Дальнейший разговор был прерван одним из дозорных, подозвавшим старосту. Судя по отдельным фразам, услышанным мной, речь пошла о моём трофее и цене, которую охотники готовы заплатить за мешок с ядом трикса, а также за тушу твари. Кто-то предлагал забрать всё на нужды селения, а в ответ на два дня освободить отродье хаоса, то есть меня, от работы. Предложение тут же отверг Тимур, высказав некоему Малюту, что жадность – порок, с которым надо бороться. Напомнил староста и про то, что если бы сын ведьмака не убил тварь, то неизвестно, сколько бы жителей погибло. Устав слушать все эти разговоры, я вернулся внутрь хижины.

– Что решил староста, Фархат? – поинтересовалась мать.

– Вам придётся пожить какое-то время у Тимура, – сообщил я о самом важном. – Здесь вам будет слишком опасно. Похоже, я привлекаю тварей.

– Но… – начала было Фарида и тут же умолкла. Мы понимали, что любые слова излишни.

– Справлюсь, – всё же решил я успокоить женщину, считающую себя моей матерью. – Осталось ждать всего семь дней.

Спустя полчаса в хижине и возле неё стало тихо, даже угли в очаге уже не потрескивали. Все ушли, оставив меня в одиночестве. Что ж, разве не этого я желал? Никто не будет мешать мне заниматься восстановлением моего изуродованного тела.

В тишине и одиночестве наконец-то позволил себе поесть. Впервые за все время нахождения в пустоши мне удалось полностью утолить и голод, и жажду. Организм, непривычный к такому обилию, попытался возмутиться, но быстро успокоился, и меня резко потянуло в сон. Благодаря яду трикса, знатно забрызгавшему вход, в эту ночь вряд ли кто сунется в жилище – разве что крупные твари прорвут контур. Но против таких мне, да и любому жителю посёлка, не выстоять и секунды. Убежать тоже вряд ли получится. Только укрыться в том каменном здании, где живёт колодезный. Других столь же прочных строений я не видел.

Так, размышляя, я позволил себе заснуть. Похоже, молодой организм испытал сильнейший стресс, когда столкнулся со смертельной опасностью, и сейчас требовал отдыха.

Проснулся рано, до рассвета. Поднялся и решительно потратил кружку воды, умывшись. Для моего тела подобное действие оказалось столь непривычным, что остатки сонливости растаяли без следа. Что ж, пора начинать новый день.

Сегодня решил действовать чуть иначе, и первое, что сделал, – потрудился над энергетическими каналами. В этот раз на погружение в медитацию ушло не больше трёх секунд, и это радовало. Значит, обе стихии, вольно или невольно, но подчиняются мне, позволяют собой управлять.

Не обошлось и без странностей. Привычно скользнув в ядро стихий, я тут же восстановил ледяной панцирь. Стихия, почувствовав моё присутствие, отозвалась радостным журчанием. В отличие от неё, хаос встретил меня раскалёнными углями. Мне удалось считать его эмоции как глубокое удовлетворение.

Что же так успокоило безумную стихию? Неужели убийство трикса? Но почему? Что получило моё тело от уничтожения твари? Да, был эмоциональный подъём, а после того, как я вытащил тушу из хижины, легкая пустота на сердце. Но это нормально – чувствовать опустошение после победы в сложном бою. Вот только это всё было ночью, прошло уже несколько часов с того времени.

В поисках причины того, что хаос внутри меня унялся, я принялся планомерно, канал за каналом, исследовать своё энергетическое тело. Заодно высматривал, на исцелении чего сконцентрироваться в следующий раз. Так, осмотрев руки, ноги, я наконец добрался до головы и замер.

Увиденное настолько потрясло, что меня чуть не выбило из медитации. Тот центр силы – неизвестное образование в моей голове, позволяющее отлично видеть в темноте, к нему неожиданно добавилось ещё одно. И едва я обнаружил его, произошло то, чего просто никак не могло случиться.

Перед моими глазами вспыхнула надпись:

Прогресс Либеро один: 3 из 100.

Статус: пробуждённый. Не активирован.

Перечитав несколько раз текст, я пришел к выводу, что он как-то связан с убийством трикса. На большее у меня просто не хватило знаний. Стоило расспросить старейшину, он явно что-то знает. Не хотелось бы своими вопросами наводить Тимура на подозрительные мысли, но мне нужна информация. Просто необходима.

Закончив исследования, я вернулся к одному из мелких энергетических каналов, вернее, к его зачатку, расположенному в левой стопе. Если не развить этот канал, то через два, может, три года я окончательно превращусь в хромого калеку и лишусь возможности зажечь несколько центров силы.

Воздействие на зачаток канала требовалось незначительное, и с этим можно было справиться за несколько минут. Если бы не одно но. Стихия хаоса, совершенно неподконтрольная, с любопытством вмешивалась в любые мои действия, внося свои коррективы. В данном случае стороннее вмешательство могло всё усугубить, но и оставлять так, как есть, я не мог.

Тонкий, в десятки раз тоньше волоса, луч, наполненный стихией воды, целую вечность тянулся к атрофированному зачатку. Я уже забыл, когда в последний раз мне приходилось так напрягаться, сосредоточившись на, казалось бы, простейшем действии.

Хаос уже давно вышел из своей эйфории и, переполненный любопытством, внимательно следил за моим действием, не проявляя свойственных ему признаков нетерпения. Словно немой зритель, он дождался, когда я дотянусь до нужного мне места и волью в зачаток те крохи силы, что так долго и бережно пытался доставить.

Убедившись, что у меня получилось, я ещё раз проверил крепость ледяного панциря и только после позволил сознанию вынырнуть из медитации. Едва осознал себя, сидящего у опорного столба, почувствовал, как всё тело трясёт от перенапряжения.

С трудом поднявшись на негнущиеся ноги, потихоньку двинулся к выходу. Сквозь довольно приличную прореху в циновке внутрь пробивался солнечный луч, а значит, наступило светлое время суток. А мне как раз нужна хорошая разминка.

Очутившись под палящим солнцем, я осмотрелся. Никого. Жители посёлка не слонялись без дела – каждый был занят полезным для общины трудом. Благодаря трудолюбию они выживали в этих ужасных условиях. И моё здесь присутствие совершенно не вписывалось в их картину мира. Впрочем, раньше я работал на равных со всеми и лишь после пробуждения хаоса, как сказал староста, стал полноценным изгоем. Для настоящего хозяина тела такое положение было бы непоправимым ударом, а значит, стоило как-то соответствовать. Например, сходить в посёлок. Да, так и поступлю.

Приняв решение, приступил к разминке. Простейший комплекс упражнений, который проделывают перед тренировкой начинающие одарённые. Со стороны, если не знать, чем я занимаюсь, мои движения можно было принять за странный танец или кривляние. Впрочем, не удивлюсь, если у местных вообще нет такого понятия – танцевать.

Волной нахлынули воспоминания. Я, Айвен, главный церемониальный зал родового поместья…

– Эй, Фархат, чем ты занимаешься? – раздался за спиной голос Тира. Эх, знали бы они, как я их ждал! Опасался, что испугаются, не придут.

– А ты правда ночью убил трикса? – это уже Рахим. Уже сейчас было видно, кто из двух подростков станет охотником, а кто – простым селянином.

– Правда. Принесли то, о чём мы договаривались?

– Конечно. Иначе зачем нам сюда приходить, – чуть обиженно ответил Тир. В его руках был длинный шест, от вида которого я даже чуть растерялся. Метра два с половиной, идеально ровный, и даже на расстоянии чувствовалось, что он прочный.

– Откуда у вас это древко? – не смог я не задать вопрос.

– Ты что, забыл? Мы же все вместе ходили на сухое русло. У тебя тоже было, но короткое, в половину от этого. Даже копьё, помню, сделал, а потом на шипохвоста пошёл охотиться. Дальше не знаю, что с тобой случилось, но ты несколько дней не выходил на улицу. Мы думали – умрёшь.

– Фархат, ты это, давай быстрей, произноси клятву, и мы пошли. – Рахим положил на землю небольшой моток верёвки и глиняный горшок, скорее всего, с клеем. Хм, что ещё за клятва?