И действительно, я не могу припомнить такого, чтобы жители, столкнувшись со случаями грабежа или разбоя со стороны неких бандитов, бегом бежали бы к этим бандитам, предлагая им не мелочиться и сразу стать рэкетом, чтобы все стороны могли насладиться прелестями стационарности. Понятно, что бандиты могут стать рэкетом, но для этого они должны победить силы местной самообороны или продемонстрировать убедительное военное превосходство. Пока будет существовать возможность отбиться от бандитов, ею будут пользоваться потому, что регулярная дань — это наихудшая опция.
В общем, даже в рамках аналогии ниоткуда не следует, что существует альтернатива только между кочевым и стационарным бандитом. Даже, повторю, в рамках этой аналогии реальная альтернатива выглядит как альтернатива между бандитом и его отсутствием.
Теперь о том, может ли стационарность бандита приносить некую пользу тем, кого он грабит. Стационарный бандит защищает от кочевых бандитов. Оставив в стороне то, кого именно он защищает, опять обратим внимание, что для этого совсем не нужен стационарный бандит. Жители могут защищать себя сами. Возможно, он «устанавливает правила, общие для всех»? Тоже нет. Ведь по условиям задачи предполагается, что бандит грабит, то есть, тут есть, чем разжиться. Если у этих людей есть, что отобрать, значит, у них уже есть разделение труда и права собственности, а значит и «общие правила». В противном случае это были бы первобытные люди с дубинами. Грабить таких людей, а тем более оставаться среди них на ПМЖ с целью получения регулярной дани — довольно странная идея.
Здесь есть еще одна ошибка. Олсон попал в ловушку ложной субъективизации. Он отождествляет государство с бандитом, то есть, с субъектом. Другая, более древняя и более известная аналогия такого рода — это пастух, который заботится о стаде, но в то же время, стрижет своих овец и даже периодически их ест. Понятно, что государство — это не человек. Это довольно большое количество людей, использующих узаконенное принуждение в своих интересах. И у этих людей совершенно разные представления о том, нужно ли заботиться о стаде и если да, то как именно это делать. Зато у них есть один общий интерес — рост своей власти над другими людьми (стадом) и рост доходов от налогообложения в широком смысле слова.
Именно этот «общий интерес» и реализуется на практике. Мы видим, что государственные расходы, а значит и налоги в широком смысле слова растут повсеместно. Удивление этому обстоятельству (они же режут курицу, несущую золотые яйца!) означает все ту же ошибку ложной субъективизации. Никакого субъекта, который «понимает свой интерес» и потому способен к умеренности и рациональному планированию здесь нет. Но самое смешное тут то, что даже если бы такой субъект был, то есть, «стационарный бандит» был бы описанием реальности, а не аналогией, он бы не смог сделать ничего полезного по двум основным причинам. Первая: все, что он делает, делается за счет грабежа. Вторая: он не может знать всех планов всех людей. Эти планы согласуются между собой на рынке, прежде всего, через механизм цен. То есть, чтобы заменить собой рынок, он должен знать все планы и то, как они будут меняться в будущем. И даже в этом случае он получит результат такой же, как на рынке (то есть, в его услугах нет необходимости), а во всех остальных случаях результат будет хуже.
В общем, когда вам начнут рассказывать о стационарном бандите, помните, что здесь есть что-то не то, и что выбирать здесь нужно не между стационарным и кочевым бандитом, а между бандитом и его отсутствием.
Про фреймворки, фракталы и спонтанные порядки
В этой колонке немного поговорим о такой интересной штуке, как framework. Слово это переводят как попало, в рамках нашей колонки, мы переведем это слово, как «подход».
«Подход» отличается от прочих идей и концепций своей широтой. В свою очередь, это означает, что он может быть разбит на множество более мелких идей, составляющий его, но для понимания «подхода» в целом эти идеи, в общем-то не нужны (что не отрицает их важности для тех, кто, возможно, захочет разобраться подробнее). Овладев определенным подходом, человек начинает по-другому воспринимать реальность, подход дает ему своего рода ключ к явлениям определенного вида.
Приведу два примера. До Мандельброта практическая геометрия полагала, что окружающий мир сводится к простым фигурам — треугольникам и прочим окружностям. С этим возникали некоторые проблемы, например, знаменитое «измерение береговой линии Британии» — чем точнее были эти измерения, тем длиннее становилась береговая линия. Мандельброт со своей идеей самоподобия, порождающего специфические структуры, названные им фракталами, перевернул господствующие представления и показал, что природа предпочитает именно такие самоподобные структуры треугольникам и кругам. Треугольники и круги, конечно, не утратили от этого своего значения, просто многие вещи «вдруг» стали пониматься совсем по-другому.
Как я уже говорил, особенностью «подхода» является то, что для его понимания вам не нужны подробности. В случае Мандельброта — это математика. Его знаменитая кардиоида живет на плоскости, в которой по горизонтали отложены вещественные числа, а по вертикали — мнимые. Если мы посмотрим на самый известный из всех фракталов, окружающих нас в повседневной жизни — на дерево, мы легко убедимся в том, что дерево не существует на плоскости комплексных чисел. Числа i вообще не существует в наблюдаемой реальности, это просто абстрактный инструмент. И сам по себе framework Мандельброта является чистой абстракцией, но эта абстракция в корне меняет наше понимание окружающей реальности. Мышление в рамках «фрактального подхода» и мышление в рамках «классической геометрии» может дать совсем разные результаты для одних и тех же практических задач.
Раз уж мы перешли к результатам, напомню, опять-таки, классическую историю о человеке, который рисовал на компьютере горы для рекламы «Боинга». Дело было в эпоху слабых компьютеров и рисование гор пожирало много ресурсов, а сами горы получались непохожими на настоящие. Тогда он решил сделать программу, которая бы создавала горы не как треугольники, а как фракталы и результат превзошел все ожидания, ибо горы нельзя было отличить от настоящих, а ресурсов при этом поедалось значительно меньше. Все это, в итоге, изменило индустрию компьютерных спецэффектов в кино, с треугольниками и кругами мы бы до сих пор смотрели на картонные декорации.
Мандельброту с его фракталами повезло. Хотя, как пишут, его идеи встретили закономерное непонимание среди части математиков, они все равно были признаны и смогли поменять наше представление о некоторых свойствах нашего мира. Гораздо меньше везет идеям, которые задевают чьи-то интересы. Такие идеи обычно живут в области «социальных наук». Примером такого фреймворка, который может поменять наше представление о реальности, является, на мой взгляд, идея спонтанных порядков.
Как и в случае с фракталами, для того, чтобы начать понимать реальность иначе, совсем не обязательно вникать в «комплексные числа». Хотя самоорганизующиеся порядки есть и в неживой природе (можно почитать Пригожина, например) и желающие найдут в их описании много самой разной математики, не она здесь является источником понимания. Никакая математика не в состоянии описать спонтанные порядки в обществе и что самое важное, понимание этого подхода означает и понимание того, что любое математическое описание будет лишь мгновенным слепком некой ситуации и его познавательная ценность будет стремиться к нулю.
Но мы не о математике, а о подходе. Собственно, для нашей темы о способности «подходов» менять представление о реальности в идее спонтанных порядков важно соотношение между осознанным замыслом и следованием простым правилам. Порядок по Хайеку возникает в обществе в результате следования каждого (или большинства) простым правилам, а не в результате осознанного замысла правителей или «социальных инженеров». Как и в неживой природе, в результате регулярного применения этих правил, возникают сложные структуры («повторяющееся применения простых правил порождают сложные структуры» — это верно для всех случаев спонтанной самоорганизации). При этом, в случае человеческого общества можно сказать, что результаты регулярного применения простых правил далеко выходят за рамки целей и любого осознанного замысла тех, кто эти правила применяет.
