― И сколько раз авроры или Тейлор останавливали их, просто не рассказав нам? — спросил Гарри. — Лежал в кровати ночью и размышлял об этом.

Гарри, с момента возвращения в школу, снились ночные кошмары. Рон подозревал, что это из-за поезда, и укрепился в подозрениях, когда услышал кое-что из того, что Гарри бормотал во сне. Он уважал личное пространство друга. Возможно, Рон ошибался.

― Захочешь поговорить об этом — можешь рассказать мне, — сказал Рон. — Не обязательно идти к Эберт только из-за того, что она была там, и всего прочего.

― О, я не пойду к ней, — ответил Гарри. Рассмеялся горько. — Ты знаешь, каково это — жить, соответствуя её ожиданиям?

― Я был в группе в прошлом году, — тихо ответил Рон. — На её фоне моя мамочка выглядела милейшей и добрейшей леди всех времён.

― Твоя мамочка и есть милейшая леди всех времён, — возразил Гарри.

― Это она мила с тобой, — кисло отозвался Рон. — Но наедине с нами она только рявкает, отдавая приказы и указания, что нам делать. Ты считаешь её хорошей только из-за того, что кто угодно будет выглядеть хорошим в сравнении с твоей тётей Петунией.

― Петуния хорошая, в сравнении с моей тётей Мардж, — произнёс Гарри. — Мне кажется, что Тёмный Лорд, пожалуй, более милый, чем тётка Мардж. Что до Тейлор — никто из нас не хочет выглядеть слабаком перед ней. Я, Гермиона, Невилл... никто, — продолжил Гарри. — Так что прибегаем к истинно английской выдержке и притворяемся, что мы круты, как и она.

― Мы же дети, приятель, — сказал Рон. — А она — огриха-людоедка какая-то. Зачем ты хочешь быть похожим на неё?

― Потому что она всегда выживает, — ответил Гарри. — И неважно, что происходит. Я хочу научиться и тоже так уметь.

― Кто угодно расстроился бы, выпади ему то же, что и тебе. Но это не значит, что ты не можешь поговорить с людьми о случившемся. Я не собираюсь осуждать тебя, даже если тебе захочется разнюниться и начать плакать.

Гарри уставился на него с подозрением.

― Звучит малость осуждающе.

Рон пожал плечами.

― Я ,может, немного посмеялся бы над тобой, если бы ты начал выпендриваться, но не всерьёз.

― Конечно, так гораздо лучше, — съязвил Гарри.

― Эй, по крайней мере я не какой-то там демон в костюме маленькой девочки, который заставляет тебя планировать способы убийства людей.

― Важные в жизни уроки, — ответил Гарри. — Знание того, как убивать людей, автоматически не означает, что ты этим и займёшься. Но ты сможешь, если будет необходимо.

― Может, стукнуть тебя по башке этим камнем? — спросил Рон. — Я что, от этого стану лучше?

― Если бы я был Пожирателем Смерти под обороткой, тогда да, — сказал Гарри. — Знание того, как использовать окружающую тебя среду, помогает выжить.

― Это ты от неё такого нахватался, — кисло произнес Рон.

― Возможно, — ответил Гарри. — Но совет хорош. Я не во всем с ней согласен — мне кажется, она чересчур быстро переходит к травмированию людей, и я считаю, что она получает удовольствия в процессе больше, чем хотелось бы. Но я верю, что намерения у неё хорошие и что Эберт хочет защитить меня и всех в школе. Если бы не хотела, то не рванула бы навстречу трём дементорам и не рисковала бы своей душой.

― Я просто беспокоюсь, что она втянет тебя в такие сражения, к которым ты ещё не готов, — сказал Рон.

― Именно поэтому бег — первейший из навыков, — ответил Гарри. — И, кажется, мы уже достаточно отдохнули. Давай продолжим.

Рон застонал, но последовал за Гарри, когда они снова побежали вокруг замка.

В отдалении виднелись дементоры, окружающие замок, словно дьявольская туча.

Глава 72. Тёмный

― Не получается, — разочарованно проговорила я.

Я была не единственной — мы неделями работали над заклинанием, и треть класса до сих пор не могла призвать даже серебристый туман, не говоря уже о телесном патронусе.

Полтора года быть лучшей в классе и никак не продвинуться в освоении этого жизненно важного заклинания — я чувствовала себя униженной. Как мне своих людей защищать, если не смогу отогнать прочь дементоров? В прошлый раз они почти меня сцапали.

― Нужны эмоции, мисс Эберт, — повторил Флитвик. — Чистое, счастливое воспоминание.

― А что делать, если таких вообще нет? — спросила я.

Я пыталась вспоминать маму, но всё было омрачено её смертью. Воспоминания об отце были испорчены его неизбежным соскальзыванием в депрессию. Отношения с Неформалами всегда были непростыми, а время, проведенное в Стражах, было не особенно счастливым.

Жизнь здесь тоже была не радостной.

Счастливые воспоминания у меня были, но скоротечные, и ни одно из них не было чистым.

― Не все могут исполнить это заклинание, — мягко сказал Флитвик. — Поэтому я не буду ставить за него оценки.

По крайней мере он не пытался меня убеждать, что у всех есть хорошие воспоминания. А ещё не стал смотреть на меня с жалостью, за что я была ему благодарна.

Не выходил патронус, как правило, у учеников с серьезными проблемами в жизни. Как бы то ни было, бóльшая часть класса не могла выдать ничего кроме серебристого тумана, и я сомневалась, что он продержится долго под натиском страха в присутствии дементоров.

В конце концов, между исполнением заклинания в классе и в «поле» лежала огромная пропасть.

— Хотел привести боггарта как заменителя дементора, — с сожалением изрёк Флитвик. — Но, как вы знаете, возникли... проблемы.

Боггарты Хогвартса, по крайней мере те, что копировали меня, были куда хитрее обычных, или так оно казалось. Хуже того, когда Флитвик попробовал притащить парочку в класс, вместо превращения в дементоров один превратился в меня, а другой — в Амбридж.

Для большинства заклинаний, выученных в Хогвартсе, требовалось лишь правильно произнести слова и правильно выполнить движения палочкой. Чувства никогда не были моей сильной стороной — даже до того, как я научилась вытеснять в насекомых свои настоящие эмоции, у меня неплохо получалось их подавлять.

Сейчас же... требовалось очень сильно раскрыться. Дискомфорт.

У Гермионы получилось на второй неделе, и непрекращающиеся взгляды с её стороны, исполненные жалости, начинали действовать мне на нервы.

Даже Гарри справлялся лучше меня. Лишь несколько дней назад он сумел добиться мягкого белого тумана. Принимая во внимание то немногое, что я слышала о его прошлом, это было ошеломительное достижение.

Малфой, как и я, оказался одним из тех, кто не мог создать патронуса. Это, кажется, бесконечно его раздражало, учитывая, что Рон Уизли демонстрировал некоторый прогресс и любил этим похвастаться.

— Изумительно, что второкурсники так хорошо справляются, — сказал Флитвик. — Я всегда считал, что патронуса могут освоить только пятые или шестые курсы, но счастлив увидеть, что ошибался.

Я глянула на Малфоя, и он нахмурился.

Если мы с Гермионой, как правило, попеременно занимали в классе то первое, то второе места по успеваемости, то Драко и Гарри менялись третьим и четвертым местами.

В прошлом году Гарри и близко так не старался, но с момента нападения Пожирателей Смерти на поезд он трудился с такой энергией, какая обычно ассоциировалась у меня только с Гермионой.

— Сохранять эмоции под ментальным давлением дементоров будет значительно труднее, — сказал Флитвик. — Так что я призываю вас всех продолжить работать над заклинанием ещё энергичнее. В обычной жизни это было бы лишь вопросом академического интереса. В конце концов, большинство волшебников за всю свою жизнь никогда не встречали дементоров. Но с учётом нынешней ситуации...

Он покачал головой.

— Я хотел бы остановиться и на других применениях заклинания патронуса, — сказал он. Посмотрел на меня. — Сосредоточиться на применении в качестве посланника, не на творческих способах использования заклинания для убийства людей.

Я пожала плечами.

Почему все считали, что я одержима убийствами? Не то чтобы я проводила каждую минуту, размышляя над тем, как бы поубивать Пожирателей Смерти.