— Так вы не будете ничего делать? — спросил глупо выглядящий парень.

Я видела, как несколько человек вокруг него поморщились после вопроса. Очевидно, они быстрее ухватывали суть, чем он.

— Не люблю посещать похороны, — сказал Снейп. — На ваши я не приду.

Секунду спустя он ушёл, и бормотание в комнате стало громче. Я слышала, как несколько человек орали на других.

— Она сказала мне, что однажды ночью я проснусь и обнаружу её стоящей у моей кровати, — услышала я слова Драко. — А на лестнице мальчиков защитных чар нет.

Я встала с кровати и начала готовиться к новому дню, слушая последовавшие обсуждения и споры. Я начала понимать, кто к какому лагерю относится; не все слизеринцы были громогласными сторонниками чистоты крови, хотя некоторые, несомненно, являлись таковыми.

Те, кто вёл себя тихо, те, кому было неловко, когда другие начинали выкрикивать расистскую хрень; это были люди, до которых я, возможно, смогу достучаться, хотя большинство из них, скорее всего, никогда не наберутся достаточно храбрости, чтобы открыто меня поддержать.

И всё же, Снейп сделал то, что обещал, и по крайней мере попытался удержать их от нападений на меня. Если найдутся люди, слишком глупые, чтобы не последовать его инструкциям, мне придется сделать всё, что в моих силах, чтобы просветить их.

Глава 15. Занятия

Из-за того, что Староста девочек поздно выдала мне расписание уроков, я оказалась одной из последних, проскользнувших в класс трансфигурации. Я увидела пустое место на первом ряду и заметила Гермиону Грейнджер, с энтузиазмом машущую мне, приглашая сесть рядом с ней.

Было ещё одно место в конце класса; я бы чувствовала себя более уверенно, сидя спиной к стене, но мне не хотелось, чтобы все думали, что я чего-то опасаюсь или боюсь.

Я скользнула на место рядом с Гермионой.

На учительском столе сидела кошка; я слышала, что МакГонагалл могла превращаться в кошку, и у той, казалось, даже имелись отметки вокруг глаз, словно очки.

— Как прошла ночь? — спросила Гермиона. — Я слышала кое-какие тревожные слухи.

— В порядке, — ответила я. — Некоторые другие — нет. Надеюсь, они усвоят урок. Наш профессор превратилась в кошку?

— Что? — переспросила она.

— Эта кошка — явно профессор, — ответила я.

Гермиона вытаращилась на профессора, которая выбрала этот момент, чтобы спрыгнуть со стола и стать человеком. Это была наибыстрейшая и самая гладкая трансформация, какую я когда-либо видела. А в своем родном мире я повидала множество Оборотней.

У всего класса отвисли челюсти.

— Трансфигурация — один из самых опасных видов магии, которые вы будете изучать здесь, в Хогвартсе, — сказала МакГонагалл. — Поэтому я попрошу любого, кто решит баловаться, покинуть класс и не возвращаться.

Это как? Придется ли ученику выполнять задания в свое свободное время, или у него просто окажется целая невыученная ветвь магии, к тому времени, когда он станет взрослым. Прочтенное мной ранее указывало на то, что трансфигурация одна из основополагающих вещей, требующихся для того, чтобы быть волшебником.

Предположительно, практически всё, выученное в первые годы, будет полезно; всё это немного походило на обычную школу; основы, выученные в начальной школе, использовались всеми, тогда как классы в старшей школе — уж как повезет. Я знала людей, не использовавших алгебру в течение двадцати лет, и знала тех, кто пользовался ей все время.

МакГонагалл повернулась и взмахом палочки превратила свой стол в свинью. Та хрюкнула и уставилась на нас, и я ощутила, как мой мозг лихорадочно заработал. Наделила ли она на самом деле неживой объект некоей формой сознания, пускай и на низком уровне?

Можно ли было съесть свинью, или та превратится обратно, создав занозы в желудке, которые окажутся смертельными… или даже занозы в потоке крови?

Будет ли это совершенной формой убийства?

Я понимала, что нельзя задавать ни один из этих вопросов. Пусть я с удовольствием подкалывала Снейпа, я не могла позволить себе испортить отношения с МакГонагалл или остальными учителями.

— Трансфигурация — ветвь магии, которая сосредоточена на изменении формы или вида объекта, вплоть до его наимельчайших основополагающих частей, — начала говорить МакГонагалл, как только превратила стол обратно. — Достаньте перья и бумаги, и начинайте записывать.

Я поморщилась. В прошлом я пыталась писать пером, и постоянно сажала кляксы на бумагу. Нужно было макать перо в чернила после каждых трех-шести слов, и неэффективность всего этого процесса вызывала во мне отторжение.

Я посмотрела на Гермиону, которая, казалось, уже каким-то образом освоила данный трюк, и попыталась повторять ее движения. Я обнаружила, что держала перо слишком прямо, из-за чего мои буковки оказывались слишком толстыми, чтобы складываться в разборчивые слова. Она держала свое перо под углом в сорок пять градусов. Как, черт побери, она уже научилась писать при помощи этих штук?

— Трансфигурация — очень тяжелое занятие, — продолжала МакГонагалл. — И она требует намного более сосредоточенного разума, чем некоторые из других ветвей магии. Небрежность закончится провалом. Очень важно совершать твердые и решительные движения палочкой; если вы с этим не справитесь, то все закончится провалом.

— Существуют факторы, которые необходимо учитывать при трансфигурации. Первое — вес; объекты меньшего размера легче трансфигурировать, чем большего. Чем больше объект, тем сложнее становится задача, пока не доходит до того, что некоторые объекты просто слишком велики, чтобы их трансфигурировать.

Мне хотелось спросить, каков тут верхний предел, но я сообразила, что смогу найти ответ где-нибудь в библиотеке.

— Сила палочки также является фактором, — продолжала МакГонагалл. — Некоторые палочки лучше подходят для подобной работы, чем другие. Это не означает, что у кого-то из вас ненадлежащие палочки; палочки — это просто инструмент, и некоторые инструменты лучше подходят для каких-то задач, чем другие.

— Концентрация — третий фактор. Позволите своей концентрации упасть, упустите мысленное изображение того, что собираетесь достичь, и трансфигурация или провалится, или окажется незавершённой. По этой причине тем, кто лучше способен представлять вещи, которые они могут создать, будет легче справиться с работой.

— Агрессивность — фактор в трансфигурациях живых организмов, — продолжала она. — Крайне злобное существо намного труднее принудить к смене формы, а также создать.

— Пятый фактор более сложен, — сказала она. — И требует некоторого мастерства в математике для понимания.

Я бросила взгляды на людей вокруг. Они все казались поглощенными уроком, даже Малфой. В этом был смысл. Ученикам Рейвенкло нравилось выглядеть умными, по крайней мере, согласно словам Шляпы, и слизеринцам нравилось представлять себя как хитрых.

Я, правда, поймала некоторых из них, поглядывающих на меня время от времени, только затем, чтобы поспешно опустить взор, когда они замечали мой ответный взгляд.

Первую половину урока МакГонагалл излагала теорию трансфигурации. Я нашла её потрясающей. Я могла видеть всевозможные возможности трансфигурации, даже с учётом изложенных ограничений.

Тот факт, что еду нельзя было создать из ничего, не являлся сюрпризом. А вот факт, что её можно успешно скопировать, являлся. В чём была разница? Если у меня есть один гамбургер, и я сотворила второй, разве этот второй не появился из ничего?

Деньги невозможно было трансфигурировать, но, хотя МакГонагалл вела себя так, словно это был закон природы, для меня всё это не имело большого смысла. Что имело больше смысла, так это то, что волшебные деньги были зачарованы, чтобы их нельзя было размножать. Следовало попробовать и посмотреть, нельзя ли скопировать магловские деньги, не то чтобы у меня было хоть малейшее намерение стать фальшивомонетчицей. Даже если копирование было возможно, оно, вне всяких сомнений, нарушало закон, так же, как и ставило под угрозу весь Статут Секретности, на который полагался волшебный мир.