После этих вступительных пояснений и оговорок приступим к рассмотрению существа вопроса. Чем же характеризуются изделия, создаваемые чисто умственной деятельностью, если их рассматривать относительно самого агента действия, и аналогичные изделия, достигаемые воздействием на других лиц? Сперва рассмотрим этот вопрос с точки зрения широко распространенного мнения в кругу лиц, занимающихся проблемами такого рода. Так вот, такие изделия обычно называют произведениями и считают, что они состоят из составленных в единое целое различных отрывочных содержаний — впечатлительных, смысловых, мыслительных, а возможно, и каких-то еще других; что они не телесны; а также не идентичны с какой-либо системой психических актов какого-либо отдельного индивида, переживаемых в данный момент, что они, самое большое, даны тому или другому индивиду, стали ему как-то доступными в этих актах.
Следовательно, произведение чисто умственного характера — это какой-то так называемый «идеальный» объект, и его материалом является нечто, имеющее также «идеальное» содержание. Такой, примерно, оказалась бы обычная характеристика того, что удалось представить себе при напряжении памяти, или того, что было достигнуто, когда появилось, например, понятие иррациональной величины. Подобной была бы характеристика таких произведений, как соната, песня, научное суждение и т.п. При этом не следует забывать, что речь здесь идет не о каких-либо сочетаниях нотных знаков или букв в рукописи, ни вообще о каких-либо совокупностях, составленных из такого рода ощутимых составных частей.
Обо всем этом пойдет речь несколько позже. Теперь же нас интересует характеристика того, что формируется как бы в самом разуме кого-то. Следовательно, нас интересует характеристика только что возникшей в уме сонаты, только что внутренне услышанной песни, только что зародившегося в уме суждения и других такого рода произведений до того, пока что-либо из всего этого оказалось записанным, отраженным в форме знаков, доступных восприятию органами чувств.
Приведенная выше характеристика чисто умственных изделий, а также их материала содержит черты метафорических выражений. Трудно принять утверждение, будто научные суждения составляются из отдельных смыслов в том же понимании «составления» из чего-то, в котором изделия инженерной техники составляются из частей, например тротуар из бетонных плит. Нельзя согласиться с тем, что термин «иррациональная величина» является чьим-то изделием в том же самом понимании, в котором буханка хлеба является изделием пекаря. Всякое изделие — это какое-то тело, да и всякое исходное вещество, всякий материал — это также какое-то тело.
Однако было бы просто бессмыслицей утверждать, что смыслы, значения, понятия являются телами. Да, можно справедливо утверждать, что данное стихотворение является произведением (или даже изделием) данного поэта, причем уже тогда, когда поэт только мысленно сочинил его, до того, как он его высказал, обнародовал. Но все это возможно при условии, что такие выражения мы будем понимать в переносном, метафорическом смысле. Что же означают они в действительности после выяснения их истинного смысла и выражения его без всяких метафор?
По нашему мнению, изделием умственных действий, о которых идет здесь речь, всегда является человек, а если говорить в более общей форме — познающий субъект. Материалом является тот же самый познающий субъект, но в более ранней фазе, точно так же как лента является материалом банта. А познающие субъекты, по нашему мнению, являются познающими телами. Однако познающего субъекта мы обрабатываем по-разному, в зависимости от того, обрабатываем ли мы его как познающего или как тело, подчиненное законам тяготения. Налицо глубокая разница между обучением человека и усиленным его питанием, между работой над собой в педагогическом смысле и заботой о себе, например, в гигиеническом смысле. Обучая себя самого или кого-то, мы переделываем себя или кого-то из неумеющего или незнающего в умеющего или знающего, а откармливая кого-то, переделываем его из весящего меньше в весящего больше. Несмотря на такие различия в этом отношении, в обоих этих случаях мы без всякой метафоричности можем утверждать, что этот познающий субъект (либо научившийся тому-то, либо прибавивший в своем весе столько-то граммов) является нашим изделием и что по крайней мере некоторые его составные части (некоторые составные части нервной системы в первом случае или некоторые части его жировых тканей — во втором) являются материалом этого изделия или входят в состав такого материала (исключая прибавленные из внешней среды элементы, например во втором случае элементы питательных материалов).
Неужели же из высказанных нами положений следует, что в этих случаях понятия сонаты, песни, суждения являются в сущности обработанными в определенном отношении познающими субъектами, что, например, внутренне пропетая мелодия является самим композитором той же мелодии? Из наших предпосылок этого вовсе не следует. Мы не утверждаем также, что эта мелодия является частью композитора, хотя и считаем, что всякий раз, когда истиной является то, что Ян сочинил новую мелодию, истиной является также и то, что определенные участки нервной системы Яна подверглись некоторым своеобразным изменениям (охарактеризовать которые в терминах анатомии, химии или физики мы, однако, не в состоянии, по крайней мере до сих пор). Как же относятся произведения, подобные приведенным выше, к изделиям в форме познающих субъектов, измененных так или иначе в отношении познавания? Какой будет подлинный смысл (прямой, а не метафорический) правильных суждений, констатирующих возникновение произведений или же констатирующих, что они состоят из таких-то элементов материала?
Постараемся постепенно подойти к общему ответу на эти вопросы путем чередующихся в каком-то порядке более конкретных ответов. Вот композитор внутренне услышал новую мелодию. Внутренне пропевая ее, он обрабатывает себя, становится сам собственным изделием. Для того же, чтобы сообщить кому-то другому, каким он стал теперь изделием, ему удобнее всего передать путем подражания то, что он внутренне слышал, а следовательно, запеть. И в зависимости от того, как слышится, говорят, что возникла именно такая, а не иная мелодия, что такая, а не иная мелодия является произведением нашего музыканта. Обобщим этот пример: если кто-то благодаря чьему-то действию стал в отношении познавания таким-то и если для его описания в этом отношении достаточно передать кому-то, как он слышал, видел либо на самом деле, либо только внутренне, тогда говорится в переносном смысле, что возникло чисто умственное произведение и это произведение характеризуется как такое или другое, в зависимости от того, как он слышал, видел и т.п.
Перейдем к другому примеру. Вот математик доказал какую-то новую теорему. Он переделал себя из незнающего в этом отношении в знающего. Чтобы проинформировать об этом другое лицо, лучше всего уведомить то лицо при помощи выражения, начинающегося словом «что», о том, что тот математик подумал. Например, желая проинформировать о внутреннем озарении Архимеда, когда он (согласно легенде) бежал улицами Сиракуз, выкрикивая «Эврика!» («Нашел!»), лучше всего сказать следующее. Он подумал о том, что из законов распределения давлений следует, что тело, погруженное в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная им жидкость. При этом говорится, что, произнося это, мы указываем на чисто умственное произведение, которое Архимед создал своими чисто умственными усилиями, и что это произведение можно описать при помощи выражения, начинающегося словом «что» и т.д. В более общей форме: всякий раз, когда кто-то благодаря чьему-то действию стал в отношении познавания таким, что для его описания в этом отношении достаточно передать кому-то, что он тогда подумал и что он подумал именно так, тогда в переносном смысле говорится, что возникло чисто умственное произведение и характеризуется оно как нечто, что можно описать при помощи выражения, начинающегося словом «что».
