Первым делом, взглянул на своих новых друзей, которым обещался к вечеру быть. Никакого движения в их бивуаке. Наверное, ещё дрыхнут в палатке или машине.

Между тем, туча, поднявшись от горизонта, начала заволакивать небо. Гроза обещалась быть нешуточной. Я разделся – одежду в пакет и по колено в воде берегом отправился к входу в пещеру. Миновав арку, поплыл к лодке с беспамятным Алексеем Петровичем на борту. Интересно, как глубоко здесь находится дно?

Забрался, оделся и лег, убедившись, что Лозовский по-прежнему в коме.

Гроза обрушилась вместе с дождем.

И продолжалась, когда я фантомом стал.

Казаки вбежали в пещеру, от души матерясь.

– Истинно, как из ведра.

– А где Поликарп? – спросил Пугачев.

– Под телегу полез. Ему казачье гавно душу воротит.

– За одно и сундук посторожит, и за конями присмотрит.

– Как хочет! – громко сказал беглый царь, потом сел, потом лег.

Вслед за ним повалились на землю и казаки.

В небе часто грохотал гром. И дождь поливал проливной. А меня таки манило золото! И когда добрался до сундука, одна из молний угодила в гору. Грохот накрыл окрестности. А из пещеры донесся рев – низкий, утробный, клокочущий, грозный…

Ошарашенный мужик под телегой крестился истово и бормотал молитву. Сильный дождь дополнял картину пришествия конца света.

Я нырнул в сундук с драгоценностями.

Ах, золотишко-золото – век бы в нем прожил, коль имел две жизни…

К утру дождь закончился. Гроза ещё раньше. Солнце взошло.

Мужик под телегой за ночь намаялся – знай похрапывает себе.

Сколько средь сокровищ блаженствовал – время не засекал. Но пора и честь знать – в смысле, заняться делами.

Мужика под телегою не обнаружил. Нашел в пещере – опять креститься и убивается над бездыханным телом Емельяна Ивановича. Вой Поликарпа, отражаясь от сферического купола пещеры, закладывал уши. Вот те раз!

Впрочем, помню – молния ударила в гору, и, наверное, бывшие в пещере казачки офантомились. Может, ненадолго, а может, как Алексей Петрович… время покажет.

Нарыдавшись досыта, возница Поликарп повел себя весьма практично с крестьянской точки зрения. Запряг коня своего в телегу, туда покидал седла и амуницию, оружие казаков, а их коней взял в повод и прочь поехал.

Сундук с драгоценностями манил меня больше бездыханного царского тела, и я отправился вслед за ним.

Поликарп уже не плакал и не крестился, а, кажется, улыбался своим мыслям. Даже фразу мне непонятную буркнул себе под нос:

– Ну, веселитесь, твари!

Я решил проблему слежки нестандартно, нырнув в сундук с драгоценностями. Их потряхивало, они позвякивали, лошади фыркали, а мужик бурчал что-то или молился.

И все-таки на вора он не смахивал – финт судьбы скорее всего.

Накувыркавшись в золоте до одурения, наконец-то заметил, что тряска закончилась, а, стало быть, и движение. Вынырнув из сундука, увидел мужика, сверкавшего лысиной перед телегой. Был какой-то обширный сарай с единственной щелью в крыше, через которую солнечный луч уперся в его обнаженную голову. А точнее, конюшня – лошадей он уже пристроил к коробу, из которого, пофыркивая, они уминали то ли отруби, то ли мякину. Сам накрывал каким-то хламом сундук с драгоценностями.

На бытовом уровне у него вроде бы мало что изменилось в характере – был не суетливым, но ворчливым. И при этом выносливым, терпеливым с неплохим самообладанием – как и подобает русскому мужику.

Я пришел к пониманию, что драгоценности в сундуке поменяли хозяина. Клад Пугачева в пещере Титичных гор – это блеф. Или пусть – изначальное название. Судьба самозванца мне известна – его поймали, судили, отлучили от церкви и казнили, отрубив голову. Что будет с мужиком по имени Поликарп? А точнее, с содержимым сундука, который он сейчас наскоро прикрывает.

Чтобы определить местоположение, поднялся над крышей… все выше и выше… Внизу земля, как географическая карта. Похоже, заимка Поликарпа располагается в месте слияния рек Коелга и Увелька. А сам хозяин, не иначе, беглый старовер. Буду иметь ввиду.

Заимка на стрелке была отгорожена от русла до русла рек сосняком вперемешку с акациями. Прорублена дорога через заросли и ворота поставлены перед двором. Забора не было – да он и не нужен, при такой-то густоте деревьев. Кроме конюшни и других хозяйских построек высился большой дом на каменном фундаменте, что большая редкость для построек того времени. И чуть поодаль церковь со старообрядческим крестом на макушке.

По двору без привязи шныряли огромные сторожевые собаки, напоминавшие кавказских овчарок. В доме община крамольников-староверов жила. Скотину держала, промышляла рыболовством-охотой, собирательством плодов леса, а ещё на полянах в лесу у них было поле под злаки и огород.

Староверами правила пожилая слепая женщина – провидица Феодора, как её называли.

Они встретились с Поликарпом на крыльце.

– Ты где был и кого привез?

– Я тут недалече… – начал было оправдываться мужик, но старуха перебила.

– Говори, с кем был.

– Старый друг. Мы с ним в миру побратались. Просил помощь оказать.

– Знаю. Но ты почему без благословения?

– Торопились очень.

– Будешь наказан.

– Прости, матушка! – Поликарп упал на колени.

– Никто не покидает скита без моего благословения.

– Я не пустой вернулся. Взгляни, Феодора.

Он подал провидице руку и отвел в конюшню к сундуку. Сдернул дерюжку, открыл крышку.

Положив руку на сокровища, старуха проговорила:

– Это печально – их не видеть. Сверкают?

– Глаза слепят, матушка.

– Казачья казна?

– Теперь наша.

– И кони их? Не явятся сюда с шашками да пистолями?

– Нет, матушка. Все на том свете – громом убило.

– Бог покарал.

– Сам Петр Федорович с ними.

– Не богохульствуй! Не смей самозванца царем величать.

– Похоронить бы их надо. В пещере они Титичных гор.

Провидица двумя перстами перекрестилась.

– Царствие небесное. Поезжай, схорони.

– Дай двух отроков в помощь.

– Поклич Микитку да Ванятку-Всмятку – скажи, я велела.

Поликарп поклонился.

Я перенесся в пещеру Титичных гор. Сокровища знаю где искать, и до моего возвращения в тело они никуда не денутся. Интересно, что с казаками? Ведь староверы скоро приедут их закапывать.

Бунтари не спали и ругались матом на чем свет стоит. Рыскали по окрестности, искали пропавших лошадей, телегу и мужика.

Странное дело. Меня пещера офантомила на сутки. Лозовский уже третьи в коме. А эти бродяги с самозванцем-царем пробыли без душ несколько часов и опять на ногах. Что творится? И где они были в электромагнитном состоянии? В какие времена далекие уносились – вот бы узнать.

Нет, я допускал, что такое возможно, поскольку уже во второй раз отправлялся фантомом сквозь глубину веков и каждый раз что-то новое открывалось в явлениях пещеры Титичных гор.

Один из казаков вернулся в пещеру, где в подавленном состоянии сидел Емельян Иванович.

– Еще не пришел в себя, царь-батюшка?

– Что это было с нами?

– Думаю, молния шандарахнуло – у меня до сих пор гул в ушах.

– А сон видел?

– Видел, батюшка.

Пугачев тянул паузу, такую длинную, что казак отчаялся ждать слова царского и отправился к выходу. Тут самозванец спросил:

– Лошадей не нашли?

– Нет.

– Времени слишком мало… – проговорил Емельян Иванович словно сам себе.

– Ты знаешь, куда идти? Так ведь и оружие забрал мужик этот. С чем пойдем коней вызволять и сундук твой?

Вернулись в пещеру ещё двое. Один, не скрывая ехидства, заговорил:

– Да-а, стареешь ты, царь-батюшка. Ведь хотел государством править, где графьев да князей, генералов образованных пруд пруди. А тебя простой мужик кержацкой веры вокруг пальца обвел. Слаб ты для трона. Ну, посуди сам – народ не поднял, войну проиграл. Сейчас в бегах. Быть рядом с тобой все равно, что в петлю головой лезть…

Пугачев слушал невозмутимо – не перебивал, не оспаривал и тем самым гасил разоблачительный пыл задиры.