Организация российского пограничного контроля была похожа, но не полностью повторяла китайскую модель. Территориальная экспансия России на восток требовала создания органов, которые одновременно бы и обеспечивали усиление границы, и способствовали присутствию гражданского населения, необходимого для экономического развития недавно присоединенных территорий. Привлечение казацких войск позволяло достигнуть обеих этих целей. Основные обязанности казаков включали защиту фронтира, содержание караульных постов, поимку беглецов, обеспечение безопасности российской экономической деятельности, а также контроль коренного населения. Особенно на протяжении XVIII века, когда казаки в основном не были этнически русскими, это также означало столкновения между казаками-бурятами и неслужилыми бурятами[68].

После подписания договора в 1728 году на забайкальском фронтире был установлен тридцать один караульный пост, каждый из которых был обращен к монгольским и маньчжурским постам (калуням) на другой стороне границы[69]. Каждый караульный пост должен был насчитывать от пяти до десяти юрт и был укомплектован представителями коренных народов – хори-бурятами на западных участках фронтира и эвенками (тунгусами) – на востоке. Задача приграничного патрулирования была возложена на двух только что назначенных инспекторов: один для восточного участка, другой – для участка западнее Кяхты. Каждое лето оба инспектора должны были объезжать свои участки для поддержания демаркационных знаков в надлежащем состоянии, проверки работы местных караулов и поимки беглецов[70].

Впоследствии были открыты дополнительные караулы, и к началу XIX века общее их число достигло семидесяти пяти, таким образом, расстояние между ними уменьшилось и составило примерно пятьдесят километров. Помимо пограничных постов были воздвигнуты укрепления – сначала вдоль западного участка и затем, между 1764 и 1773 годами, и вдоль восточного участка. Застава Новоцурухайтуй, расположенная на грунтовой дороге между Нерчинском и Цицикаром, например, была создана для защиты среднего течения Аргуни. Однако в условиях открытой степи такие укрепления с легкостью могли быть обойдены[71].

Пополняясь за счет местного набора среди коренных племен и привлечения сил из западного Забайкалья и других районов, казачьи полки росли медленно. Только начиная с 1770-х годов русские казаки начали переводиться из укрепленных застав на караульные посты вдоль фронтира, постепенно заменяя автохтонные отряды[72]. Значительно позже, уже в последние годы цинского правления, на китайской стороне правительство заменило патрули из коренных жителей на хань-китайские войска. Доля казацкого населения, участвовавшего в непосредственном патрулировании фронтира, оставалась низкой. Только 446 русских и 499 тунгусских казаков в 1842 году служили на цурухайтуйском пограничном участке протяженностью в две тысячи километров. Казаки на этом участке были прикреплены к трем заставам и распределены между тридцатью четырьмя постоянными и тринадцатью временными караульными постами. В среднем население постоянных караульных постов насчитывало 285 человек. Непосредственно на посту в каждом из них находилось от восьми до тринадцати русских казаков и от десяти до четырнадцати тунгусских казаков[73].

Устав «Об управлении инородцев» 1822 года впервые в истории ввел верховенство закона в Сибири. Он кардинально изменил всю административную систему и закрепил за коренным населением подчиненный политический статус с ограниченным самоуправлением, в основе которого лежала родовая и территориальная принадлежность. Устав также изменил структуру управления казаков Забайкалья. Теперь, когда китайский сосед казался более предсказуемым, она приобрела скорее гражданский, а не военный характер[74].

Обязанности и компенсации за службу казаков и китайских караульных были немного похожи. Русские рекруты, служившие 25 лет, получали шесть рублей в год, оружие и обеспечивались едой, однако экономика самообеспечения была основой их выживания. Государство способствовало самоснабжению, выделяя землю под казачьи станицы и селения. Таким образом, казаки в то время выполняли две государственные задачи: обеспечивали защиту фронтира и содержание дорог, а также занимались сельским хозяйством для пропитания. Неплодородная земля не позволяла казакам выращивать урожай на Забайкальском участке – здесь они промышляли засолкой рыбы или скотоводством.

Государственное обеспечение казаков из коренных народов было меньшим по сравнению с поддержкой, оказываемой этнически русским казакам, – они не обеспечивались продовольствием. Главным стимулом службы для всех автохтонных казаков было освобождение от выплаты ясака и получение земли, пригодной для сельского хозяйства и выпаса скота. Буряты, не состоявшие в казацких войсках, были вытеснены с этих зачастую плодородных земель, что вызывало их недовольство. Буряты-казаки были значительно богаче неслужилых бурят и относились к ним снисходительно. Казаки хори-буряты по сравнению с тунгусами находились в экономически более благоприятном положении. Буряты промышляли степным кочевым скотоводством на юге, тогда как эвенки полагались на охоту в лесах дальше на севере, а это было менее надежным источником пропитания[75].

Относительно мирное сосуществование, способствовавшее экономическому развитию имперского фронтира, завершилось в середине XIX века. Если эпоха Высокого Цина, продолжившаяся с середины XVII до конца XVIII века, ознаменовалась территориальной экспансией и политическими завоеваниями, сейчас маньчжуры столкнулись с серьезной внешней агрессией и внутренними противоречиями, которые включали финансовые трудности, разногласия между различными группами населения и вооруженные восстания. Российская империя в свою очередь, оправляясь от поражения в Крымской войне, продвинулась дальше в Центральную Азию и на Дальний Восток, создав тем самым необъятный фронтир с цинской империей, растянувшийся от Памира до Тихого океана.

В ходе российской экспансии на восток в 1847 году на должность генерал-губернатора Восточной Сибири был назначен Николай Николаевич Муравьев, который воспользовался столкновением маньчжуров с британскими и французскими войсками во время Второй опиумной войны и их борьбой с восставшими тайпинами и нянцзюнями. Занятость цинского правительства на других фронтах позволила осуществить Амурскую экспедицию (1849–1855), в результате которой Россия овладела крупными территориями севернее Амура и восточнее реки Уссури. Аннексия этих территорий была осуществлена на основании двух выгодных соглашений – Айгунского (1858) и Пекинского (1860), что привело к недолгой эйфории по поводу «российской Миссисипи» – реки Амур[76]. Границы на картах к середине XIX века казались установленными, однако структура власти на местах продолжала меняться.

Развернувшись на восток в середине XIX века, Россия значительно изменила организацию казаков на восточной границе империи. Согласно рекомендациям генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева, которые он сформулировал в попытке провести экспансию в Амурский бассейн, в марте 1851 года было учреждено Забайкальское казачье войско. Эта новообразованная армия насчитывала 48 169 человек и состояла из казаков, в основном местных русских крестьян, но также и представителей бурятских и тунгусских народов. Значительная доля новых казаков практически сразу была направлена к новым амурским и уссурийским границам для заселения новообретенных территорий лояльными подданными. Административный характер Забайкальской области также претерпел изменения. Территории к востоку от озера Байкал превратились в обычную российскую провинцию в Восточно-Сибирском генерал-губернаторстве, возглавляемом военным губернатором, который заведовал гражданскими и военными делами. Позднее, в 1884 году, Забайкальская область вошла в состав Приамурского генерал-губернаторства. Таким образом, область стала частью российского Дальнего Востока и до 1906 года оставалась административно обособленной от собственно Сибири. Читинская слобода еще в 1851 году получила статус областного города и стала административным центром округа[77].