Потребовалось много времени, чтобы избавить её от привычки хвастаться своими интеллектуальными способностями. Я долбила её за это каждый раз, когда слышала хвастовство, но до сих пор случались моменты, когда она снова возвращалась к этому занятию.

Хвастовство Драко тоже уменьшилось, но не так быстро. Отчасти из-за того, что я меньше контактировала с ним, и отчасти из-за того, что он был менее мотивирован, чем Гермиона. Тем не менее, благодаря нескольким состоявшимся у нас разговорам, он сильно продвинулся вперёд, и я ожидала, что он продолжит становиться лучше.

Дамблдор устроил всё так, что сундук Драко был отправлен ему обратно с анонимным благодарственным письмом. Последнее, что ему требовалось, так это письменное доказательство того, что он выступил на моей стороне против Пожирателей Смерти.

Существовала еще вероятность того, что он пожалуется отцу, но его отец, вне всяких сомнений, был достаточно умён, чтобы его компаньоны не узнали о случившемся. Надеюсь, Драко оказался достаточно умён, чтобы вообще ничего не говорить.

Скорее всего, отец проинструктировал его о ценности молчания.

Я слушала Гермиону, трещавшую без умолку об учебном годе. Я заметила, что она избегала любой темы, которая включала в себя опасность. Она не упомянула того, что я убила парня на дуэли, или о смертях Пожирателей Смерти на каникулах.

Как Министерство объяснило атаку на поезд? Что им сказала Гермиона?

Когда, сорок пять минут спустя, наконец, наступила тишина, я все-таки спросила:

— Куда мы всё-таки направляемся?

— Ла Лонд-ле-Мор, — ответил мистер Грейнджер. — Это прибрежный курорт в юго-восточной Франции, на французской Ривьере. Ты когда-нибудь плавала под водой с аквалангом?

— Нет, — призналась я.

— Ну, там есть подводное плавание с трубкой и виндсёрфинг, пляжи и сад с тропическими птицами. Мы посетим некоторые виноградники.

— Тейлор не будет пить, — вмешался Люпин. — У меня предчувствие, что никому из нас результат не понравится.

— Она американка, — торопливо сказала Гермиона. — И они немного более щепетильны в отношении алкоголя.

Волновался ли Люпин, что я могу пырнуть кого-нибудь ножом, если напьюсь?

Он не знал, что в пьяном виде меткость моя стремится к нулю — одна из причин, почему я редко выпивала, когда жила в своём прошлом теле. Тот факт, что я была несовершеннолетней, вообще не играл роли. Тем не менее, я показала ему язык. Он ухмыльнулся в ответ, и улыбка на мгновение заставила его выглядеть не таким болезненным.

Может, из этого и выйдет что-то хорошее.

После короткого обдумывания, я сказала:

— Но у меня нет купальника!

— Мы купим их, когда доберёмся туда, — ответил мистер Грейнджер. — В любом случае, Гермиона за прошлый год очень выросла, так что сомневаюсь, что её старый купальник будет ей по размеру.

Я была меньше Гермионы, и подозревала, что никогда не стану высокой. Я не видела никого из родителей Милли Скривенер стоя, но всё равно они не выглядели особенно высокими.

На мгновение мне стало интересно, как Люпин будет оплачивать покупки. Из того, что я знала, за головы убитых мной Пожирателей Смерти была объявлена награда, или, возможно, Дамблдор платил из собственного кармана.

В любом случае, у меня имелись кое-какие идеи насчет того, как Люпин смог бы использовать магию, чтобы подзаработать в магловском мире, и я поделюсь с ним, когда мы останемся наедине.

Теперь моим единственным беспокойством оставалось то, как я буду прятать палочку на пляже. Можно ли уменьшить палочку?

Не мою, конечно, но одну из тех, что я украла?

Тем не менее, в кои-то веки расслабиться на песке, не беспокоясь о том, что наступит конец света… Хорошо!

Глава 62. Коробка

Я натянула на себя прежнюю личность словно пальто, переставшее сидеть по фигуре. В первый год в Хогвартсе требовалось всегда быть начеку, держать дистанцию между собой и всеми остальными. Я создала себе образ опасного и умелого человека. Я и в самом деле такой была, но только этим всё не ограничивалось.

Поначалу я тревожилась насчёт возможных нападений, но их так и не случилось, лето шло, сковывавшее меня напряжение понемногу отпускало. Я никогда не расслаблялась полностью. Мысль о том, что Пожиратели могут выжидать середину лета, чтобы напасть, посещала меня неоднократно.

И всё же ничего не случилось.

Просто лежать на пляже и наслаждаться моментом было потрясающе, иногда я развлекалась, организуя под водой, там, где их никто не видел, сражения между крабами.

Если бы я осталась в своём мире, то никогда не получила бы подобных впечатлений. Там я неотрывно работала бы, исправляя ущерб, причинённый Сыном моей Земле; если, конечно, все населявшие её люди просто не разбежались бы. Даже не случись нападения Сына, всё моё время отнимала бы работа на Протекторат. Даже если мне разрешили бы отправиться в колледж, летнее время было бы заполнено работой. Несколько месяцев просто расслабляться и отдыхать у меня не получилось бы никогда.

Если не вспоминать о том, что я, наверное, никогда не увижу снова никого, кто был мне дорог в прежней жизни, то я сочла бы происходящее раем. Впервые за долгие годы я смогла расслабиться и просто побыть ребёнком.

Я проводила дни с Грейнджерами, а ночи — в тренировочных боях с Люпином. Он был намного лучше, чем ученики, с которыми я сражалась, и проигрышей с моей стороны было больше, чем побед. Я не мухлевала, потому что здесь, в тиши, я могла позволить себе проиграть. Мне не надо было поддерживать репутацию, и провал не заканчивался тем, что я оказывалась в ещё большей опасности.

Я наконец-то могла немного расслабиться и на самом деле побыть собой.

Я свободно смеялась и играла, и была ребёнком, побыть которым у меня не было шанса ещё тогда, когда я в первый раз проходила всё это. Мне должно было быть скучно — большинство подростков обнаруживают, что проводить время с детьми утомительно. Но Гермиона не была обычным ребёнком, а Грейнджеры оказались по-настоящему интересными людьми.

Они водили нас в действительно интересные музеи и показывали места, которых я никогда ранее не видела.

На пляжах во Франции девушки ходили с обнаженной грудью, и это шокировало, хотя Гермиона, вроде бы, не обращала на это внимания, так что я предположила, что она уже встречала такие порядки. К счастью, хождение топлесс не было обязательно, чему я была несказанно рада.

У Гермионы даже прекратились кошмары по ночам. Несомненно, нападение Пожирателей Смерти повлияло на неё сильнее, чем я думала, потому что первую пару недель я слышала, как она стонет во сне. Со временем ночные кошмары стали не такими частыми, а к концу месяца исчезли.

* * *

— По крайней мере на нас не напали на платформе, — прошептала я Гермионе.

Она сидела в купе в середине поезда, вместе с Невиллом, и Милли, и Гарри. Трейси не появилась.

— Министерство ужесточило меры безопасности в этом году, — ответила Гермиона. — Неудивительно.

Авроры в первом и последнем вагонах, и ещё два, едущие на крыше, явно пребывали настороже. Мне стало любопытно, не принимали ли они перцового зелья или стимуляторов иного рода.

— Пожиратели Смерти вели себя тихо всё лето, — отозвалась я. — Вероятно, перегруппировывали силы и перестраивали планы.

На месте Волдеморта я так бы и поступила. Потери, которые он уже понёс, были невосполнимы, принимая во внимание малую численность волшебников. Я бы, вероятно, начала использовать заимперенных простофиль и, возможно, наняла бы иностранных наемников.

Я полагала, что он провёл всё лето, занимаясь чисткой рядов. Я бы заимперила столько людей, сколько смогла, чтобы понять, кто предатель. Он не тот человек, который поверит, что одиннадцатилетний ребенок перебил столько Пожирателей Смерти, так что его первым естественным предположением будет то, что кто-то мне помогал.

Он предположил бы, что предатели выдали информацию об атаке на поезд и что кто-то помог мне перебить его людей. То, что люди Грюма были более заинтересованы в поимке, нежели в убийствах, давало основания предполагать, что мне или помогала третья сторона, или кто-то в его собственных рядах, избавлявшийся от конкурентов. В свою очередь, подковёрная борьба могла означать, что кто-то в рядах Пожирателей Смерти готовит переворот, и подобное должно было стать для Волдеморта настоящим ночным кошмаром.