Я СОЗДАЛА ИЛЛЮЗИЮ ТОГО, ЧТО ПРОИСХОДИЛО НА ПОЛЯНЕ С МОМЕНТА ВОЗВЕДЕНИЯ СТЕНЫ.
В красках и со звуками, даже интонации смогла передать и свой ужас, а доказательством послужили как раз мои переломы крыльев, которые во время демонстрации успели осмотреть тетя Каммей и жардан Кевор.
Говорят, создавая иллюзию из своего воображения, мы ошибаемся в мелочах: цвет травы под ногами, сломанные ветки, которые смотрят в противоположную сторону от движения, дым и ветер направлены в разные стороны. Одно несоответствие легко заметить и исправить, но вот создавать иллюзию без ошибок могут единицы.
Жардан в своей работе часто проверял чужие иллюзии, когда ему предоставляли по памяти какие-то события, и он знал, куда смотреть конкретно на моей. Переломы на крыльях и удары лап в иллюзии соответствовали, изменение запаха Гориана, цвета чешуек у основания хвоста и пульсация наростов на хребте. Жардан не приглаживал реальность — говорил, что видел, и что соответствовало или диссонировало с действительностью… Я даже преступницей себя ощутила или лжесвидетельницей.
Но вердикт жардана поставил точку:
— Принцесса Саянара говорит правду относительно человека — он не мог нанести такие повреждения…
Я чуть не задохнулась от возмущения, потому что только что показывала, как Гориан силой уничтожал меня, принуждая, а про это даже не упомянули, но я зря недооценила жардана.
Пока я демонстрировала иллюзию, а Каммей и жардан проверяли мои переломы, Гориан понял, что проиграл и попытался сбежать. Но жардан Кевор, делая вид, что внимательно осматривает мои крылья, мысленно отдавал приказы телохранителям, которые и связали дроха, стоило тому отойти от нас подальше и почувствовать иллюзию свободы. Спеленали путами так, что ни звука выдавить не может, ни движения лишнего сделать — может лишь глазами хлопать и дышать мелко, чтобы при глубоком вдохе шеи не перетягивало.
И еще жардан умудрился удерживать моих родных на расстоянии от меня и от Гориана, чтобы те под влиянием гнева не смогли затоптать отступника.
А мне вдруг стало все безразлично, больно, да, обидно, что меня не услышали, когда я так нуждалась в помощи, но вот попытки оправдаться, сочувствие, самобичевание — все это сейчас проходило мимо меня, даже не касаясь, не цепляясь, словно не ко мне относилось. И все родственники, которые пытались что-то сказать, пожалеть, сказать, что понимают мои чувства, были, словно, чужие. А родным казался человек, появившийся так вовремя, чей меч, словно молния, разил и защищал.
— Кто ты? — я с трудом отвернулась от родных и устремила свой взгляд на человека.
— Я твой хранитель, — человек опустился на одно колено и склонил голову, а меч поставил между нами, опираясь на него обеими руками.
Удивительно. Он словно светлое пятно во Тьме. Такой солнечный, ясный, как весенний день, и при этом такой молодой — ему едва ли больше восемнадцати. Почему на нашем пути вечно встречаются такие молодые?
Бабушки тихо ахнули, стоило человеку сказать про хранителя. Удивлены и обрадованы, чего уж скрывать. Хранителя может вызвать только глава рода к определенному дроху, нельзя во время призыва быть неопределенным и сказать: "Пусть придёт тот хранитель, чья подопечная будет в нем нуждаться". Получается, папа, отдавая свое пламя маме, наблюдал за нами и видел гораздо больше, чем мы все, находясь внутри ситуации — он вызвал хранителя именно ко мне, а нападение Гориана и мой крик о помощи уже стали для человека направлением, куда ему стоило стремиться.
— Спасибо тебе. Как мне называть тебя, хранитель? — я рассматривала человека с интересом, отмечая его пока еще мальчишескую улыбку, ямочки на щеках и задорно сверкающие глаза.
— Я Алларой Леонидас Первый, император Бранвера, — гордо выпятив грудь заявил человек, чем заставил меня улыбнуться — таким он выглядел хрупким на фоне могучих дрохов, но его видимая хрупкость скрывала недюжинную силу. — Но ты можешь звать меня Рой, моя Судьба, Саянара.
И если упоминание о хранителе вызвало у бабушек только тихие вздохи, то, назвав меня своей Судьбой, Рой всколыхнул среди родственниц гулкий ропот недоверия, который тут же захлебнулся удивлением.
Рой положил ладонь на мою главную голову и принялся посылать ко мне магию, которая в мгновение убрала боль, срастила кости, устранила разрывы, вправила чешуйки.
Никто просто так не может лечить членов королевского рода, даже самые авторитетные целители должны пройти процедуру предоставления доверия, чтобы применять лекарскую магию, а тут просто и легко получилось, даже тетя и жардан, посвященные в доверие к королевской семье, не смогли унять мою боль и срастить кости.
Я впитывала магию и наслаждалась, словно изысканным десертом или самым любимым блюдом, по которому истосковалась за этот год. А еще я чувствовала, как приятно ему отдавать свою силу, как приятно ему мое удовольствие — так ведут себя самые близкие и родные, а для меня он был ближе сейчас и роднее, словно тепло всего мира сосредоточилось в его глазах и сердце.
Мне рядом с ним хотелось закрыть глаза и блаженствовать, вбирая в себя его легкие прикосновения, шёпот, улыбку. Мое сердце останавливалось, а потом принималось танцевать, словно слышало невероятную чарующую мелодию. Удивительно, но таких ощущений я не испытывала ни рядом с Валером, ни рядом с Торбургом… даже рядом с Торбургом. Словно Рой — тот, кого я ждала всю жизнь, только не понимала этого. И вот он пришел, и я узнала его.
Как он сказал? Я его Судьба? Можно ли это определить всего за десятину? Или за терцию?
Одно могу сказать: он, словно катализатор, усиливал мою магию (иначе откуда б мне создать такую уверенную, продолжительную и объёмную иллюзию?), мое ощущение памяти и эмоций королевского рода, знания, что нужны для закрытия портала. Кем бы он ни был — рядом с ним я словно обрела целостность. Сразу, почти мгновенно, как в старинных легендах и преданиях.
И уходить от него не хотелось, даже на шаг и то было мучительно, но мама стояла тихой тенью рядом, не вмешивалась, но своим присутствием намекала, что с ней мне придется поговорить — не получится игнорировать, как других родственников. А очень сильно хотелось отодвинуться от всех и забыть то, что происходило совсем недавно. Пусть Рой пришел и спас меня просто… Не было Гориана, не было его внушения, ни принуждения и моей борьбы…не было той слабости, которая едва не закончилась для меня плачевно.
От воспоминаний меня дёрнуло, словно молния прошила насквозь: от самого кончика гребня на ведущей голове до кончика хвоста, до самой маленькой чешуйки на нем.
— Саянара, ты не должна бояться, — тихий приятный голос, который хотелось слушать и слушать, успокаивал, завораживая. — Я не дам никому причинить тебе вред. Жизнь отдам за твоё спокойствие и счастье.
От его голоса страх уходил, но какая-то ленивая, невнятная мысль ползла по воспоминаниям, вспышками подсвечивая, как убаюкивал меня голос Гориана, как заставлял трепетать все внутри от самых простых звуков, произнесенных протяжно, с хрипотцой. Не было ли влияние на меня Роя тем же, что и у Гориана — пробуждением зрелости дрохии, самки, готовой к спариванию?
Эмоции, что сейчас с легкостью всплывают из памяти королевского рода, говорят, что я ошибаюсь, и самая большая разница в том, что нет аромата влечения, которое я ощущала от Гориана, которое сводило с ума наравне с попытками воздействовать на сознание — Рой на инстинкты никак не влияет.
— Рой, ты не мог бы поговорить с Рариданом и ответить на его вопросы? — мама в итоге подходит к нам и ненавязчиво отвлекает нас друг от друга. Мой хранитель кивает и отходит в сторону, где за него уже с двух сторон берутся дядя Рар и жардан Кевор. А мое сердце унеслось вслед за Роем — в груди сразу стало пусто и холодно, словно пламя потухло.
А мама медлила, наблюдая за мной, за тем, с какой тоской провожаю я человека. А когда она заговорила, я сначала даже не поняла ее вопроса — так он не вписывался в ситуацию и в то, что я вообще ждала от мамы. Я думала, что как минимум она будет просить прощение за невнимательность, или бичевать себя последними словами, или плакать, стараясь вызвать мои ответные слезы, но нет, вопрос был другим.
