Он не стал говорить пафосных речей или затертых до дыр фраз: «Пора» или «Приступим». Просто разрезал запястье ножом и принялся наполнять надпись на мраморе собственной кровью и магией. Пора, уже давно пора закрыть этот вопрос и двигаться дальше, тем более Саян просила его жить…вместо них.

Сначала все шло по плану, который подробно проанализировали его магистры: руны напитывались, вплавлялись в постамент, пульсировали вместе с вратами, а потом…

Потом в голове резко зазвенело и небо качнулось и начало стремительно заваливаться на бок, а истошный вопль над ухом слился со звоном. Его словно на две части разделили: одна часть смотрела, но ей были недоступны все остальные чувства, а вторая могла мыслить и анализировать, и безапелляционно заверяла, что его жизни пришел конец, и на «двигаться дальше» у него просто не хватило времени.

Он видел, как над ним склонилась Беатрис и что-то кричала. Видел на ее руках молнии, которыми она пронзала его тело, но оно не впитывало магию, а просто пропускало мимо себя. Видел, как на глазах девчонки наворачиваются слезы, а губы начинают дрожать, но способность к самообладанию и тут берет верх — черных рукав размазывает слезы по лицу, а губы сжимаются в тонкую черную линию.

Зря он придирался к ее гриму — она даже с ним красива и притягательна — только вот сказать он ей этого не может. Он видит, как пульсируют врата… нет — Врата — главные, завершающие, конечные. И в эти Врата утекает его сила, его магия, его жизнь до последней капли.

Девчонка тем временем тем же черным рукавом стирает с губ черную помаду и, решительно выдохнув, словно перед прыжком в воду, целует его.

Сила полилась в него сразу, без предупреждения и подготовки, взорвав в голове звон в громоподобный грохот, а потом оглушив тишиной. Рана на руке, которая не затягивалась, отдавая последние капли мрамору, запылала жгучей болью, а потом затянулась, словно и не было. И рука тут же поднялась и сжала девичий затылок, продолжая прижимать девушку, чтобы не дергалась и продолжала целовать, хотя та вот точно уже собиралась закончить с передачей силы.

Она билась, трепыхалась, даже пыталась дать ему коленом в определенное место, но эта вечная неиссякаемая батарейка, которую не смогли высушить и заблокировать десять артефактов-блокираторов, вдруг обмякла и начала леденеть на глазах — Алларой слишком много силы потратил, а потом эту же силу восполнил за счет девушки.

Осознание всего ужаса содеянного словно кипятком окатило оголенные нервы и остановило сердце и дыхание. ОН убил ЕЁ?

Попытался передать обратно ее силу, но холодные губы не откликались, и теперь уже император тряс безвольное тело, кричал, звал, но не получал ответа. И только на краю сознания чей-то вопрос шелестел и перекатывался каменной крошкой: «Берешь ли эту женщину в супруги?»

— Да, Тьма вас всех побери! — рычал Алларой, пытаясь вдохнуть свою магию в девушку. — Дыши, твою ж хрябь, оглобля синеглазая!

Он упал рядом от бессилья, но так и не понял: удалось ли ему хоть как-то отодвинуть неминуемую смерть?

Готов был разрыдаться и бить кулаками землю и мрамор, на котором лежал, дайте только сил набраться. Чувствовал только, как нестерпимо жжет сердце и запястье пылает от ощущения, что его перетянули нитью и вот-вот оторвут.

Он поднес руку к глазам, замутненным непрошеной влагой, и с трудом рассмотрел золотую нить священного ритуала Каменных Древ. Вот это да — его соединили с той, кто спас его и тут же ушел.

— Почему «оглобля»? — хриплый голос рядом вновь воспламенил сердце и вернул звон в ушах, но теперь уже от облегчения.

А потом девушка уже запищала под напором его жажды — жажды ощутить ее тепло, ее жизнь, ее трепет. Пищала, уворачивалась, била кулачками в грудь, но при этом так трепетала и прижималась к нему, что Алларой только усиливал напор, сжимал и сжигал в своей страсти… И она сдалась, ответила, приникла к нему и не отпускала, пока они оба не запылали в такт нарастающей пульсации Врат.

— Ну что, все же ты стала императрицей, — отдышавшись, сказал Алларой, и тут же получил звонкую пощечину, а обладательница тяжелого удара неслась к границе долины, ругаясь совершенно непозволительно для супруги императора.

Алларой не спешил. Шел за ней размеренно, догонял неотвратимо. Она не уйдет от него, ведь Древа бы не соединили их, если б она сказала «нет». Ну а из Долины Врат без разрешения императора никто не выйдет, даже его супруга…

***

Когда копия врат запульсировала и запылала, мы все были кто где, но почувствовали изменения сразу. Все. Телом, магией, мыслями, огнем в сердце.

Врата пульсировали и сжигали черные нити, что тянулись к другим порталам.

А мы ждали, что вот теперь откроется воронка синего как небо цвета и пропустит нас в Арх-Руа…

Ждали.

Ждали.

Ждали…

Портал открылся зелено-оранжевый.

***

империя Бранвер, дворец императора Артура Третьего Рух, канун Нового года.

Король Артур отправил сына с невесткой вперед, а сам заглянул в библиотеку — хотел взглянуть на документ, который совсем недавно нашел для него архивариус: о правилах проведения балов во времена Аллароя Первого. Как ему поведали, в документе упоминались традиции некогда забытого королевстваДрохиева.

В закрытой секции кто-то шуршал, перекладывая книги с полки на полку, и Артур бы не придал этому значения — мало ли кто из служащих дворца занимается сортировкой книг — но с прибытием гостей в Бранвер император стал подозрительным.

— Хм, я думал, юным девушкам интересны традиции современные, а не те, что изжили себя еще тысячу лет назад.

С десяток книг выпали из рук девушки, так поразительно похожей на королеву Сиушель, что императору в другой день пришлось бы гадать, кто это — Саянара или Валларо? Но вот книги выдавали принцессу с головой.

— «Жизнь Аллароя Леонидаса Первого», — Артур хмыкнул и поднял следующую книгу. — «Золотой век правления императора Аллароя Сильного», «Беатрис Справедливая: как стать императрицей», «Вся правда о закрытии Врат и судьбоносной встрече». Откуда столько художественных романов набралось в моей библиотеке?

Девушка только передернула плечами и быстро подняла книги с помощью магии и отправила по полкам.

— Должно быть все последующие императрицы зачитывались и проливали слезы на эти страницы, — фыркнула и засмеялась, и, хотя на иллюзорном лице не отразилось веселье, глаза ее заискрились солнечными бликами — единственное отражение реальных эмоций принцессы.

— Так зачем вам столько книг про жизнь Аллароя? — допытывался император. — Зачем такой юной девушке погружаться в те далекие времена? Даже если вы лично знали императора, стоит ли переворачивать вверх дном прошлое?

— В этих книгах все равно только часть правды.

— Но что вы хотели узнать из них? Каким императором он стал? Как встретил свою супругу и провел обряд Каменных Древ? Сколько у него было фавориток?

— Смог ли он стать счастливым… — в янтарных глазах отразилась печаль, и Артуру стало даже немного совестно за свой напор и насмешку.

— Трудно судить только по этим книгам, особенно если учесть, что писателям свойственно романтизировать все, что было в далеком прошлом. Но, если читать личные мемуары, которые никогда не публиковались, то и Алларой, и Беатрис были очень счастливы.

И на мгновение иллюзия схлынула с лица принцессы (такое бывает даже с самыми сильными магами в момент эмоционального всплеска), а на бледном осунувшемся лице отразилось неземное облегчение и радостью А потом иллюзия снова заняла свое место.

— Откроете со мной бал, принцесса Саянара? — предложил Артур, протягивая девушке руку, и заметил (без преувеличения — сам) за маской-иллюзией обворожительную ясную улыбку.

Глава 24. Ключи

Тетя Ллой не кричала.

Не стонала.

Не ругалась.

Терпела… Терпела. Терпела!

Да лучше б она и ругалась, и стонала, и кричала, честное слово.

Ее безмолвные метания уже третьи сутки заставляли нас нервно вздрагивать и прятаться кто куда, хотя куда можно спрятаться в бескрайней степи?