– Хрр… – прорычал Стас, прокусив белую лайковую кожу, выплюнул перчатку и прошипел по-русски. – Слышь ты, чучмек! Завязывай!

– Что?! – опешил Такеши и невольно оглянулся на одного из своих подчиненных, который делал вид, что не понял, что произошло. – Ты! – рявкнул Такеши и изо всех сил ударил Стаса в живот. – Ты больше не посмеешь выставлять меня идиотом! – крикнул он еще более эмоционально и ударил Стаса в живот еще раз, а затем еще раз ногой. – Знай своё место, чужак! – проговорил Такеши с пренебрежением и превосходством, усмехнулся и, хотел добавить еще что-то, но Стас перебил его.

– Хм! – усмехнулся Стас, сплюнул на пол и поднял голову. – Ты бы хоть брюки снял, что ли! Раз уж ведешь себя, как баба!

– Что?! – опешил Такеши.

– Говорю, что в юбке тебе ходить надо, раз бабой уродился! – усмехнулся Стас и оглядел Такеши с ног до головы уничижительным взглядом.

– Хи! – непроизвольно усмехнулся подчиненный Такеши.

– Эээ?! – прорычал Такеши, подбежал к подчиненному, схватил его за шиворот и заорал. – Ты что-то сказал?! Аа!? А!? – проревел Такеши, округлив глаза и оскалившись.

– Никак нет! – отрапортовал тот в ответ, еле сдерживая очередную порцию смеха.

– А по-моему, чужак точно подметил! – усмехнулся Сейдзи, который тоже был в этой комнате и, который тоже был привязан к стулу. – Ты баба, Такеши! – добавил Сейдзи, поднял голову и посмотрел на Стаса, сидящего слева от него. – Никчемная и истеричная баба! Так ведь? А? Чужак?

– Да! – ответил Стас и посмотрел на Сейдзи!

– Аааа… – заорал Такеши, схватил со стола свой деревянный меч и начал бить им Сейдзи по голове. И бил его до тех пор, пока Сейдзи снова не отключился. – Ахх… ахх…ахх, – облегченно выдохнул Такеши, посмотрел на Стаса бешеным взглядом и взмахнул мечом, стряхнув с него кровь. – Да! Так намного лучше, – прошипел он, поправил челку, оскалился и язвительно спросил: – Так на чем мы там остановились!? Ах да! Вспомнил! Я ведь так и не рассказал тебе, что к чему! – проговорил Такеши с ехидством, положил меч на стол и подошел к Стасу. – Впрочем, уверен, что ты и сам во всем уже разобрался. Поэтому скажу лишь то, что отныне это место – твой дом! Так что чувствую себя, как дома!

– Сам в таком живи, – усмехнулся Стас в ответ.

– Напрасно ты так! Это еще не самое плохое место! – Такеши сделал пару шагов в сторону, взял со стола пульт и включил телевизор. – Здесь у тебя есть кров, – сказал Такеши и включил канал о животных, – еда и вода, – добавил он и переключил на канал с порно, – у тебя есть работа, свободное время и развлечения. А есть на планете места, где у людей нет даже таких маленьких невинных пустячков, – добавил Такеши и переключил на канал новостей, где уже неделю главной темой эфиров было, так называемое, «волеизъявление народа» в России.

В кадре был молодой репортер одного из японских каналов, который вел прямой репортаж с Красной площади, где собрались тысячи разгневанных людей. В руках у многих были советские знамена, транспаранты, вилы, и все они скандировали: «Посадки! Посадки! Посадки!» Увидев это, Стас нахмурился, глянул на Такеши и, хотел было спросить: «Это что за очередная голливудская хрень?», как вдруг, репортер объявил, что слово предоставляется спикеру парламента. Оператор перевел камеру на импровизированную сцену, на которой и появился спикер.

Из-за быстрого наезда камеры картинка расфокусировалась и пошла бликами, а затем из этих смазанных цветных пятен проступило лицо, при виде которого по спине у Стаса пробежал холодок.

Казалось бы, он видел ее неделю назад, но судя по тому, как она выглядела, времени с момента их последней встречи прошло гораздо больше. У Ирэны была другая прическа, другой взгляд и другая интонация. Да, она и раньше была властной рыжеволосой бестией, которая «могла дать прикурить» даже Стасу. Но сейчас – это была совсем другая Ирэна. Это было ясно по одному лишь взгляду, ну а когда она начала говорить – сомнений в этом и вовсе не осталось.

Она говорила, как одержимый богом войны диктатор, и каждое сказанное ею слово находило отклик в душе тех, кто его слышал. Каждый взмах ее руки, каждый вздох и блеск глаз был подобен заклинанию, которое вводило толпу в транс. И когда она начала рассказывать о том, почему они собрались здесь, и почему они требуют перемен, Такеши взял и выключил телевизор.

– Эй! Ты что?! Включи назад! – крикнул Стас и посмотрел на Такеши растерянным взглядом.

– Зачем!?

– Я … ну…. – хотел было объясниться Стас, но мысли путались, и он не смог сформулировать то, что хотел сказать.

– Если ты хочешь знать, что происходит дома, то я бы назвал это… – Такеши сделал ироничное выражение лица, встряхнул головой и протянул, – вторая Октябрьская! Ну, а если ты хочешь узнать больше, то тебе придется выйти отсюда!

– Слышь! Философ хренов! Включи, мать его, телевизор, и дай послушать, что Ирэна говорит! – рявкнул Стас и попытался вырваться.

– И я о том же! – огрызнулся Такеши. – Тебе что, двух предупреждений мало что ли? Еще хочешь?

– Я хочу, чтобы ты, падла, телевизор включил! – крикнул Стас и продолжил вырываться.

– Ну, вот и отлично! Неуважение к персоналу – это третье предупреждение! – протянул Такеши с явным удовлетворением, обернулся на камеру наблюдения в углу комнаты, а затем снова посмотрел на Стаса, склонился и прошептал: – Спасибо, что дал повод! Ты получаешь третье предупреждение, и последующие пять дней ты проведешь в карцере! Я хочу и постараюсь, чтобы ты оказался там еще не раз! И каждый последующий раз будет вдвое дольше предыдущего. И так будет до тех пор, пока ты не останешься там навсегда! – прошипел Такеши, выпрямил спину и выкрикнул что-то на японском. После этого в комнату вошли два охранника: один оглушил Стаса электрошокером, а второй развязал его, взвалил на плечо и понес вдаль по длинному темному коридору.

Громкий звук закрывшейся двери привел Стаса в чувства, и он приоткрыл глаза. От шокера его тело было все еще ватным, а сознание по-прежнему медлительным. Впрочем, даже и в таком состоянии Стас понял, куда он попал.

Карцер представлял собой круглую комнату диаметром около метра, поэтому находиться в ней можно было либо стоя, либо сидя на полу, упершись спиной в стену и подтянув колени к подбородку. Еще можно было свернуться калачиком и лечь на пол. Вонь, стоящая в карцере, была невыносимой, так как туалет был прямо тут же – дырка в полу, под которым сразу была и выгребная яма, а запах от всего, что там скопилось, поднимался вверх через щели в деревянных половицах.

– Эй! – крикнул Стас и попытался встать с пола. – Эй! Выпустите меня отсюда! – крикнул он чуть громче и пнул ногой в стену. – Эй! Такеши! Выпусти меня! Эй! Кто-нибудь! – рявкнул Стас и начал бить в стену кулаками и ногами.

Звук от металлических стен начал множится звонким эхо так, словно Стас сидел внутри какой-то трубы. На самом деле он реально сидел в трубе, которая уходила на двадцать метров ввысь, и там вверху через круглое отверстие было видно ночное небо и луну. Ее яркий свет выбелил карцер, словно прожектор, и все недостающие элементы «пазла» сразу же сложились в нелицеприятную единую картину. Стас осознал, что дыра, в которую его бросили, было создана для того, чтобы ломать людей и их волю. Он понял, что кричать, стучать и делать что-либо еще более бессмысленно и, что именно этого от него и ждут.

– Ага, щас прям… – прошептал Стас с иронией и поднялся с пола. На его лице проявилась ехидная улыбка, а в голове сразу же начал выстраиваться некий план. – Ну, хорошо… хотите играть по таким правилам – будем играть по таким, – прошептал Стас, оторвал рукав и сделал из него маску для того, чтобы вонь не была такой удушающей. После этого он поднялся на ноги, постучал по стенам и посмотрел вверх. – Ну что, как в молодости, к Ленке на пятый, – усмехнулся Стас, расставил руки, уперся ими в стены и начал карабкаться вверх.

Метр за метром, медленно, но без остановок, Стас поднимался все выше и выше… И так до тех пор, пока руки не начали потеть и проскальзывать.