Оратор, как правило, принимает одну из двух статусных ролей. Первая роль — участник собрания. В этом варианте может выступать как рядовой член коллектива, так и руководитель. В последнем случае не подчеркивается более высокий статус, оратор высказывается на равных с остальными (по крайней мере, это так выглядит). Форма мнения выбирается из-за того, что оратор не имеет намерения категорично предъявить свою позицию либо потому, что вопрос очень сложный и спорный, и у него нет полной уверенности в правильности своего предложения по его решению, либо из ораторской предосторожности, поскольку аудитория квалифицируется как конфликтная и форма мнения должна послужить делу примирения с ней. Вторая роль оратора — интересная личность (ученый, эксперт, редкий специалист…), поэтому его взгляд на проблему представляет интерес для слушателей, его просят высказаться (это гораздо более конвенциальная разновидность). Особенно часто этот вид мнения встречается в рамках интервью, когда обсуждается некоторый теоретический вопрос, не предполагающий немедленного принятия решения аудиторией.
По форме жанр мнения существует в двух отчетливых разновидностях. Он может быть разновидностью макрожанра речь в прениях, а может реализовывать макрожанр реплика.
В первом случае ему, как и любой другой форме этого макрожанра, присуще стремление к тесному взаимодействию с другими речами в рамках совещания, а также косвенная нацеленность на то, чтобы способствовать выработке определенного решения, т. е. сверхзадача речи — убедить в правильности своей позиции. Это развернутая речь с традиционной структурой. Во вступлении формулируется в том или ином виде проблема, основная часть делится на микротемы, в которых разворачивается аргументация, заключение содержит вывод из сказанного (см. описание речи в прениях).
Если оратор — участник собрания и сверхзадача его речи — повлиять (прямо или косвенно) на принятие решения, то основной упор делается на то, чтобы дать ситуации субъективную оценку. Примером такой речи может служить выступление Ю.Н. Афанасьева на 1 Съезде народных депутатов СССР (см. Приложение). Речь начинается с предъявления проблемы: "Я думаю, мы должны и обязаны также критично оценивать свою собственную деятельность на Съезде. И в этом смысле по ряду причин, о которых я и вышел сказать, вчерашний день работы нашего Съезда на меня произвел удручающее впечатление." Именно объяснению этой оценки работы Съезда как удручающей его и посвящена вся дальнейшая речь: почему впечатление удручающее? 1) не прислушивались к дельным предложениям, 2) сформировали сталинско-брежневский Верховный Совет, 3) агрессивно-послушное большинство завалило принятие всех важных решений. Все положения подтверждаются эмоциональными аргументами (иллюстрации, оценки).
Если оратор — эксперт, то чаще всего он предъявляет свое видение сложного теоретического вопроса с целью помочь аудитории разобраться, проникнуть в суть явления. В качестве примера приведем выступление Ю.Ю. Болдырева в передаче «Мы» (см. Приложение). Обсуждается вопрос о сущности власти, участники приходят к выводу, что любая власть безнравственна. Задача оратора состоит в том, чтобы показать, как лично он видит механизм формирования власти, чтобы она была подконтрольна народу, действовала во имя его блага. Хотя этот вариант в целом более рациональный, чем предыдущий, основу аргументации также составляют иллюстрации и оценки.
В рамках репликимнение выглядит как ответ на вопрос (реально заданный или предполагавшийся). Поэтому в этом случае вступление отсутствует, а основная часть обычно представляет собой сообщение общего положения (принципа, суждения) и дальнейшую конкретизацию его при помощи иллюстраций из своей (или другой, хорошо известной оратору) практики.
Я тут читал Шопенгауэра. У этого реакционного философа есть в одном месте, по-моему, подходяще. Кто хорошо мыслит, хорошо и излагает. Это его слова. Я думаю, что мы можем и так сказать: кто темно излагает, тот темно и мыслит. И еще он говорит: непонятное сродни неосмысленному. Я к чему это? Сидел я как-то среди них. Среди вейсманистов-морганистов. Нет, не в качестве разделяющего, уж тут можете не сомневаться. В качестве любопытствующего и ничего не понимающего. По-моему, они сами не все понимают, что говорят. Кроссинговер… Реципрокность… Аллель… Так и сыплют. Я думаю, ясная мысль нашла бы для своего выхода попроще слова. Вот академик Кассиан Дамианович Рядно. Когда говорит — все ясно. И подтверждение — не таблица, не муха без крыльев, а матушка-картошка! “Майский цветок”! Как Чапаев — на картошке доказывает! Или наша Анна Богумиловна — на семинарах говорит просто, ясно, любо послушать. И пшеничку кладет на стол, скоро сдаст в сортоиспытание… (В. Дудинцев)
Это пример реплики в форме мнения, где оратор выступает как рядовой участник собрания. Тезис: "считаю генетику лженаукой, поскольку она излишне усложнена и оторвана от жизни". В качестве общего суждения предлагается ссылка на работу Шопенгауэра, которая иллюстрируется затем примерами из деятельности генетиков, с одной стороны, и биологов школы Рядно, с другой. Сравнение методов их работы должно подвести слушателей к согласию с тезисом оратора. Здесь наблюдается косвенное взаимодействие с предшествующими выступлениями, однако такое взаимодействие может быть выражено и прямо:
Мы, конечно, люди, отравленные иждивенческой психологией. Я не во всем согласен с Константином Райкиным, хотя он мне чрезвычайно симпатичен. Я думаю, что утверждения типа: получил диплом поэта, и значит ты должен получать за это деньги и должны издаваться твои поэтические вирши — это утверждение неправильное. Так не получается. И Париж трудно упрекнуть в эстетическом мракобесии, но там финансируется государством не больше 3–4 театров. У нас должен обязательно финансироваться Большой театр, обязательно МХАТ, обязательно Малый театр, возможно, Вахтанговский, возможно, Оперетта. А вот Ленком не обязательно должен финансироваться. Важнее Эрмитаж, важнее музеи, важнее библиотеки, важнее учебные заведения, где формируется основа нашей духовности. Поэтому в какой-то момент нужно пересматривать, достоин ли творческий коллектив или творческая личность государственного финансирования. (М. Захаров)
Тезис: финансирование учреждений культуры должно зависеть от их творческого уровня. Вначале предъявляется общее положение об иждивенческой психологии деятелей культуры. Затем опровергается мнение Райкина с помощью развернутого предъявления своей позиции.
Аргументация мнения-реплики может варьироваться в очень широких пределах: от исключительно рациональной (если речь идет о научном, экономическом и т. п. вопросе) до сугубо эмоциональной (если дело касается искусства, нравственности, политики и т. п.), однако оратор всегда обязан не забывать подчеркивать, что аргументирует свою позицию, а не излагает объективные истины (что отличает рациональную форму мнения, скажем, от лекции).
Типичные недостатки построения жанра мнение.
1. Поскольку мнение очень личностно ориентированный жанр, позиция оратор должна быть видна из него совершенно четко и однозначно. Если точка зрения оратора недостаточно понятна аудитории, это должно быть квалифицировано как существенный недостаток.
2. Весьма распространенной ошибкой является навязывание точки зрения оратора аудитории как единственно правильной (истинной). Однако на каждую жизненную ситуацию возможно смотреть с нескольких сторон, и каждый такой аспект имеет равные права на существование. Поэтому человек, выступающий в жанре мнение, должен не забывать подчеркивать, что излагает именно свое видение ситуации и не претендует на объективную истину. Если этого нет, возникают софизмы "предвосхищение основания", "навязанное следствие" (Например, из того, что почти каждый человек способен уловить негармоническое разрешение аккорда, совсем не вытекает, что идея гармонии заложена в человека Богом. На самом деле это следствие приобщения к принятой у нас культуре. Аналогично: нечто внутри Баха и нечто внутри оратора совпадает не потому, что принадлежит творцу, а потому, что принадлежит христианской религии, что не одно и то же) и др., а жанр мнения разрушается. Ср., например, как во фрагменте из передачи "Слово пастыря" (см. Приложение) оратор представляет свой музыкальный вкус как единственно возможный, божественный, в то время как другая музыка без всяких аргументов объявляется хуже какофонии, и люди, восхищающиеся ею, безоговорочно осуждаются.
