– Мы обсудим ответ, и сообщим тебе, – сказал каан Линх. – Сейчас пойдем пообедаем, кудесник.

***

Для трапезы Трипто отвели в другую кибитку, еще больше по размерам и усадили на покрывала в середине стола. Не близко к каану, но и не слишком далеко.

Когда переводчик сказал, что Трипто не употребляет мяса, даркуты удивленно зашумели. Кухня кочевников состояла из мясных и молочных продуктов.

– Как человек может обходиться без мяса? – недоверчиво спросил ябгу Судани. – У него ведь выпадут зубы и отсохнут ноги.

– Меня поддерживает сила богини Деумирии, – ответил Трипто.

– Разве из мужчины выйдет воин, если он не ест мяса? – спросил Селенг-тархан. – Как он удержит халади в руке?

– Богиня Деумирия призывает решать споры без оружия, – ответил Трипто.

– А что будет призывает делать богиня, когда на вашу страну нападут враги? Закидывать их кочерыжками от капусты?

Даркуты рассмеялись. Слуги внесли блюда с жареными тушами зубронов и овцебыков. Все приступили к трапезе. Даркуты разрывали горячее мясо на куски голыми руками и кидали в рот. Жирные руки вытирали об одежду. Недалеко от входа сидел старик, и тихонько перебирал струны дунбурры.

Трипто наблюдал за степняками, и ел кислую рассыпчатую сыворотку из молока овцебыков. Запивал водой.

Каан махнул помощнику. Тот объявил:

– В честь кудесника Трипто из далекого Эфенеса, бойцы бори проведут несколько показательных поединков.

В кибитку вошли шесть гвардейцев. Поклонились, встали друг против друга по трое с обнаженными клинками.

Старик быстрее и громче заиграл на дунбурре.

Бойцы разом бросились в схватку. Зазвенели халади – странные мечи с изогнутыми клинками сверху и снизу. Почти сразу двое гвардейцев упали. Одному перерезали горло точным ударом, второму вспороли живот.

Вельможи за столом одобрительно зашумели.

– Поздравляют павших со смертью в бою, – пояснил сидевший рядом переводчик.

– Он же объявил показательные бои, разве нет? – спросил Трипто.

Переводчик кивнул.

– Это и есть показательный поединок. Для развлечения гостей каана. Души павших бойцов прямиком попадают в Верхний мир. Поэтому все радуются.

Трипто покачал головой. В боевой истории его страны много славных страниц. Но все-таки его согражданам лучше не воевать с даркутами.

Поединки, тем временем, уже завершились. На ногах остался только один воин бори. Удивительно, но он остался невредимым, в то время как другие бойцы умирали у его ног, истекая кровью.

– Молодец, Датун, сын Эхно, из рода туле! – крикнул каан Линх. – Твой отец радуется, глядя на тебя с Верхнего мира. Дарю тебе сотню гауров.

Воин поклонился. Вытер окровавленный халади, и вышел из кибитки.

Каан поглядел на Трипто.

– Кудесник из далекой страны! Покажи свое мастерство.

Трипто встал из-за стола.

– Это будет честью для меня, великий каан.

– Проводите его, – велел каан.

Трипто сполоснул руки, взял посох, и вышел вслед за даркутом-сановником. Остальные гости завершили трапезу.

Недалеко от входа в кибитку очистили место для волшебного ритуала. Вбили колышки, обвязали их веревками, получился квадрат. Вскопали землю, насыпали кучки семян, положили саженцы деревьев.

Вокруг квадрата стояли даркуты, целая толпа. Видно, слух о том, что чужеземец будет творить чудеса, мгновенно разошелся по аилу.

Трипто подошел к площадке. Оглянулся. Из кибитки вышел каан Линх, встал неподалеку. Следом тянулись его приближенные. Слуги постелили ковры, принесли трон.

Каан уселся. Селенг-тархан встал рядом, благожелательно улыбался.

Трипто зашел в огороженное место. Поглядел на толпу людей вокруг. Впереди стоял шаман с застывшим лицом.

Трипто отложил посох, встал на колени. Закрыл глаза. Помолился Деумирии.

Даркуты молчали. Только где-то плакал младенец, да ревели антилопы-гауры.

Жрец встал. Подошел к вскопанной земле, осмотрел. В одном месте остались репей и хвощ. Не пойдет, это сорняки. Трипто стукнул посохом о землю, провел рукой над вредной травой.

Даркуты удивленно зашептались. Каан Линх подался вперед на троне, не веря глазам. Сорная трава почернела и увяла. Превратилась в сухие стебли. Легла на землю.

Слуга подошел и вырвал сорняки с корнями. Убрал в сторону. Собрал семена, осмотрел, высыпал в грядки. Взял мотыгу, углубил ямы в земле, посадил саженцы яблони. Отошел за веревки. Оперся о мотыгу, ждал.

Трипто прошептал:

– Мать плодородия Деумирия, даруй свою милость урожаю.

Снова стукнул посохом. Провел рукой над посевами. Подошел к саженцам, поводил ладонью вдоль тонких стволов.

Даркуты снова заговорили, уже громче. Из земли, там где посадили семена, показались маленькие светло-зеленые ростки.

– А деревья? – крикнул шаман.

Трипто слабо улыбнулся.

– Всему свое время. Не торопись, тоже зацветут.

Оперся на посох, поклонился каану.

– С вашего позволения, великий каан, мне требуется отдохнуть. Милость богини Деумирии забирает много сил.

Каан кивнул.

– Ты и вправду кудесник. Иди, отдохни. Эй, кто там, проводите гостя в его кибитку.

Трипто пошел за слугой. Толпа даркутов почтительно расступилась перед жрецом.

***

Поздним вечером Селенг-тархан пришел к каану. В кибитке светили лампы с жиром овцебыков.

– Что случилось? Опять бори сцепились с багатурами тэйпов? – спросил Линх. Весь вечер он спал, и проснулся с больной головой. А сейчас сидел на кровати и пил хмельное молоко.

– Нет, все в порядке, правитель. Меня волнует другое.

– Говори уже, не тяни. У меня голова сейчас лопнет от боли.

– Жрец чужеземной богини. Правитель, разве вы не видите, как он опасен?

Линх поднял взгляд.

– Кто, этот безобидный травоед? Да он и меча держать не умеет.

Селенг покачал головой.

– Один мудрец может навредить больше, чем тысяча воинов. Народ был потрясен, увидев его трюки с семенами. Завтра люди перестанут слушаться нас, своих господ, и пойдут за ним.

– Тогда надо переманить его на нашу сторону, – сказал Линх. – Он ценный союзник.

– Будь это шаман Тэйанга, я бы согласился, правитель. Но его богиня проповедует земледелие. Она хочет, чтобы даркуты слезли с гауров и возделывали поля.

Линх почесал макушку.

– А что плохого? Мы можем обменивать хлеб на оружие. Как северные народы.

– Нет, повелитель! Не бывать этому! – почти крикнул Селенг. – Сила даркутов в гаурах и бизонах. Мы станем слабыми, если займемся землей и огородимся стенами. Наш дух иссякнет, а из тел уйдет сила. Посмотрите на другие оседлые народы. В их жилах течет моча, а не кровь. Нас завоюют другие кочевые народы.

– Ты прав, Селенг, но посмотри, как развиты народы, живущие на земле и за стенами. Они все время что-то придумывают.

– Пусть придумывают, мой повелитель. Мы придем и отберем.

Линх погладил усы.

– Что предлагаешь делать с жрецом?

Селенг пожал плечами.

– Отправим к его драгоценной богине. Пусть творит чудеса в Верхнем мире.

– Ты где мозги потерял? Он принес послание от архонта, значит, он посол. Его нельзя трогать. К тому же, он у нас в гостях.

Селенг опустился на колени.

– Мой повелитель. Жрец опасен. Настолько, что можно пренебречь обычными условностями. Если он продолжит свои фокусы, в головах наших подданных наступит разброд и шатание.

– Селенг, как я могу убить гостя в своем доме? Чудотворца? – зарычал Линх.

Начальник бори поднял лицо. По щекам текли слезы.

– Повелитель, просто дай согласие. Я отвечу за все. Народу мы скажем, что ночью жрец улетел в Верхний мир. Я ведь забочусь о крепости вашего правления, повелитель!

– Что, мое правление зависит от какого-то вшивого шарлатана? – сердито спросил Линх.

– Прикажите отрубить мне голову, повелитель, если я совершу ошибку.

Линх встал и прошелся по кибитке. Селенг ждал на коленях, опустив голову. Линх глянул на него.