А из каепутовой чащи на запах крови, зловеще жужжа, летел второй темный и хищный шар. Этот рой голодных пчел уже не встретил сопротивления.
Через несколько дней его нашли местные охотники. Нашли то, что от него осталось. В спекшемся нейлоновом комбинезоне белели кости скелета.
Эту историю Виктору Кремлеву рассказал его переводчик Нгуен Ван Хоан. Кремлев ехал из Ханоя на юг. Это было в год буйвола по вьетнамскому календарю — за три года до победы героического народа Вьетнама над заокеанской державой и над местными врагами.
— Такой смерти и врагу не пожелаешь, — сказал Хоан. — Хотя этот парень был солдатом неправого дела, грязной войны.
Кремлева не на шутку взволновал рассказ Хоана. На войне он привык к смерти от пуль, бомб и снарядов. Видел растянутую на недели и месяцы агонию раненых в госпиталях. Казалось, все видел, обо всем слышал. И вдруг этот рассказ о пчелах, нежданная экзотика смерти, всегда разной и такой в конце концов одинаковой.
— Скажи, Хоан, ты не знаешь имени того американского летчика? — спросил Кремлев, подчиняясь какому-то смутному и тревожному предчувствию.
Хоан, сунув в рот московскую папиросу, достал из кармана потрепанную записную книжку, быстро перелистал ее.
— Эрик Худ, — сказал он. — Первый лейтенант Эрик Худ-третий.
Кремлев давно бросил курить, а тут закурил, попросив у Хоана привезенную им же, Кремлевым, из Москвы папиросу. Вспомнились Виктору та «черная вдова», и ее пилот, и как его спасали арденнские патриоты. Эрик-третий, сын Эрика-второго, плоть от плоти… Сын мой, враг мой…
Почти тридцать лет прошло, а Кремлев вдруг с пронзительной яркостью вспомнил малыша, белокурого херувимчика на роликах с игрушечным луком, в индейском костюме, с перьями на голове.
Да, Эрик Худ-третий был воином неправого дела. Не то что его отец Эрик Худ-второй, солдат правого дела, союзник. И нет ему, Эрику-третьему, прощения. Горькая игра судьбы. Трагедия Америки. Американская трагедия.
Из письма В. Кремлеву от вдовы Э. Ф. Худа-младшего от 25 января 1974 ГОДА
«…Вам, конечно, было нелегко найти меня — после Эрика я дважды выходила замуж, меняла адрес и фамилию.
Мне долго не давала покоя судьба Эрика. По совету своего психоаналитика я связалась даже с известным голландским ясновидцем Маринусом Б. Дайкшерном, который нередко помогал полиции стран Бенилюкса и Федеративной Германии восстанавливать историю таинственных убийств и находить могилы солдат, убитых на войне. Говорили, что он умеет читать прошлое, как книгу, но, видно, он просто зарабатывал на горе родственников этих солдат; он так и не мог ничего рассказать мне об Эрике. Это сделали Вы, и я безмерно благодарна Вам.
Вы спрашиваете, мой дорогой друг, о последних днях моего незабвенного супруга Эрика Фишера Худа-младшего. Я несколько раз ездила на его могилу в Арденнском лесу в Бельгии, но что я могу знать о его военной жизни! Только то, что рассказывают очевидцы. Когда его представляли к высокому ордену, представители нашего военного министерства получили следующие письменные показания от мэра селения Мейероде, фотокопию которого я Вам, как его другу, пересылаю.
«1. Я, Жан Поль Пауэльс, бургомистр деревни Мейероде, находящейся в Бельгии, в семи километрах по прямой, северо-западнее города Сен-Вита, сим утверждаю, что мне и всем взрослым обитателям моей деревни известны следующие факты.
2. Войска великогерманского вермахта, совершая свое безрассудное наступление через Арденнские леса и горы, впервые вошли в нашу деревню к вечеру 17 декабря 1944 года.
3. Немцы оставили специальные войска СС, которые быстро убили или взяли в плен почти всех отставших от своих частей американцев.
4. Но очень скоро в нашем лесу появились партизаны из числа невыловленных американцев, которые начали причинять большие беспокойства немцам. Эсэсовцы несколько раз уходили ловить «лесных бандитов», хвастались победами над ними, но всегда возвращались в Мейероде только со своими убитыми и ранеными.
5. Германские войска оставались у нас, по моим официальным документам, шесть недель без одного дня, а именно с 17 декабря 1944 года по 26 января 1945 года, когда их изгнали американские войска. С 21 января 1945 года наша деревня находилась под американским артиллерийским огнем. Один раз ее сильно бомбили.
6. Хотя мною представлен подробный счет, заверенный властями, убытки до сих пор не оплачены. Обстреливали нашу деревню совершенно напрасно, потому что тяжелая зенитная и полевая артиллерия немцев ушла 15 января. Штаб выехал 23 января. Потом пришли американцы, установили у нас гаубицы из 106-й дивизии, благодаря чему нас теперь в ответ обстреливали немцы из Арденнского леса, что тоже учтено в моем счете американскому командованию.
7. Как только американцы пришли в Сен-Вит и Мейероде, я направил А. Шикльгрубера и Ж. Шредера в лес, проверить, нет ли там раненых, и захоронить убитых. Именно они и обнаружили недалеко от партизанской землянки в
Буллингенском лесу, являющемся частью Арденнского леса, тело высокого американского офицера с одной серебряной полоской на каждом погоне, в каске и с автоматическим карабином. Весь он был покрыт инеем и походил на статую. А поодаль валялись трупы семи эсэсовцев из дивизии СС «Лейб-штандарт Адольф Гитлер», из тех, что несли охрану в Мейероде.
8. Мы указали эти тела американской похоронной команде. Она и определила, что эти люди погибли дня за два-три до прихода американцев, то есть до 26 января…
…11. Похоронная команда составила акт, копия которого была передана мне. При нем находились его личные бумаги. Документов не оказалось, по-видимому, он их уничтожил, но были семейные фотографии, в том числе фотографии жены и детей, включая карточку маленького мальчика на роликах в индейском костюме с луком в руках.
12. Похоронная команда определила день его смерти 2425 января, что означает, что этот офицер погиб за день-два до освобождения…
…14. Нам известно, что стоявший у нас на постое генерал СС Дитрих лично руководил борьбой против партизан Буллингенского леса. Но все его усилия ни к чему не приводили. Дитрих много пил, опустошил мой винный погреб (счет я представил американскому командованию). Они уже давно боялись покидать деревню, идти в лес. Только крайняя нужда заставляла их делать это, причем тогда они передвигались большими силами.
15. В нашей деревне стояли очень важные немцы. Их охраняли эсэсовцы, было много зениток (прибыли 20 декабря). Они сбили около 50 самолетов союзников в радиусе 10–15 километров вокруг Мейероде. Мы все еще находим обломки и останки летчиков в лесу. Нашли пять немецких самолетов, сбитых своими зенитками. Последний самолет мы нашли 30 июля 1945 года. Вечером 24 января была большая бомбежка Мейероде. Наши маки предупредили нас, чтобы мы укрылись в подвалах, так как мы не успели эвакуироваться. Американские самолеты разгромили почти всю зенитную оборону. Но важные немцы как раз в то утро выехали, так как стало известно, что русские начали громадное наступление на Восточном фронте.
С того дня союзные самолеты летали где и как хотели, на любой высоте, громя отступающих бошей. А по грунтовым дорогам немцы почти не могли отступать — их завалило метровым слоем снега в лесу. Тогда уже они могли передвигаться только ночью — так сильно их бомбили союзники на всех дорогах.
Я под присягой заявляю, что все выше записанное с моих слов является правдой.
Жан Поль Пауэльс Мейероде, 28 июля 1945».
Подписи свидетелей.
«Вы, конечно, понимаете, дорогой друг, как мне было больно читать этот документ. Но мой сын Эрик берег его как святыню. Мы вместе ездили с ним и Памелой, которая давно замужем, на могилу Вашего боевого друга под Мейероде в Бельгии. Сначала мы посетили прекрасные памятники в Бастони и Сен-Вите, а затем пошли пешком от Мейероде в лес по тропке. Его похоронили там, где он умер от немецких пуль. Могила — ее сделали жители деревни Мейероде — имеет форму креста, покрытого мхом. Посредине — камень, на котором высечено по-английски:
