В числе признаков хорошего плана часто отмечают его единство, сочетая этот постулат с постулатом непрерывности. Что же может дать нам такое сочетание? Говоря языком логиков — последовательность. Единство — это последовательность, понимаемая как внутреннее соответствие, отсутствие противоречий. Непрерывность — это последовательность, понимаемая как целесообразное следование очередных действий, направленных на достижение поставленной цели и расположенных таким образом, что не только одно действие не препятствует другому, но также определенные предшествующие действия являются подготовительными для определенных последующих действий. Оба эти постулата последовательности действий, подобно тому, как и выполнимость плана, являющаяся обязательным условием, столь выразительно характеризуют любой план, что не требуют специального разъяснения. Не лишним будет все же обратить здесь внимание на то, что на практике встречаются непоследовательные планы, которые либо содержат противоречивые положения, либо лишены единства, либо предлагают нецелесообразную очередность действий и поэтому лишены непрерывности.
Оба эти порока в утрированном виде можно показать на таком фиктивном примере. Учреждение X получило 14.VI.1952 г. распоряжение о том, чтобы в течение трех дней с момента его поступления, но не позже… 10.VI.1952 г., представило учреждению Y отчет, который нужен для подготовки конференции, назначенной на 11.VI.1952 г.
Кроме перечисленного выше, от плана требуется также точность. Правильно ли такое требование? А вернее: в какой мере оно правильно? В данном случае вопрос уже не представляется таким безоговорочно ясным, как, например, при требовании выполнимости плана. Прежде всего точность подлежит градации, и сказать, что требуется просто точность, — это еще ничего не сказать. Пожалуй, задачу следовало бы сформулировать таким образом, чтобы рекомендовалось составлять планы, возможно более точные, а при оценке лучшим признается более точный план по сравнению с менее точным при прочих равных условиях. Однако так вопрос ставить нельзя, если под точностью понимать детальность разработки плана. Ведь только в ходе действия обнаруживаются не известные до этого обстоятельства, которые должен учитывать действующий субъект, приспосабливая к ним свои поступки. Он должен суметь справиться со своими задачами, не теряясь в той обстановке, в которой оказался и которую невозможно было предусмотреть в деталях заранее.
Если для данной фазы в полосе проектируемых действий план указывает однозначно предписанный шаг, в то время как этот шаг должен быть тем либо иным в зависимости от обстоятельств, которые могут обнаружиться только впоследствии, тогда детальность плана, а следовательно, и точность предписания являются его недостатком, а не достоинством. План становится недостаточно гибким, недостаточно пластичным. «Типовой проект как таковой, — наставляет нас инженер-архитектор Адам Котарбинский, — должен задерживаться на определенной, как мы сказали бы, незавершенной стадии архитектурной отработки, оставляя возможности доработки в конкретных условиях». Если дать медицинской сестре инструкцию: «Производите уколы точно по часам, каждый час», — это было бы весьма точным указанием. Но такая точность могла бы оказаться вредной для здоровья пациента, если дозировка уколов должна зависеть от состояния сил больного в данный момент, от температуры его тела, от давления, интенсивности пульса, короче говоря — от различных факторов, которые невозможно знать в момент получения инструктажа. И в то же время ясно, что план будет тем лучше, чем точнее определяется в нем запланированный ход действий (в пределах того, что известно в момент составления плана), например если он предусматривает использование определенного количества электроэнергии для освещения города в каком-либо месяце, потому что моменты восхода и заката солнца известны заранее с точностью до одной секунды.
Кроме того, точный план должен в определенных случаях предусматривать вероятные модификации действия на случай тех либо иных обстоятельств, если можно предвидеть их полный или хотя бы частичный перечень. Однако подчеркиваем: в определенных случаях. Ибо зачастую экономичность требует не загружать себя прогнозами самых разнообразных обстоятельств, а оставить задачу обдумывания соответствующего шага до того момента, когда станет известно, какое из этих обстоятельств наступит.
Пример первой ситуации: известно, что пассажирский поезд Познань — Варшава задерживается на станции Кутно всего лишь на две минуты в ожидании пассажирского поезда Торунь — Лодзь. Последний иногда опаздывает на несколько минут, и тогда пассажиры, едущие из Торуни в Варшаву через Кутно, теряют возможность немедленной пересадки. Поэтому было бы вполне разумно в плане поездки заблаговременно предусмотреть и такую деталь: что делать в том случае, если произойдет именно такое опоздание (ибо, когда это случится, на обдумывание данного вопроса останется мало времени): ожидать следующего поезда из Кутно в Варшаву или лучше не делать пересадки, ехать дальше до Лодзи и добраться до Варшавы более длинным путем. Но врач перед выездом на участок поступит как раз рационально, если не станет забивать себе голову размышлениями о том, что его там ждет. Ведь он растерялся бы в неподдающемся учету множестве вариантов. Что поделаешь: он вынужден будет обдумывать свои действия, когда в том возникнет потребность.
Итак, план должен быть гибким, пластичным, а под этим подразумеваются две взаимосвязанные вещи. Во-первых, план не должен жестко предписывать определенный шаг там, где этот шаг будет зависеть от неизвестных пока обстоятельств. Во-вторых, он не должен предписывать хода более ранних фаз полосы действий, так как это слишком сузило бы последующие возможности. Следовательно, план не должен предлагать даже в косвенном эффекте суживания или дальнейшего суживания полноты возможностей действий в более поздних фазах. Лучшим в этом отношении, при прочих равных условиях, будет маршрут, предусматривающий выход на линию железной дороги в том пункте, откуда отправляется несколько поездов в направлении населенного пункта — цели нашего путешествия, чем такой маршрут, который намечает выход на железнодорожную линию в пункте, с которого в нужном направлении отправляется только один поезд.
Наконец, проблема долгосрочности плана. Здесь в особенности должно почитаться аристотелево правило избирать нечто среднее между крайностями. С одной стороны, стоит стремиться охватить планом возможно более отдаленный период, так как разумный выбор более ранних действий зависит и от того, что произойдет позже; а то, что произойдет позже, окажется неопределенным, если не предусмотреть ход событий на этом отрезке времени. Однако, с другой стороны, чем более отдален период, на который составляется план, тем труднее становится разумное планирование поступков, поскольку в момент планирования количество неизвестных факторов, обусловливающих поведение, все возрастает. Таким образом, в каждом конкретном случае следует искать какой-то оптимальный период времени. Решая такого рода задачу, необходимо считаться с уже достигнутым к началу разработки плана состоянием предыдущего планирования собственных действий, а также с необходимостью и возможностью приспособления их к действиям других субъектов.
К сказанному выше об уже достигнутом уровне планирования собственных действий к моменту составления плана мы хотели бы добавить еще то, что общие директивы экономичности требуют в такой ситуации иного планирования, чем в другой, теоретически возможной, практически, пожалуй, исключенной. Под другой ситуацией мы подразумеваем такую, при которой планирование осуществлялось бы в момент отсутствия какого-либо плана реализации. Именно тот план, который мы уже имеем, а тем более тот план, в соответствии с которым мы уже действуем, находится в положительной позиции как уже существующий, в связи с чем следует делать то, что он предусматривает, если только не найдется достаточно веских оснований, чтобы отступить от этого плана.
