперь оно разрешилось. Давай оставим это, Стефания.
* * *
Сидевший в своем саду Джотэм, молча разглядывал конверт, доставленный Деффондом. Потребовалось два дня, чтобы он решился написать Джасинде. Два дня он обдумывал все, что сказали ему Уилл, Чесни и Николас. Но главным образом его мысли постоянно кружились вокруг сна, в котором он беседовал с Латой.
Неужели он действительно разговаривал с Латой, как когда-то Уилл с Кайденом? Или же это его разум подкинул те слова, что ему так хотелось услышать? После долгих колебаний он все же решил, что самое меньшее, что он может сделать в этой ситуации, — это извиниться за свое бестактное поведение. А уже ответ Джасинды определит его дальнейшие действия.
Открыв конверт, он вытащил единственный листок бумаги и прочел.
«Ваше Величество.
Благодарю Вас за Ваши извинения, но в них нет необходимости. Это именно я должна сожалеть о том, что переступила границы приличия и доставила вам душевный дискомфорт. От Вас не требуется никаких извинений. Можете быть уверены, инцидент исчерпан и забыт. Пусть предки присматривают за вами.
Мадам Мичелокакис».
Джотэм перечитал холодные безликие слова и почувствовал боль, не похожую ни на одну из тех, что он испытывал последние циклы. А, возможно, вообще никогда. Джасинда была категорична в своем отказе. В ее письме это прозвучало четко и ясно. Она не собиралась ужинать с ним. Или заняться с ним чем-то еще, помимо этого.
Поднявшись, Джотэм обнаружил, что идет в центр сада к розовому кусту Латы. Это был самый великолепный экземпляр среди огромного числа собранных здесь экзотических растений. И он знал, что Лата хотела бы видеть его именно таким. Знать, что он до сих пор процветает.
