Глава вторая Однако май. Бессмысленна жара, Припадки солнца, Мошкара. Хоть Рядом и Вода, но Волжский зной Не слаб – Внушает ужас Это пекло. Размеренно, вроде И невзначай В городе Том (я Раньше сказал!) Бытие проявилось. И поскольку Начал писать, Значит, что-то Внезапно случилось. О, посмотри – На берег Желтковой корицы Вышел мужчина. Не стар, Но без Юнош и прыти. Может, возраст Иисуса Христа? В пас порт Не лезу, Для истории Подробность неважная. Внешне хорош, Женщинам люб. Песочный костюм, Бело-голу́бая клетка Хлопка рубашки. И модные Туфли, что Лакировкой блестящи. Невозмутимо лица Греческий профиль Безмолвно упёрся В развёрнуту Волжскую гладь. Может, выудит Рыбы немного Он взглядом Для шутки – Настолько суровым И опечальным Мерещился взор. По невеселью Стоит над Рекой насупленный Сей человек: Здесь его Мать проживала, И вдруг Внезапно – кончина… Вот и Приехал сынок Городской, но, Правду сказать, С опозданьем. Был же Видный мужчина – Как-никак министерство, Записи, встречи… А тут Такая напасть – Матери нет Навсегда… Надо С нею Лично проститься: Не дело С покойной Глазами не Встретиться – неправедно Это. Не По-челове́чески также Родных забывать. Лучше поздно, Чем никогда! Наш герой Именно так И решил. Тело в Земле недавно Лежит – рыхлость Земли от Вско́пов ещё Не исчезла. С министерства Аж паренёк. Кто он, Ты спросишь? Лев Васильич Доронин – ответ! На мощного Зверя похож Именного он По характеру – Гордая, хищная, Жадная личность. Глотает шмата ми И деньги, И власть. Всё мало Бывает ему: Аппетиты растут С новой Полученной мздою. Это почти Что зарплата, Но пенсиона По ней Не оформят, Только богатство Лев заимеет. Ему хорошо: Квартирка немалая На юго-западном Люкс-направлении, а Девушек пруд – Какую захочешь, По настроению, Ты выбирай! Машина, порше́, Сил лошадиных В ней Подзабито сполна – Попросту зверь, Не авто. Пока спит В гараже, Покуда хозяин На самолёте Сначала летел, После такси Заказал до Семейной дыры Когда-то родной, Хоть расстояние От аэропорта До бывшего Дома отцовского Невелико. М-да! Нет у Доронина Льва Никакого желания На пороге Семейного дома Вновь оказаться. Однако рок Косматый, злой Прину́дил внезапно Льва к Отцу возвратиться. Что же Заставило так Сынка невзлюбить? И красив, И успешен – Вроде гордость Должна обуять За чадо, Но нет… Как много В прошлом Ответов сокрылось, Которые лучше Не ворошить Без причины. В общем, Ругались изрядно Василий, отец, И сын Его, Лев. Сычами смотрели, Воро́нами каркали По разным Всамделишным мелочам. Вот и Сбежал наш Средний Доронин В Москву, В универ. Образованье – дорога К блаженной, Сладкой свободе От очага И сильно Обрыдшей семьи. Так Лёва Давно порешил – Не прогадал! Хоть молодым И был Наш герой, Но сообразил Довольно удачно. И вот – Песочный костюм, Бело-голу́бая клетка Хлопка рубашки… На берегу Лёва вздыхает, Чайки орут – Романтика есть В этой Приволжской степи. Как Пушкин Над Чёрным Бушующим морем В думах Великих бывал, Так Доронин Копией бледной Русского Солнца Молча над Волгой стоял. Не ерошил Кудрявые мысли, Чтобы придумать Гря́ды стихов. Поэзии нет В доронинском Реалистическом мозге, Что сводит Немалые деньги В договорах. Мне жалко Подобных людей: Им рассвет Что закат, А солнце Что месяц – Разницы нет. А сколько Мимо проходит! И нежность, И красота, Парящее небо Неведомо им, Взрывы, полёты В сознании Не происходят. Где же Страстные взгляды Метафизики поисков? Отсутствуют тоже, Как всё. В общем, Несчастны они. Пожалей их, О милосердный, Коль увидишь Ты их По пути! Но жалеет Ли кто Доронина нашего? Не повезло Покамест ему Жилетку обре́сть. А ведь Каждому надо Срочно раздать По такой, Лишь бы Не одиночкой Кто-то остался. Тогда бы Исчезла хандра, Засветились бы Счастьем глаза Жертвы вчерашней! И Лёва Свой профиль Окрасил б Довольной ухмылкой. Но нет! По-прежнему в Жизни танцуют В двинутой Только безумие, Только депрессия В багровых, Истлевших цветах! Венки похоронны Не пахнут. От этого Их океан Так ужасен… Не освободиться От наваждений Из нас Никому… Боль Тяжело отдавалась В груди – Что капля, Нелепо зависшая И замертво Павшая вниз, На пластины Блестящий металл. И кошки Дико скреблись Параллельно воде. Столько эмоций, И сразу, – Не справится С ними Даже здоровый Младой организм. Но Доронин В целом-то Кре́мнем являлся, Мог многое В жизни – Осилит свалившееся! Держится парень На набережной Ногами двумя, Что колосс… Не вечно С рекою Ему обниматься Через перила: Нет гвоздей В ботинках, Чтоб стопы Жёстко скрепили С землёй. «Эх-о-хо», – вздохнул Сирый наш Горемыка, герой Сей поэмы. А насколько Он главен? Не знаю. Все здесь Чрезвычайно важны – Семья вся, Без вычетов Членов иных. Хорошо, что Мелка она, Словно Балтика В Юрмале, А иначе Вынужден был Описывать шуринов, Деверей всяких, Золовок, кузин… Точнее, семья-то Не крошечна, Но стандартна Для русских Равнинных краёв. И потопчется Лёва Доронин Немного ещё – И пойдёт. Раз, два, Три, четыре – Уже отпечатал, Уже постоял. Надо идти! Гиревый шаг Закатится зло, Камню стучат. Плещутся волны Могучей реки, Медленно Лёва Течёт от Реки. Смотрит На неба Оранжевый крас, Ищет, гадает, Что город Готовит ему: Искру беспокойства, Струю откровения Или нена висти Злобной медвежье Рычанье? Отзовись, О мертвечина Серых домов! Может, ты Вместо неба Внезапно ответишь? Мертвечина молчит… Ей скучно С человеком Так просто, Без смысла, Болтать, балаболить. Ты сразу Ей плоть, Фильмы ужасов – Шутка преглупая В сравнении С жизнью. Так Доронин В зной Заковыристо думал. Немного машин Друг друга Гоняют, бибикая. Автобусов больше В этом Глухом захолустье. На работу, Коль надо, Автобус домчит. Или троллейбус, Рогами водя По электрическим Рвучим верёвкам, До точки Конечной доставит. Автомобиль же – Зачем он, Коня ка железный? Жрёт многие Литры бензина, Что дорог У нас. Плюс ремонт И страховка – Только плати, Несчастный владелец, Из кровных Своих за Стабильну езду. Тройку десятков Я помню, Мой бывший Приятель зачем-то Угрохал вглухую – Не ездит! По городу В пробках Так неудобно, С парковкой Извечно проблемы… Ну это Его дела! Мне привычней На поездах Промчаться везде – Хоть центр, Хоть Ярославль. И нет Ничего интересней Тряски вагонной. За окном – Озёра, леса, Плески речушек, Деревенские срубы И акры Бездушных поместий. О, Лёва, Любитель езды На машине, Как много Ты упустил, Летая везде На кайене! Но вспомним: К природы Красе холоден Лёва предельно. Однако, поверь, Волгой был Поражён Доронин. Не ждали? А вот! Временами бывает Прозренье такое Заблудшей души. Может, Русь Уха́рно взыграла, Холодное сердце Огнём растопило? Так шаг, Что угрюмым Был изначально, Воском смягчился… Кораблики плыли По Волге. На них Воззрился Доронин Так же, Как раньше Чадом любил Разглядывать судна. Эх, детство! Твой след И твой Счастли вы долины, В которых Бродили все Без забот И тревоги. Злой великан За стену Не пущен, Волшебна завеса Укроет тебя, В обиду Тянущей тьме Не отдаст! И пусть Отцы временами Не любят, Но это Не смажет Улыбки небесной Той ностальгии По прошлым Годам золотым! Ушли кораблики, И Лёва Наконец пошёл, Домой ведь Надо добираться По скорбным, Сумрачным делам. вернутьсяВи́ттова пляска (пляска святого Ви́тта, хорея) – нервное заболевание, характеризующееся подёргиваниями, непроизвольными и некоординированными движениями. вернутьсяПолово́й – трактирный слуга, выполнял обязанности официанта (в России XIX – начале XX века). вернутьсяКосая – тысяча рублей. Зелёная косая – тысяча долларов. вернутьсяАркадия – (перен.) место беспечной, счастливой жизни, идиллического счастья, волшебные сады. |
