Никто не видел меня, и я легко могла развернуться и пойти другой дорогой. Никто никогда не узнал бы, и никто не посмотрел бы на меня косо за что-то, о чём они не знали.

Миллисент попробовала проскочить мимо них, и один из парней оттолкнул её обратно.

Я закрыла глаза.

Сколько раз я мысленно возвращалась к собственной травле? Она длилась годами, и пусть шкафчик был самым болезненным эпизодом, с насекомыми ползающими по мне, и тем, что я оказалась заперта в маленьком, тёмном месте, это не было самой худшей частью.

Той частью, что сломала меня, было наличие десятков наблюдателей, людей, которые знали, что произошло, и никто из них не пришёл на помощь.

Я настолько мало их волновала, что для них не имело значения, если бы я умерла.

Беспристрастно говоря, я знала, что большинство из них, вероятно, были слишком напуганы, чтобы что-то сделать; боялись, что они, в конечном итоге, окажутся мишенью для Эммы и Софии. И всё-таки, никто из них даже не отправился, чтобы шепнуть пару слов на ухо учителю.

Могла ли я на самом деле превратить себя в одного из этой толпы? Могла ли превратить себя именно в то, что ненавидела?

Нет.

Вздохнув, я полезла в карман за порошком тьмы, затем остановилась в нерешительности. Мне требовалось отправить сообщение, и атака со спины заставила бы меня выглядеть еще одной сумасшедшей девчонкой.

Я видела, как кто-то из первогодок Хаффлпаффа также наблюдал из-за другого угла. Можно было не сомневаться, что они быстро расскажут то, что видели, своим друзьям.

Выйдя из-за угла, я сказала:

— Оставьте её в покое.

Оба парня повернулись и уставились на меня.

— Ну надо же, это что, маленькая Мисс Психопатка? — сказал первый.

Он не выглядел особенно обеспокоенным.

— Бросаешь вызов нам в лицо при свете дня, — сказал второй. — Не очень умно.

Я зашагала к ним:

— Отпустите её, и я не сделаю вам больно.

— Угрожает, — сказал второй. — Словно мы слизеринские трусы.

— Я предупредила вас, — сказала я.

Я ушла в сторону, и там, где я только что была, пролетело оглушающее заклинание. На обоих парнях имелись насекомые, но мне очень хотелось устроить из них настоящий защитный экран.

— Флипендо! — закричала я, и один из них отлетел прочь.

Моя левая рука онемела, когда заклинание другого парня подрезало меня. Я проигнорировала онемение, и продолжала идти к нему.

— Думаешь, истории обо мне непомерно раздуты? — спросила я. — Преувеличены?

Я кинулась вперед, и схватила его палочку. Он крепко держал её, и, резко вывернув запястье, я сломала палочку. Я сунула свою палочку ему в лицо и сказала мягко:

— Диффиндо.

Волосы упали с его челки. Он скорчил рожу и бросился вперёд, и я ушла с его дороги. Он споткнулся и упал, и внезапно на его спине оказалась Миллисент начала бить его лицом об пол.

Второй парень вставал, но я быстро обездвижила его.

Как только оба были обездвижены, я подняла в воздух первого, при помощи его одежды, и передвинула ближе к верхушке лестницы.

— Бывало, мне везло с лестницами, — сказала я Миллисент. — Как ты думаешь, кто-нибудь узнает, что случилось, если я сброшу его здесь?

Я слышала исходящие от него приглушенные стоны. Хаффлпаффцы уже сбежали. Я не собиралась делать с ним ничего ужасного, но мне требовалось, чтобы он понял.

Заставив его вылететь за пределы лестницы, я перевернула тело так, чтобы теперь он смотрел вниз.

— Надеюсь, ты потратился на качественную мантию, — сказала я. — Если она порвётся, тебе хана.

— Или же ты с этого дня не трогаешь тех, кто младше тебя, — продолжала я. — Большинство из них ещё не Пожиратели Смерти, но выглядит всё так, словно ты хочешь, чтобы они ими стали.

Приглушенные крики исходили от обоих парней; второй смотрел на то, что происходит, широко раскрытыми глазами, не обращая внимания на избивающую его Миллисент. Она старалась как следует.

Я позволила ему упасть немного, и услышала приглушенный крик.

Также присутствовал и негромкий рвущийся звук. Я развернула его так, чтобы он снова оказался на земле.

— Можете попробовать отомстить мне, — сказала я. — Но я могу достать вас даже в ваших комнатах.

Позволив парню упасть на пол, я подалась вперед и прошептала:

— Я даже знаю пароль к вашей гостиной… «Мангуст».

Парень пробормотал что-то в адрес Невилла.

— О, Невилл не говорил мне. Я знаю, как пройти в гостиные Хаффлпаффа и Рейвенкло. Никто не в безопасности, и если вдруг так случится, что вы сумеете застигнуть меня врасплох… что же, сейчас я даже не сержусь на вас. Не думаю, что вам понравится, если я рассержусь. Последним, кто меня разозлил, был мистер Эйвери, и где он сейчас?

Я встала и пнула парня в лицо. Я, возможно, расшатала несколько зубов и сломала ему нос, но не нанесла никакого непоправимого ущерба.

— Пойдем, Милли, — сказала я. — Они того не стоят.

Хотя я и сохраняла на лице нейтральное выражение, мысленно я морщилась. Это вызовет проблемы с гриффиндорцами; надеюсь, я смогу объяснить всё близнецам Уизли так, чтобы они поняли.

Последнее, что мне требовалось, это чтобы против меня ополчились уже два Дома.

Я застыла, когда Милли схватила мою левую руку. Она смотрела на меня со странным выражением лица.

Её глаза сияли.

Глава 21. Пороховая бочка

— Это переходит всякие границы, — сказала МакГонагалл.

Я сидела в кабинете Директора, лицом к лицу с Дамблдором, Снейпом и МакГонагалл. Милли была рядом со мной, как и двое её мучителей. Они не сводили с меня взгляда.

— Я защищала свою соседку по комнате, — сказала я. — Что ещё вы хотите от меня услышать?

— Эти юноши отрицают, что совершили нечто предосудительное; они говорят, что вы просто атаковали их, ни с того, ни с сего.

— И зачем бы мне это потребовалось? — спросила я. — Я здесь две недели и не нападала ни на одного гриффиндорца. Зато добилась улучшения школьных метел, что поможет уберечь некоторых из них от опасности.

— Между слизеринцами и гриффиндорцами случались… инциденты, — сказала она.

— И с каких это пор меня начала волновать политика Дома?

Я обнаружила, что начинаю раздражаться, несмотря на все усилия. Это во многом напоминало один из моих визитов в кабинет Блекуэлл, где ничто из того, что я говорила, ни на что не влияло, если сказанное не укладывалось в официальную позицию администрации.

— Даже если то, что вы говорите — правда, вам следовало позвать учителя, — сказала МакГонагалл. — А не подвешивать ученика на такой высоте, падение с которой практически наверняка убило бы его, и не ломать его палочку.

— Она пнула меня в лицо и сломала зуб, — сказал один из парней.

— И что произошло бы, отправься я за учителем? — спросила я. — Они бы солгали и сказали, что ничего не делали; насколько я могу судить, именно они бы в этом случае подвешивали её за пределами лестницы, и они заявили бы, что Миллисент лжёт, потому что, конечно, слизеринцы всегда лгут.

— Вам не следовало прибегать к физическому насилию, — настаивала МакГонагалл. — Мы проявляли снисхождение с учетом вашей… ситуации, но всему есть предел.

— Потому что гриффиндорцы всегда чистенькие и хорошие, и слизеринцы — всегда зло? — спросила я.

Принимая во внимание, что двое моих судей были гриффиндорцами, сомневаюсь, что это являлось хорошим аргументом в споре, но я обнаружила, что раздражена всей этой несправедливостью.

— Потому что ученик мог погибнуть, — ответила МакГонаггал. — И это не первый раз.

Правда. Рано или поздно я натолкнусь на ученика, чья мантия не выдержит; произойдет настоящее убийство, и всё будет кончено.

— Нет доказательств, что я причастна к тому инциденту, — быстро сказала я.

— Но множество доказательств вашего возможного участия, — ответила она. — Эти юноши обвинили мистера Лонгботтома в том, что он выдал вам пароль от гостиной Гриффиндора. Это правда?