Тихие эти идиллии кончились с приездом Ключикова.

Нас поразил его костюм. Несмотря на жару, он был одет в толстую фланелевую куртку и широкие штаны из грубого клетчатого сукна. У пояса его висело что-то вроде кирки. Он сидел в плетеном кресле и сурово, как полководец, рассматривал в подзорную трубу небольшой снежник на ближайшей вершине.

— Видите этот снежник? — сказал Ключников толстому Салатову. — Это и есть неприступный Ай-Курт, что значит Святая смерть. Не пройдет и двадцати часов, как я вонзю, виноват, вонжу мой верный ледоруб в белое безмолвие его ледяного покрова.

— Зачем? — спросил Салатов.

— Что зачем?

— Зачем вам нужно ни с того, ни с сего вонжать, виноват, вонзать ваш верный ледоруб в белое безмолвие ледяного покрова?

Ключиков с нескрываемым презрением посмотрел на Салатова.

— Что значит зачем? Впрочем, вы не альпинист! Вам непонятен восторг первовосхождения на вершину, которую еще ни разу не оскверняла человеческая нога! Завтра я ее возьму штурмом. Мы сразимся с тобой, неприступный Ай-Курт, один на один.

В голосе маленького Ключикова было столько дьявольской самоуверенности и гордости, что мы с Салатовым с невольным уважением посмотрели на его спичечные щиколотки, безнадежно утопавшие в громадных горных ботинках.

— Возьмите нас с собой, товарищ Ключиков, — вдруг сказал Салатов, — мне тоже что-то захотелось вонзить свой ледоруб в какое-нибудь… этакое… безмолвие.

— И мне тоже захотелось вонзить! — робко признался я.

Ключиков, подумал и согласился, покровительственно заметив:

— До Ай-Курта вам, конечно, не дойти. Но, пожалуй, вы доберетесь до первого коша и там переночуете, а я пойду дальше. Вы вообще-то бывали в горах?

— Бывали, — плоско сострил Салатов, — на Воробьевых горах бывали, с американских катались. Мы с ним старые альпинисты!

Весь вечер прошел в лихорадочных сборах, а рано утром, когда весь санаторий еще сладко спал, мы выступили на штурм Ай-Курта, одетые по-походному, с рюкзаками через плечо. Впереди шагал мрачный, тощий Ключиков — с нарочито длинным альпенштоком в руке.

Вскоре мы вступили в лес, покрывавший подножие горы. Оглянувшись на нас, Ключиков произнес строго:

— Имейте в виду, что у гор свои, особые законы. Здесь слабые подчиняются сильным. Поэтому вы должны во всем слушаться меня. Дышите ритмично, широко раскрывая рот. Вот так.

— Я слышал, что нужно дышать носом, — сказал я.

— Без возражений. Дышите ритмично ртом!

Мы стали дышать ритмично, широко раскрывая рты. Через минуту Салатов подавился жуком и долго кашлял и плевался в тени развесистой чинары. Когда он вернул, наконец, свободу бедному насекомому, мы тронулись дальше. Изредка оборачиваясь, Ключиков подбадривал нас грозными окриками:

— Смелее, друзья мои! Смелее! Дышите ритмично!

Наконец лес стал редеть. Ключиков остановился, посмотрел на ручные часы и несколько удивленно сказал:

— Должно быть, мы открыли какую-то новую кратчайшую дорогу. По-видимому, кош остался направо. Если хотите, пойдем прямо к вершине. Вы будете штурмовать Ай-Курт вместе со мною. Вы не устали?

Пот градом катился по маленькому сморщенному личику Ключикова. Должно быть, ему было нестерпимо жарко в его фланелевой толстой куртке и арестантских штанах и самому очень хотелось отдохнуть. Но мы яростно замотали головами и в один голос заявили о нашей готовности штурмовать, не медля ни минуты, неприступный Ай-Курт.

Обреченно вздохнув, Ключиков сказал:

— Ну что ж, штурмовать — так штурмовать! Дышите ритмично. Пошли!

Подъем стал чуть круче. Солнце светило вовсю. Цепляясь за траву, мы стали подниматься по голому склону. Ключиков все еще полз впереди. Но оборачиваться к нам у него уже не было сил, поэтому он хрипло бормотал себе под нос:

— Смелее… Ритмично… Ртом…

Через полчаса он остановился и сказал плаксивым голосом:

— Вы, наверное, очень устали? Признайтесь откровенно. Может быть, сделаем привал перед штурмом? Чертовски трудное восхождение.

— Нет-нет! — решительно заявил здоровяк Салатов. — Идти — так идти. Вот ужо вонзим верные ледорубы в белое безмолвие Ай-Курта, тогда и отдохнем.

— Вонзим, пожалуй… Дышите, черт вас подери, ртом. Ритмично! Пошли!

Наконец мы очутились на вершине. Глазам нашим представился небольшой грязноватый снежник весьма непривлекательного вида. Важно шумели сосны. Со всех сторон нас окружали высоченные, грозные снежные вершины, которых раньше не было видно.

— Друзья мои, — торжественно произнес Ключиков, совсем зеленый от усталости. — Поздравляю вас. Неприступный Ай-Курт взят нами штурмом. Вы стоите на земле, по которой ни разу не ступала человеческая нога.

— Странно, — заметил наблюдательный Салатов, — нога, может быть, и не ступала, но рука определенно побывала. Посмотрите: раз, два, три — три открытые консервные банки. «Судак в маринаде». Странно! Очень странно!

— Ничего странного нет. Могучая снежная лавина занесла сюда снизу остатки ужина какой-то горной экспедиции.

— Я слышал, что лавины обычно низвергаются с гор, подниматься на вершины они не умеют, — сказал я.

— У гор свои законы. Дайте мне одну банку. Нужно поскорее написать на бумажке наши имена, положить эту бумажку в банку и оставить здесь. Сделайте это вы, Салатов, а я пока составлю рапорт.

Вдруг мы услышали легкие шаги и, подняв головы, увидели маленькую черномазую девочку с корзинкой малины в руках.

— Здравствуйте, пожалуйста, — сказал удивленный Салатов. — Еще одна человеческая нога. Ты зачем сюда пожаловала, нога? За малиной? Странно. Всегда сюда ходишь за малиной? Очень странно. Товарищ Ключиков, как быть с этой ногой?

— Запишите имя этого храброго ребенка, — спокойно ответил Ключиков.

— Как тебя зовут, нога? — спросил Салатов испуганную девочку. — Мариам Нурбекова? Поздравляю тебя, Мариам. Ты тоже взяла штурмом неприступный Ай-Курт.

— Отметьте, что она все-таки поднялась позже нас, — обеспокоенно сказал Ключиков.

Мы вонзили свои ледорубы в грязный, плотно слежавшийся снежник, в центре которого чернело нечто круглое, подозрительно напоминавшее след недавнего пребывания коровы, и стали закусывать. Насытившись, Ключиков мечтательно произнес:

— Мне, как инициатору, пожалуй, дадут «Знак почета», а вам грамоты. Вы довольны? Про эту девочку я в рапорте упоминать не буду. Хватит с нее и записки в банке. Купите у нее малину, Салатов, и пусть она убирается. Воображаю, какую нам торжественную встречу закатит санаторий!

Спускаться с неприступного Ай-Курта было труднее, чем подниматься, потому что нам с Салатовым пришлось нести Ключикова на руках. Он заявил, что стер себе ногу и не может передвигаться самостоятельно. Противно стеная, он стискивал наши шеи холодными потными руками и требовал, чтобы мы дышали ритмично. Достигнув опушки леса, мы сделали привал и закурили. Ключиков стал корректировать свой рапорт.

Вдруг раздалась громкая песня. Из лесу прямо на нас вышло человек двадцать девушек и юношей в полном горном снаряжении. Впереди шагал широкоплечий гигант с лицом молодого Геракла.

— Привет, товарищи, — сказал Салатов. — Кто вы и куда направляетесь?

— Альпинисты Электрозавода. Идем на штурм Ай-Курта.

— Опоздали! — ехидно засмеялся Ключиков: — Ай-Курт взят нами сегодня в пятнадцать часов шестнадцать минут. Вот рапорт!

— Не может быть! Покажите, как вы шли.

Ключиков сделал неопределенный жест рукой. Юный гигант засмеялся и вместе с ним стали смеяться все девятнадцать его спутников.

— Чудак человек, — сказал Геракл, отсмеявшись, — от того снежника, где вы были, до вершины Ай-Курта шесть часов ходу. Поняли? Шесть часов!

Через час мы выволокли Ключикова из лесу и сложили его бренные останки у обочины дороги. Идти он окончательно не мог. Добрый Салатов отправился на поиски лошади и через час вернулся в сопровождении гражданина, погонявшего хворостиной старого толстого осла. Мы погрузили незадачливого альпиниста на это малопочтенное животное и тронулись в бесславный обратный путь.