— Еще как нужно, — я мечтательно закатила глаза, — свидания, тайные или не очень тайные встречи, записки, цветы и мелкие знаки внимания, ожидания… предвкушения… разговоры подальше ото всех. Все нужно. А иначе как ты поймешь, что готова соединить свое пламя с его? Пусть он хоть сто раз Истинным пламенем будет, но ведь и он тебя совсем не знает.

— Я выросла у него на глазах, — как-то обреченно сообщила сестренка, и ее крылья поникли.

— А надо, чтобы он перестал видеть в тебе того ребенка, а увидел красивую и умную дрохию, нежную, ранимую.

— Угу, ни капли я не ранимая…

— Или яркую и эмоциональную, — хмыкнула в ответ, нисколько не смутившись, — настоящую тебя. Ну а тебе вообще сложно.

— Чего это?

— Ты же его солдафоном называла и вредным кришимом.

Кажется, Ваюни смутилась еще больше, потому что потемнела вся. Эх, не умею я шутить.

— Как думаешь, он это тоже помнит?

И что тут скажешь?

— Нет, это ж было так давно!

И побольше уверенности в голосе. Побольше-побольше.

А сама в красках тут же вспомнила, как жардан приволок только-только обретшую крылья сестру во дворец, сообщив всем, что поймал ее почти на краю Горшево утеса, куда только самоубийцы да сумасшедшие забираются. А Ваюни там оказалась по своей воле, да еще с каким-то диким желанием спрыгнуть с утеса, чтобы полетать подольше. Только вот не зря туда даже дрохи не забираются для полетов, потому что потоки воздуха на столько непредсказуемы, что любого самого опытного дроха скрутят в комок и вышвырнут на острые камни у подножия — не выжить. Так что в тот раз жардан успел вовремя, да еще нашел того безголового мага-человека, младшего сына управляющего, который и подбил нашу Ваюни на «свершение этого подвига». Родители жардана благодарили, а сама Ваюни злобно возмущалась и обзывала дроха такими детскими обзывалками, что смешно становилось всем.

А теперь ей стыдно за те слова.

И страшно моей сестренке. Точно.

Найти Истинное пламя — это своего рода тайна, к открытию которой ты идешь мелкими шагами, порой, даже не зная, что, вернее кто, в конце тебя ждет. А еще это всегда процесс становления чувств, когда дрохи сначала узнают, привыкают, срастаются, переплетаются сердцами, а уже потом понимают, что вот этот дрох и есть Истинное пламя. Уже не важно, сколько магических вех подтвердило этот факт — мы только знаем, что приняли в свое сердце другого и готовы объединить свое пламя.

А у Ваюни сразу и знание, а потом и подтверждение в виде магического выброса во время опасности. А все, что должно быть до этого отсутствует, вот она и злится, огрызается, теряется при виде жардана и не знает, как себя вести.

И обратилась она ко мне, самой неопытной из старших ее сестер и кузин.

— Может, вам просто пока поговорить и обсудить, что вам обоим нужно?

— Он сказал, что как только мы вернемся в Арх-Руа, то сразу же поговорит с отцом и договорится о церемонии объединения пламени, — Ваюни опять сникла, а ее четыре из пяти голов попрятались под крылья.

— А он спросил тебя, хочешь ли ты объединения пламени?

Я конечно понимаю, что жардан — дрох на службе у короля и почти любое свое действие должен с ним согласовывать, но даже король дрохов не может никого заставить объединить свое пламя с кем-то.

— Вроде как все же ясно…уже…

Если честно, очень захотелось отправить ее к маме — пусть у нее спрашивает, как все происходит, да что ей делать, потому как у меня просто нет красивых слов сейчас, а хочется просто схватить жардана и макнуть всеми пятью головами в ледяную воду, чтобы перестал быть солдафоном и подумал о себе и Юни.

— На самом деле жардан сейчас при исполнении, — вспоминаю устав телохранителей, которым меня пичкал в свое время Торбург, объясняя, почему мы не можем общаться, когда он на дежурстве (правда тот же Торбург очень сокрушался, что не попал в телохранители — как он собирался встречаться со мной в нашем изначально коротком путешествии?). — И ухаживать за тобой сейчас он может только в личное время, когда передает свои полномочия лесс-жардану Путт.

Ваюни судорожно всхлипнула, потому что лесс-жардан Путт остался в Арх-Руа, а я принялась лихорадочно вспоминать, когда же у жардана еще может быть личное время. А вот никогда, пока мы не вернемся домой. Н-да, дилемма.

— Но мама может взять на время его полномочия на себя! — облегченно выдохнула, но тут же натолкнулась на гневный взгляд сестры. Опять не туда ушла, копошась в памяти. — Или бабушка Куэларо… — пять не то. — Прабабушка…

— Третья принцесса! — вскричала Ваюни радостно, а я чуть не подпрыгнула на месте от шока. Не было такого в уставе — точно-точно. — Или четвертая!

— Если ты примешь на себя его полномочия, то вы все равно не сможете…

— Так ты согласна?!

Ого, то ли я сама в ловушку попала, то ли меня изящно так обхитрила младшая сестра.

— А нарушить устав не думали? — на всякий случай уточнила у сестры, на что та демонстративно закатила все глаза, будто говоря: «Подумай, где жардан, а где нарушение устава?»

Ну да, ну да, что я за глупости спрашиваю.

Точно, есть такое в уставах телохранителей и королевского рода: начиная с третьего ребенка в королевской семье любой принц или принцесса (кроме наследника) имеют право взять на себя полномочия жардана телохранителей. Почему не первые двое? Как правило первый всегда наследник, а второй… Не хочется говорить «запасной», но само слово так и просится на язык.

Вот я попала в ситуацию… Благо, я могу ограничить время пребывания на месте заместителя. Может, стоит провести для телохранителей внеплановый смотр?

Или вот именно сейчас попробовать новый способ вытягивания силы из Врат? А что, у меня двадцать де…восемь подчиненных телохранителей — самое оптимальное число, особенно, если приложить силу Южи и энергию Вассла.

Только нужно… А, собственно, что должно произойти, чтобы я могла взять на себя полномочия жардана?

Я даже не успела прибегнуть к памяти королевского рода, как она всколыхнулась в ответ на бодрое приветствие:

— Приветствую юных леди!

«Вот это…»

Никогда так стремительно не поворачивалась, даже когда сражалась с браходубом или плойши. Подскочила, резко уперлась взглядом в массивную фигуру человека, и, непонятно почему, выставила перед собой иллюзию короля Курилима, вроде как мысль мелькнула: «Пусть защищает, раз родственник».

Перед нами стоял мужчина, маг. Высокий, статный, с военной выправкой — этого ни в одном мире не спутаешь. Волосы русые, с едва заметной серебрянкой на висках, глаза ясные, голубые, немного утомленные, но при этом морщинки в уголках глаз говорят о веселом характере. Я еще обратила внимание на руки — крепкие, холеные, с длинными нервными пальцами, словно им привычнее держать не оружие, а музыкальный инструмент. Кстати, инструмент тоже имелся — висел за спиной и походил на женскую фигуру с длинной палкой вместо шеи (Мать дрохов, не хотела бы я увидеть их женщин воочию — это ж какое чудище).

— Разрешите представиться, юные леди, Килиан Горач, Разящий голос империи Бранвер и верный Серен императора Саллахи.

Это он нам?

Растерялась даже… Но только слегка, потому что память королевского рода уде диктовала нужные слова: «…Принимаю на себя ответственность жардана и призываю подчиненных на защиту королевского рода…»

Они принялись снижаться и ударяться о магическую твердь почти беззвучно, словно сами из тумана и энергии созданы Тьмой и Светом, но нет — это магия королевского рода притянула их, создав коридор, ускоривший передвижение — почти портал. Все двадцать восемь.

Я едва ли не застонала, когда увидела перед собой удивленный взгляд Гориана, а осознание того, что восемь лет назад я могла избежать боли и нервного истощения, знай я тогда формулу призыва, добавило несказанной горечи и тоскливой щемящей неудовлетворенности где-то рядом с сердцем. Столько лет прошло, а то нападение Гориана не отпускает, даже обряд родства не смирил со случившимся и не стер его из памяти.