– Сын Божий! Где твой Отец? Зови! Что же он тебе не помогает?! – вопил бородатый, заходясь истерическим хохотом. – Царь Иудейский! Где твое войско? Кто тебя защитит? Сейчас подвесят тебя и проклянешь ты своего Бога. Только чтобы услышать это, мы не просили вырвать твой поганый язык.

Стараясь не шевелить головой, Иван осмотрел правую руку. Большой палец и здесь прижался к ладони. «Значит, нерв тоже поврежден. Как же я буду делать операции?» Иван вдруг понял, что относится к происходящему, как к реальности. От этого открытия он запаниковал.

«Ох, больно-то как! Неужели Иисус все это испытал? Зачем Бог отец обрек своего сына на такие чудовищные муки? Какой в этом был смысл?» – Иван облизал пересохшие, растрескавшиеся губы и понял, что без воды долго не протянет.

Между тем два солдата просунули древко копья ему под колени и начали его приподнимать, а палач поставил Ивановы ступни на небольшой выступ, крепко их привязал и деловито пригвоздил к нему сначала одну ступню, потом вторую. Солдаты приподняли крест, чтобы палач смог загнуть вылезшие из досок гвозди. Упершись в столб, легионеры ловко поставили его в яму, закрепив с помощью горки заранее подготовленных камней.

Когда крест ухнул вниз, от болевого шока Ивана спасло то, что руки все еще были крепко к нему привязаны.

Наконец-то он смог осмотреться, безболезненно поворачивая голову. Все его тело было сплошь покрыто длинными, уже начинающими рубцеваться ранами. Кое-где выступали капельки сукровицы.

Метрах в двухстах были видны Судные ворота Иерусалима, рядом с ними небольшой проход «Иголье ушко» для стремящихся попасть в город после их закрытия. От ворот в обе стороны тянулись сложенные из песчаника мощные стены. За ними царил над городом отделанный белым мрамором Иерусалимский храм. Вплотную к нему примыкала возведенная на скале крепость Антония с четырьмя грозными башнями.

Холмистая местность вокруг Иерусалима была покрыта скудной растительностью. Кое-где виднелись оливковые рощицы. Толпа, окружившая место казни, была громадной, но крест воздвигли на самой высокой точке Голгофы, и виден он был всем. Слева и справа висели два уже распятых разбойника. Стервятники снизились. Видимо, водружение крестов было для них своеобразным сигналом. Трупы казненных часто сбрасывали в яму неподалеку, и птицам было чем поживиться.

«Смерть! Смерть! Смерть!» – скандировала толпа. Сотник долго смотрел Ивану в глаза, потом скомандовал: «Развязывайте!»

Солдаты одновременно рванули свисавшие с перекладин концы веревок. Краем глаз Иван увидел, как они, изящно извиваясь, стали медленно падать на землю. Руки, освободившиеся от пут, не успели среагировать, Ивана бросило вперед и вниз, и он всем телом повис на пробитых гвоздями запястьях. Спасительная тьма мягко укутала его сознание, предотвращая гибель от болевого шока.

Глава 2

Показ модного белья достиг апогея. Шесть молоденьких девушек и шесть юношей изящно дефилировали по подиуму в едва прикрывающих интимные места нарядах. Бориса все сильнее охватывало ликование. Ему недавно исполнилось тридцать три года, а он уже известный, нет, знаменитый на весь мир ученый и очень, очень богатый человек. Только что в тайной комнате их особняка завершилось совещание, на котором присутствовали Селезнёв – заместитель руководителя администрации президента, курировавший силовой блок, замминистра внутренних дел Семёнов, олигарх новой волны Куприянов, сам Борис, Клавдия Константиновна – его теща, инициатор и мозг совещания. И еще четверо мужчин в возрасте, которых Борис смутно помнил.

– Возглавляют масонские ложи, – шепнула ему Клавдия Константиновна, знакомя.

С тем, что христианские заповеди устарели, а у общества есть запрос на их реформирование, согласились все, но вызвал недоумение предложенный Клавдией Константиновной план изменения: представить при большом скоплении народа нового мессию. Отмеченный неким божественным знаком человек становится свидетелем снисхождения на мессию святого духа и сообщает всем эту радостную весть. Процесс сопровождается некими спецэффектами. С помощью чипов у собравшихся формируется состояние ликования, заставляющее людей поверить в реальность происходящего. Событие широко комментируется в прессе. Бюджет для этого уже сформирован. Задача мессии – предъявить христианскому миру новую трактовку заповедей.

– Снова библейский сюжет. Ничего более оригинального придумать не смогли? – вступил в дискуссию Селезнёв.

– Я размышляю над этим уже не один месяц, – Клавдия Константиновна недовольно поморщилась, – и все больше и больше убеждаюсь в гениальности этого сценария: народ один раз поверил, вот и снова поверит.

– Иудеи как раз не поверили.

– Я хорошо изучила эту историю. Во-первых, многие поверили. За Иисусом ходили тысячи, а иногда и десятки тысяч.

– Однако евреи остались иудеями, – съехидничал Селезнёв.

– У меня сложилось стойкое убеждение, что в Израиле власть предержащие в борьбе с христианством успешно применили принцип «если не можешь победить толпу – возглавь ее», – усмехнулась Клавдия Константиновна.

– Вы имеете в виду самоназвавшегося апостола Павла?

– И его, и трижды за одну ночь отрекшегося от Христа Петра.

Но чем дольше шло обсуждение, тем больше присутствующие убеждались в гениальности плана, и в конце концов с ним согласились все. Борис по большей части молчал. Клавдия Константиновна в самом начале объявила его соавтором. «Я и Борис Петрович разработали…» Борис хотел возразить, но закрутившаяся интрига увлекла. К концу совещания он уже с благодарностью посматривал на тещу.

– Я сделаю тебя президентом, – шепнула она, уходя. Показ новых веяний в нижнем белье ее не интересовал. – Продемонстрируй им мощь своего открытия сам.

– Господа, минуту внимания, – Борис встал. – Девушки – девственницы, юноши, впрочем, тоже, им всем уже исполнилось шестнадцать лет. Они подписали соглашение о добровольном вступлении в интимный контакт. Свои данные в договор вы можете внести в любое время. Соглашение в единственном экземпляре. Девушки и юноши чипированы. У вас есть уникальная возможность протестировать мое открытие. Я сейчас вызову у них легкое сексуальное возбуждение. Меняя длину и амплитуду волн, можно усиливать или ослаблять любые эмоции: страх, ненависть, эйфорию и другие.

Борис установил на пульте минимальную интенсивность. Однако щеки моделей тут же зарумянились, в глазах появился блеск, некоторые принялись легонько поглаживать себя, смущенно переглядываясь.

– Вы видите эффект. В ваших апартаментах на столах аналогичные приборы. Красная кнопка – усиление влечения, зеленая – уменьшение. Радиус действия – шесть метров. Можете воспользоваться масками. Они слева на полке, в пакетиках. Все модели здоровы, их сердце справится с интенсивностью и в десять единиц, но лучше не злоупотреблять. Есть небольшое но: после резкого прекращения воздействия чипированный человек непродолжительное время начинает испытывать противоположные чувства. Поэтому лучше оставить прибор включенным на единицу. Он выдержал небольшую паузу и негромко промолвил:

– Модели готовы, можете выбирать. Приятного отдыха.

Борис осторожно открыл дверь своих апартаментов и увидел ее. Она была совершенством и… совершенно голая. Белокурые волосы до пояса, статная фигура, большие голубые глаза, приличная грудь торчком. Борис почувствовал, как его обдало жаром. Несмотря на свои богатство и известность он до сих пор был верен жене. И не потому, что боялся последствий, а потому, что любил свою Лизу до беспамятства. Один только звук ее голоса часто заставлял сердце колотиться в сумасшедшем темпе. Но здесь особый случай. Нужно проверить работу прибора в экстремальных условиях. Борис всеми силами пытался спрятать от себя подальше другие причины: красоту, молодость, а главное – девственность модели, – но окончательно обмануть себя не получалось. Совесть едва заметно, но постоянно вносила дискомфорт. Однако его неотвратимо влекло в этот омут, и он, покорившись, перестал сопротивляться. Борис почувствовал, как вспотели то ли от страха перед изменой, то ли от вожделения ладони, и суетливо выставил на шкале четверочку. Девушка некоторое время с интересом рассматривала Бориса, затем подошла к кровати и полулегла, облокотившись на подушку.