Город готовился к встрече праздника. Фасады домов были подсвечены разноцветными огнями, витрины магазинов украшены мишурой и гирляндами, на площадях стояли нарядные елки. Из уличных громкоговорителей доносились известные и любимые новогодние песни: «Jingle bells», «Happy New Year» и «Три белых коня». Даже природа, казалось, присоединялась к празднованию: улицы и крыши домов припорошил легкий снежок, весело поблескивавший в отсвете фонарей и автомобильных фар.

Радовались предстоящим праздничным выходным и люди. Большие и маленькие компании то и дело пробегали вдоль улиц, смеясь, выкрикивая поздравления и распевая песни. Все ждало прихода волшебного новогоднего времени. Но один человек впервые готовился встретить Новый Год в одиночестве.

Василию Николаевичу было уже за семьдесят. И последние сорок из них он провел в счастливой семейной жизни со своей супругой Ниной Владимировной. Ниночкой, как он ее называл. Они всегда были вместе, почти с момента первой их встречи. Поддерживали друг друга во всем, помогали один другому, понимали один другого с полуслова.

Но вот в этом году Ниночки не стало. В один день она ушла тихо и безболезненно, как и подобает человеку, достойно прожившему свою жизнь. Василий Николаевич еще не до конца осознавал свою потерю. По утрам приходил в ее комнату, чтобы пожелать доброго утра; готовил двойную порцию завтрака; услышав новость, тут же спешил домой поделиться ею с женой. И только войдя в пустую квартиру, он вспоминал, что отныне остался один.

Конечно, у него был взрослый сын. Конечно, были и внуки. Все младшие родственники регулярно навещали его, и еще более регулярно – звонили. Но все же это была отдельная семья. А его неизменным окружением оставалась Ниночка, которая была рядом и в горе, и в радости, и в праздники, и в дни печали. Новый Год они встречали с ней тихо, без шумных застолий. Наряжали старинными игрушками сосновые ветки, поставленные в большую вазу. Укладывали на подоконник вату с вырезанными из блестящей цветной бумаги звездочками и снежинками. Гостей специально не звали, но, если заглядывал кто-нибудь из соседей – были рады и приглашали за стол. И вот весь этот привычный и родной семейный уклад в один момент остался в безвозвратном прошлом – Нины не стало.

Сын предлагал отцу приехать на праздники к нему, но Василий Николаевич отказался. Ему казалось невозможным встречать праздник где-то не у себя дома, без ароматно пахнущих сосновых веток и пожелтевшей ваты на подоконнике. В его глазах это выглядело чуть ли не предательством. Поэтому он так же нарядил ветки, разложил вату и приготовил несложный праздничный ужин, представляя, что и Ниночка сейчас здесь, рядом, просто вышла в магазин или занялась делами в другой комнате.

Но ее не было. Нарядную комнату заполнила тишина, а потом и вечерний сумрак. Часы неспешно отсчитывали последние мгновения уходящего года. За окном падали хлопья снега, а спешащие по своим делам прохожие оставляли на нем следы, являвшиеся непродолжительными свидетелями их частной жизни. Василий Николаевич вдруг почувствовал острую тоску – он понял, что в этот раз Ниночка не вернется из магазина и не выйдет из своей комнаты. А значит, ему придется сделать то, что еще не приходилось переживать ни разу в жизни – встречать праздник одному.

Он тут же пожалел, что не принял предложения сына о совместной встрече Нового Года. Но было уже поздно. Наверняка их семья уже определилась с программой празднования и все распланировала. Появление непоследовательного старика только испортило бы всем настроение и не принесло бы радости ни хозяевам, ни гостю. Поэтому возможность оказаться этим вечером в кругу родных Василий Николаевич отмел. Оставалось только смириться с тем, что есть.

Но тоска терзала его, не желая оставлять в покое. Он походил из комнаты в комнату, посидел на кухне, поправил украшения на ветках сосны, но ничто из привычных действий не могло заменить тепло близкого человека. Василий Николаевич оделся и вышел на улицу. Что он собирался там делать, он не мог бы сказать даже самому себе. Наверное, постараться убежать от себя и от неотступно следующего за ним чувства одиночества.

Свежий ветерок и легкий морозец пошли на пользу одинокому человеку. Ему удалось отрешиться от своих тягостных мыслей и настроиться на общее ожидание праздника. Он шел по улице, любуясь нарядным городом и блестящим в разноцветных огнях снегом. В этой всеобщей предпраздничной суете ему казалось, что он тоже куда-то спешит, что у него много дел, и что его где-то ждут. Он то заходил в магазины, делая вид, что чем-то интересуется, то прибивался к идущим куда-то людям, провожая их до домов или поворотов на незнакомые улицы. Он был готов идти куда угодно и проводить время так, как никогда не проводил его раньше, только бы забыть о том, что он теперь один.

Но себя было не обмануть. Вон в тот магазин они обычно заходили с Ниночкой за продуктами. А вон на той запорошенной сейчас скамейке они любили отдыхать летом. А вон в том доме живет злая собачонка, которая всегда лаяла на них из окна, когда они проходили мимо. Интересно, как она там сейчас?

– Здравствуйте, Василий Николаевич! С наступающим праздником Вас! – раздался рядом звонкий голос.

Это пробежала мимо соседка Светочка. Она очень вежливая, всегда здоровается. Только раньше она добавляла: «Здравствуйте, Нина Владимировна!»

– Здравствуй, Светочка. Тебя – тоже, – машинально ответил Василий, понимая, что убежать от теперешней жизни не удастся.

Картинки сегодняшнего праздника сменялись в сознании картинками прошлого. Начавшее было подниматься настроение снова упало, преследуемое неумолимыми воспоминаниями. Все в округе напоминало о прожитом. И Василий Николаевич смирился. Он теперь один, и так будет всегда до того момента, пока они с Ниночкой не встретятся в лучшем мире. Сын, внуки, прочие родственники – это прекрасно, но никто из их не заменит его ушедшую половину и не создаст ему атмосферы, хотя бы немного похожей на прежнюю.

Возвращаться в пустую квартиру не хотелось, и Василий Николаевич решил пройтись до главной городской елки. Она всегда устанавливалась на берегу пруда, красиво наряжалась и подсвечивалась, и неизменно привлекала к себе толпы празднующего народа. Во время жизни с Ниночкой они ни разу не ходили на праздник к городской елке – им было достаточно собственного домашнего праздника. Они проходили мимо нее во время прогулки на следующий день или позже, но на сам Новый Год – никогда. Но сейчас Василий позволил себе нарушить многолетнюю традицию и направился в центр городского веселья. Он решил хоть на склоне лет посмотреть, как же отмечают главный праздник года другие люди. А, может быть, главным было то, что ему хотелось побыть среди людей и продлить иллюзию собственного участия во всеобщем праздновании.

Елка была видна издалека – ее переливающиеся гирлянды меняли цвет и отбрасывали блики на лед замерзшего пруда. Главное дерево окружали растения поменьше – в деревянных кадках зеленели молоденькие елочки, также обильно украшенные чем-то ярким и блестящим. Вокруг было множество народу всех возрастов. Слышались песни, смех и взрывы фейерверков, то тут, то там зажигались бенгальские огни, кто-то катался по льду на коньках и санках. Никто не стоял на месте, все перемещались и кружились, охваченные общей радостью и предвкушением. Было шумно, красиво и весело.

Василий Николаевич остановился, очарованный хвойной красавицей и царящим возле нее праздничным настроением, которое, казалось, буквально наполняло воздух. На мгновение забылись все горести и печали, отступила ставшая привычной тоска. Человек ощутил себя единым целым с этой веселой пестрой толпой и почувствовал в душе почти забытые отголоски радостных эмоций.

Он смотрел на мигающие елочные огни и наслаждался моментом, как вдруг позади него раздался громкий скрипучий голос:

– Поберегись!

Василий Николаевич еще ничего не успел понять, как вдруг сзади его что-то сильно толкнуло и свалило в снег. Больно ударившись коленом, он с негодованием оглянулся и увидел лежавшего рядом с ним человека примерно его возраста. По-видимому, незнакомец не удержал равновесие и упал, проехав по образовавшейся снежной горке и ненароком сбив с ног оказавшегося на его пути Василия.