Третье. Опять-таки, в социальной эволюции «выживание» имеет не буквальный смысл. Точнее было бы говорить о «преуспевании» той или иной группы, хотя иногда различие в практиках приводит к такой разнице в преуспевании, что впору действительно говорить о выживании.
Четвертое. Одни и те же люди в течение жизни могут менять свои практики, переходя в сообщества, которые их используют, или начиная применять эти практики в рамках своего собственного сообщества. Это тоже радикально отличает социальную эволюцию от биологической. Примеров такого поведения множество, прежде всего это эмиграция в более благополучные страны. Люди покидают «свое» сообщество, правила которого их не удовлетворяют и переходят в другие сообщества, с более эффективными правилами. Их дальнейшее преуспевание зависит именно от адаптации к новым правилам. Всем известны истории типа «приехал, выучил язык, купил дом, хорошо зарабатывает» и истории другого типа «сидит на велфэре, живет на Брайтоне, ругает правительство».
Есть и другие, более драматичные и масштабные примеры. Эти примеры объединяет явление, когда «культура уходит, а люди остаются». Самый известный пример такого рода — это ответ на вопрос «куда делись римляне после распада Римской империи». Ответ — никуда не делись. Культура, как совокупность практик, представлений и мифов, «ушла», а люди перешли к другим практикам. Другой известный пример, который своими глазами наблюдали многие читатели этой колонки — это распад СССР, там случилось то же самое — культура «ушла», а люди остались. Понятно, что такие явления случаются не вдруг и не за один день. Нельзя заснуть советским человеком, а проснуться буржуином. В конце концов, после 25 лет после распада, у нас и сейчас в изобилии можно найти представителей «советской культуры», однако, это не отменяет того факта, что эта культура не играет больше решающей роли.
Пятое, самое радикальное и самое важное. Нужно понимать, что «следование правилам», особенно, когда мы говорим о ранних этапах социальной эволюции, не есть осознанный выбор, а, скорее, результат обстоятельств или даже набора случайностей. «Фишка» здесь в том, что «хорошие» правила, создающие спонтанные порядки, касаются индивидуального поведения, а не регулирования «преуспевания группы». Именно правильное индивидуальное поведение создает эффекты, которые распространяются на всю группу и дают ей конкурентные преимущества по сравнению с другими группами. Эта мысль до сих пор является радикальной и полностью противоречит господствующему позитивистскому видению мира.
Более того, эта мысль попросту обидна для самонадеянного «разума», которому кажется, что на человеческие сообщества не распространяются объективные законы природы и который уверен в том, что «социальное» — это синоним «осознанно планируемого». Нет, эволюционно удачливые группы гоминидов отличаются от неудачливых тем, что они набрели на такие правила, которые сделали возможным включение «невидимой руки». Это дало этим группам радикальное преимущество перед другими. Ни последствий этих правил ни, тем более, механизма их действия они не понимали. Как говорил Хайек, «не мы выбрали эти правила, скорее, это они нас выбрали». Поэтому, возвращаясь к нашему вопросу «как люди победили агрессию», можно совершенно точно сказать, что сделали они это неосознанно. Не существовало никакого супергероя, который, выступая на общем собрании будущих гомо сапиенсов сказал: «А теперь я победю агрессию! Делайте все вот так и вот так и мы станем человеками!» Ничего такого не было и не могло быть. Просто те, кто не последовал правилам, создающим полезные спонтанные порядки, не выжили. Точнее, эволюционировали в обезьян.
Кстати говоря, этот механизм не понимается подавляющим большинством до сих пор. Хотя идея социальной эволюции старше идеи эволюции биологической, она, по совершенно понятным причинам, не является частью научного мейнстрима и не входит в школьные и вузовские программы. Непонимание причин возникновения социального порядка имеет еще одно важное негативное последствие — а именно, отсылку на внешний авторитет и осознанный замысел. Люди ощущали, что они существуют в рамках какого-то порядка, направляющего их действия. Понять причины его возникновения и механизмы работы они не могли, но такое объяснение требовалось. Поэтому, вполне логично, что было выбрано единственно доступное объяснение — порядок дело рук «духов предков» или «богов» или «бога» (в скобках заметим, что «духи предков» все-таки ближе к истине, чем сверхсущества). Все это породило религию и веру сначала в бога, а теперь — во всемогущее государство, которые выступают в качестве внешнего источника правил для подлого, корыстного и эгоистичного человека.
Шестое. Из предыдущего пункта следует интересный вывод. Он состоит в том, что содержание правила отличается от действия, которое оно действительно оказывает на социальный порядок. Для экономиста это, конечно, не новость, так как он постоянно сталкивается с тем, как «хорошие» нормы, которые пытается внедрять государство, почти всегда приводят к «плохим» последствиям. Но мало кто задумывается о том, что сплошь и рядом случается и обратное — «плохие» и даже «дурацкие» правила на самом деле работают в положительном направлении.
Питер Лисон, автор книги о пиратской экономике, недавно написал новую книгу1, в которой приводит примеры такого рода. Например, всем известны варварские практики «испытания огнем», когда правота обвинения доказывалась результатами испытания, которое состояло в том, что испытуемый должен был держать в руках раскаленное железо. Если руки после этого оставались целыми, без ожогов, то он считался невиновным. Если же появлялись ожоги, то это считалось доказательством вины. Мало того, помимо получения увечий, проваливший испытание должен был заплатить немалый штраф. Если испытуемый проходил испытание, то он считался невиновным. Если же он признавал вину, не прибегая к железу, то это избавляло его от увечий и уменьшало сумму штрафа. И знаете что? Документально зафиксированы факты того, что множество людей прошли это испытание без ущерба.
Дело в том, что железо было не таким уж и горячим. Испытание проводилось в форме церковного ритуала, который занимал определенное время. Если человек действительно был виновен в том, в чем его обвиняли, у него было время подумать. Правило стимулировало такого человека признать свою вину, ведь в этом случае он сохранял в целостности свои руки и платил меньший штраф. Если же человек был невиновен, то он полагал, что Господь защитит его (в этом, собственно, и состояла суть испытания — Бог должен был защитить невиновного) и смело брался за железо.
Собственно, правило, в его важной для социального порядка форме, состояло в том, что если человек решился на такое, то он невиновен. Поэтому тайная инструкция предписывала церковнослужителям, чтобы к моменту испытания железо было такой температуры, чтобы его можно было безопасно взять в руки.
Для нас тут важно еще и то, что эта хитрая схема — пример работы «невидимой руки», то есть спонтанного рыночного порядка. Эту схему не изобрели, а открыли. Точнее, она «сложилась». Это легко увидеть, если проанализировать условия, в которых она возникла. Эти условия таковы — массовая вера, независимые монастыри (не приходские священники, связанные со своей коммуной, а монахи проводят ритуал), конкуренция юрисдикций в рамках одной территории. Последнее — самое важное. Церковникам нужно было привлечь клиентов к каноническом праву и это подстегивало их «открыть» систему, которая бы реально работала. Невозможно представить себе наставника, объясняющего юному монаху суть задачи следующим образом: «Понимаешь, мой юный друг, в наши средние века еще не существует досудебного расследования, да и прочий энфорсмент очень сильно хромает. Поэтому разумно будет, если мы создадим такую систему, которая возложит бремя доказательства вины на самого обвиняемого». Ничего такого не было, был естественный отбор методов, которые позволяли бы привлечь клиентов к своей правовой системе. Кстати, об условиях. Еще раз обращаю внимание на то, что система может работать только тогда, когда все верят в Бога. Чтобы смело хвататься за раскаленное железо для того, чтобы доказать свою невиновность, нужно было верить в то, что Господь обязательно защитит. Как только безоглядная вера перестала быть массовой, система начала давать сбои и была, в итоге, заменена менее «варварской».
