Ганс Ульрих Рудель был любимцем Гитлера и Геринга, первым летчиком гитлеровского рейха. Этот пилот не числился среди ведущих летчиков Люфтваффе, он стоял выше их, так как Геринг официально приписал ему вывод из строя советского линкора «Марат», уничтожение ракетами великого множества танков, начислил более двух тысяч боевых вылетов. Накануне Курского сражения он базировался со своей эскадрильей на Сещинском аэродроме (между Брянском и Рославлем) и едва не погиб от МММ — малых магнитных мин Сещинской интернациональной подпольной организации, возглавляемой Анной Морозовой, которой посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
— Ты не хочешь спать? — спросил Виктора Эрик, присаживаясь на нары, застеленные немецкими плащ-палатками. — Хочешь, я расскажу тебе о самом счастливом дне своей жизни? Голова не слишком болит? Это был день вторжения в Нормандию.
…Сталин ставил вопрос об открытии второго фронта еще в 1941 году. Рузвельт обещал Сталину открыть второй фронт в 1942 году, но Черчилль заставил президента нарушить это обещание. Так говорили в Америке. С каждым месяцем все жарче спорили о втором фронте. Большинство американцев страстно желали его открытия. Хотя в Италии дела у нас шли не блестяще. Перед Рождеством 1943 года Люфтваффе внезапно потопили в Бари больше кораблей союзников, чем в Перл-Харборе, — семнадцать было пущено на дно, тринадцать повреждено. И это в условиях полного превосходства американцев в воздухе! Вследствие тяжелых боев в Сицилии и Италии стало ясно, что немцы — сильный враг, что у них отлично вышколенные командиры, а американцы только учатся воевать. Когда американские бомбардировщики 15 февраля 1944 года превратили в руины Бенедиктинский монастырь пятого века в Монте-Кассино, немцы не подняли вверх руки, а стали сопротивляться еще ожесточеннее в развалинах монастыря. И все же потери янки были легкими: к началу 1944 года, за два года войны, у них насчитывалось всего 80 тысяч убитых и раненых, а дома, в Штатах, потери от несчастных случаев на дорогах и в промышленности вдвое превышали военные потери!
Эрик и его друзья в Англии с нетерпением ожидали начала вторжения на континент. Немцы запугивали союзников грозной неприступностью «Фестунг Ойропа» — «Крепости Европа». Надо было спешить: стокгольмский корреспондент журнала «Ньюсуик» писал, что главное секретное оружие Гитлера — это «созданные на основе тяжелой воды атомные бомбы, сбрасываемые с управляемых по радио самолетов». Но авторитетный генерал Эйзенхауэр предсказывал полную победу в Европе еще до рождества 1944 года.
4 июня в Англии вдруг зазвонили колокола. «Вторжение началось!» — сообщила лондонская контора информационного агентства «Ассошиэйтед пресс». Эрик чувствовал себя обманутым — он так мечтал ступить первым на нормандский песок. Но толпы на улицах быстро рассеялись — сообщение оказалось «уткой».
Как и другие офицеры, Эрик получил карту района высадки. Глянул на нее и ничего не понял. Какое-то побережье величиной, судя по масштабу карты, с Данию, но все географические названия — города, деревни, реки — закодированы. Названия рек — русские, как на картах, которые печатались во время сражений Красной Армии:
Волга, Дон, Донец. Что за чертовщина? Уж не в Россию ли их десантируют?! Да нет, туда самолеты не долетят, а если долетят, так не вернутся на базы. Объявили, что названия будут раскодированы перед посадкой на корабли в особых списках, вот тогда и узнаете, где будет высадка.
Вдруг поднялся дикий хохот: начали раздавать какие-то резинки, похожие на презервативы. Догадкам и остротам не было конца. Оказалось, что эти колпачки необходимо было надеть на дула винтовок и автоматов, чтобы не замочить их морской водой. Этот смешной эпизод поднял у всех настроение, а надо признать, что до первого взрыва смеха настроение у всех было как у смертников. Моральное состояние не только рядового и сержантского состава, но и офицеров еще никогда не было таким низким. Былой энтузиазм незаметно испарился. Страх сковывал всех. Предсказывали девяностопроцентные потери. Многие отчаянно молились богу. «Нас посылают на верную смерть», — шептали друг другу солдаты.
Эрик Худ испытывал на себе всю заразительность массового психоза — и он тоже стал страшиться высадки. Шепот перерастал в ропот. Ропот чуть ли не вырос в бунт даже среди ветеранов трех нелегких высадок: в Северной Африке, Сицилии и Италии. Солдаты умоляли, просили, требовали отправить их домой, в Америку. Так было даже в 1-й пехотной дивизии, известной под названием «Большая красная первая». Ее называли еще в прессе «самой закаленной, самой стойкой, самой гордой дивизией в американской армии».
Потом Эрик прослышал, что вероятность успеха операции «Оверлорд» («Верховный владыка» — название придумал Черчилль) составляет не более пятидесяти процентов: «фифти-фифти».
— У нашей мощной военной машины, — заключил Эрик Худ, — опасно барахлил аккумулятор! Или так можно выразиться: человеческий фактор был не на высоте. Подобно многим, я думал: а вдруг нами хотят пожертвовать, чтобы доказать Сталину, что высадка невозможна! Нам приказали отправить все личные вещи за казенный счет домой, запретили посылать радиограммы родным, говорить с ними по телефону. Разнесся зловещий слух, позднее подтвердившийся, что все наши письма перехватываются, а лагери наши охраняются как концентрационные. Все это только нагоняло страх на наших людей. Реальные опасности, ожидавшие нас в Нормандии, померкли по сравнению с теми, которые нам мерещились. Про себя скажу, что в Нормандии я как бы вторично родился, так велика была моя радость, что почти все наши страхи оказались ложными, а действительные трудности вполне преодолимыми. Тогдашний командующий 1-й армией генерал Омар Брэдли оказался на высоте стоящих перед ним задач. Пожалуй, он справился с ними лучше, чем справился бы Паттон, который надеялся возглавить 1-ю армию. Брэдли больше годился для операции «Оверлорд». Стихией Паттона были танковые рейды. В сущности, он оставался лихим кавалеристом, а кавалерия, даже бронированная, не могла высадиться на Омаха-бич. Времена Вильгельма Завоевателя давно прошли.
Дивизион Эрика высадился на участке побережья по кодовому названию Омаха-бич и напоролся на жесткую оборону дивизии вермахта, проводившей на этих участках учения. Немцы едва не сбросили его в Ла-Манш. Британцам повезло: они высадились на участках «Золото», «Юнона» и «Меч», которые обороняли части власовской РОА. Все они были так распропагандированы агитаторами подпольной антифашистской организации, что дружно ударились в бегство, открыв ворота второму фронту. (И Кремлеву пришлось поработать с подпольщиками, чтобы обеспечить союзникам столь теплый прием.) Войскам генерала сэра Майлза Демпси, командовавшего 2-й британской армией, таким образом, пришлось иметь дело лишь с немецкими офицерами и унтерами дезертировавшего войска. Так оправдалась подпольная расшифровка акронима РОА — «русский обманет Адольфа»! (Акции Власова катастрофически упали…)
Точно так же повезло и 2-му батальону американских рейнджеров под командованием подполковника Джеймса Раддера, который атаковал доты Атлантического вала на известковых скалах над участками Юта и Омаха. Два батальона власовцев исчезли после первых выстрелов. Многие из них присоединились к нормандским маки.
В день «Д» Эрик Худ высадился вместе с французами под «зонтиком» из летающих «сверхкрепостей» «Б-29». Эмоции американцев были всецело подчинены боевой обстановке. Другое дело — французы. Внешне они ничем не отличались от джи-ай: та же форма, то же оружие, только пестреет наплечный трехцветный шеврон Свободной Франции. Почти все они падали на колени, целовали соленый песок родины, даже зарывались лицом в этот песок, бросали его горстями вверх, плакали без всякого стыда. А какие невероятные сцены разыгрывались на дорогах, где французов поджидали толпы их соотечественников — крестьян, макизаров, появившихся словно из-под земли. Ну и темперамент у этих галлов! Шум, крик, истерика и снова — смех и слезы. Крестьяне угощали солдат терпким и кислым нормандским виноградным вином и крепчайшим яблочным кальвадосом в запотевших на жаре бутылках. Солдаты совали крестьянам сигареты «Лаки страйк» и «Кэмел» в обмен на цветы, виноград и яблоки. Эрик с восхищением смотрел на молодых парней и чудесных девушек из маки, обвешанных трофейным оружием, «люгерами» и пистолетами-пулеметами, с белыми повязками на левом плече.
